информацию.

– Ладно.

В нашем городе автоинспекция ежедневно размножает на ротапринте свежий бюллетень, в котором перечисляются все автомобили, угнанные накануне. По два номера должны доставляться в каждый участок в семь тридцать утра. Один идет в отделение детективов, другой – в дежурную комнату, чтобы люди в форме могли просматривать его перед выходом на смену. На самом деле бюллетень доставляется по большей части после полудня и сильно устаревает к следующей смене – она выходит на улицу в три сорок пять. Купера только что согласился позвонить в автоинспекцию – узнать последние сообщения об угонах.

– Еще что? – спросил он.

– Только это.

– Ладно. Если хочешь проверить список, я сейчас позвоню в автоинспекцию.

– Спасибо, Купера.

В дежурной комнате я просмотрел список угнанных машин. Накануне было украдено шесть «жуков», но только один автобус «Фольксваген», притом – синий. Я вернулся в кабинет Куперы. Он покачал головой.

– Ничего, – сказал он. – Тебе не везет.

– Сообщишь мне, если появится в списке?

– Я не могу звонить в автоинспекцию каждые десять минут, – возразил Купера.

– Просто звякни им еще раз перед уходом домой.

– Бенни, полицейский участок не работает на одного отставного лейтенанта.

– Как здоровье Консуэлы? – спросил я.

– Консуэла хорошо себя чувствует, не уходи от темы.

– А детишки как?

– И детишки в порядке.

– Позвонишь в автоинспекцию попозже?

– Позвоню.

– Спасибо, Купера, – сказал я.

– Привет, привет, – ответил он и показал мне на дверь.

Я попросил дежурного сержанта разменять монету в двадцать пять центов и пошел к платному телефону в комнате отдыха. Двое патрульных пили кофе и рассказывали друг другу о зверских преступлениях в их районах патрулирования. Я закрыл дверь в кабинку и набрал мой домашний номер. Я услышал два звонка, потом трубку взяли.

– Алло, – сказала Лизетт.

– Это я, кто-нибудь звонил?

– Мария, – ответила Лизетт. – Перезвони ей.

– Кто-нибудь еще?

– Никто. Ты придешь к обеду?

– Боюсь, что нет.

– Тогда я уйду в пять, – сказала она.

– Лизетт, хорошо бы ты осталась сегодня вечером дома, если можешь. Мне должны звонить.

Он помолчала.

– Ты опять этим занимаешься? – спросила она.

– Да, – ответил я, – я опять этим занимаюсь.

Мы оба имели в виду мое новое дело. Лизетт вздохнула.

– Ты останешься? – спросил я.

– Pour sur[4], останусь, – сказала она и повесила трубку.

Я попробовал набрать номер Марии и напоролся на автоответчик – автоответчики всегда пожирают мои десятицентовые монетки. Я наговорил ей на пленку, что звонит Бенджамин Смок и, если получится, попытается связаться с мисс Хокс позже. Когда я вышел из будки, один из патрульных рассказывал историю про чернокожего сборщика ставок в подпольной лотерее. Я прошел через дежурную комнату и спустился по ступеням на улицу. К ветровому стеклу моей машины был прилеплен штраф за парковку. Я сунул его в бардачок – там скопилась еще дюжина таких же. Затем я вставил ключ зажигания, но не завел мотора. Сжимая руками руль, я смотрел прямо перед собой, сквозь ветровое стекло, и чувствовал первую смутную надежду. Я проверил все основные позиции, оставалось ждать новостей от Генри или Куперы. Больше ничего конкретного у меня не было, чтобы продолжать распутывать дело. Конечно, я собирался поговорить с Родой Гибсон, узнать, пытался ли кто связаться с ней с целью получения выкупа за возвращение украденного тела. Покойника украли в три часа ночи, а сейчас уже было около полудня – любому похитителю (если таковой был) девяти часов вполне хватило бы для одного телефонного звонка. Но раз выкупа не требовали...

Когда я заводил машину, у меня дрожали руки. Я пробовал успокоиться, сказать себе, что возбуждение мое преждевременное. Купера или Генри наверняка найдут ключ к разгадке, и дело будет так же бесславно распутано, как и все остальные. Но я улыбался, пока ехал к Роде Гибсон.

Я прибыл в ее офис в двенадцать тридцать – она как раз собиралась уходить. Я назвал свое имя, представившись полицейским, который расследует, была ли полностью случайна смерть ее мужа. Я явился, чтобы задать вопрос, не требовали ли у нее выкупа, – в то же самое время я должен был молчать о том, что тело ее мужа похищено. В конце концов, мой клиент Абнер Бун. Согласно нашему устному соглашению семья Гибсона не должна узнать о краже. Если все пойдет хорошо (или скверно – это как посмотреть), близкие просто приедут завтра утром в морг и найдут аккуратно одетого покойника, ожидающего восхвалений и похорон.

– Сейчас я с вами разговаривать не могу, – сказала Рода. – Я ужасно спешу, лейтенант. Надеюсь, вы простите мне...

– Миссис Гибсон, – сказал я, – ваш муж...

– Извините меня, – перебила она, – но три минуты назад мне позвонил продавец антиквариата, и я должна ехать к нему немедленно.

– Это куда?

– Вилсон-стрит.

– Я отвезу вас, мы поговорим по дороге.

– Ну... хорошо, – согласилась она. – Но, пожалуйста, побыстрее.

Рода Гибсон была привлекательной женщиной не старше сорока. Черные волосы, забранные в пучок, карие глаза. Она не красилась, носила, по всей видимости как свою обычную рабочую одежду, бледно- голубой брючный костюм, шелковую в цветочек блузку, галстук-бабочку, лакированные туфли на низких каблуках. Перед уходом она накинула легкое пальто, мы спустились вниз и пошли к машине. В дороге я спросил, не было ли чего-нибудь подозрительного в смерти ее мужа.

– Почему я должна так думать? – спросила она.

– Ваш сын так думает. Он сказал мне...

– Когда вы говорили с моим сыном?

– Сегодня утром.

– Где?

– У вашего дома на Мэтьюз-стрит. У вашего сына был пистолет.

– Пистолет? Где он раздобыл пистолет?

– Оружие у нас в городе найти нетрудно. Как и в любом другом городе. Он очень напуган, миссис Гибсон. Он считает, что ваш муж убит. И он думает, что убийца на этом не остановится. А вы боитесь?

– Нет. С какой стати?