– Ты думаешь, это они стибрили жмурика?
– Как знать? Ни в чем нельзя быть уверенным. Покойник им денег не отдал. Может, они хотят выбить должок из его близких.
– Словно требуют выкуп за похищенного человека. Только фраер уже сыграл в ящик.
– Точно так.
– В таком случае они вскоре должны попросить двенадцать тысяч выкупа.
– Если они те самые, кто это сделал.
– Отлично, – сказал Генри. – Когда Гибсон подписал свою расписку?
– В июле. При игре в покер.
– Где?
– Не знаю.
– Когда тебе все это нужно?
– Сейчас.
Генри поглядел на часы.
– Сейчас всего четверть двенадцатого, – сказал он. – Все бандиты, кого я знаю, еще спят. Где я тебя найду позже?
– Можешь позвонить мне домой и оставить сообщение. У тебя есть мой телефон?
– Записан навечно – татуировка в мозгах, – ухмыльнулся Генри.
Глава 5
Когда в городе осуществлялась массированная программа перестройки и обновления, оказался обойденным полицейский участок – тот, что сейчас подчинялся капитану полиции Фердинанду Купере. Иными словами, этот участок никуда не сдвинулся с того самого места, где он был построен в 1927 году. И хотя ежегодно его заново покрывали изнутри светло-зеленой краской, трудно было скрыть обветшалость здания. Для любого полицейского участка характерно, что он используется двадцать четыре часа в сутки разными сменами детективов, полицейскими в форме, клерками, уголовниками и жертвами. Мебель, кондиционеры, печатные машинки, телефоны, камеры предварительного заключения, шкафчики индивидуального пользования, автомат с кока-колой и туалеты – никогда не знают отдыха. При таком постоянном использовании остается только удивляться, что все эти полицейские участки, включая новые, гладенькие, из желтого кирпича, на строительство которых город потратил огромные средства, – выживают вообще.
Я поднялся по широким ступеням к двойным деревянным дверям – слева и справа от лестницы располагались два зеленых шара с белыми цифрами «12». Патрульный остановил меня у дежурной комнаты, и я показал ему золотой значок.
– С кем именно вы хотите встретиться, лейтенант? – спросил он.
Я объяснил, что пришел к капитану Купере, и прошел к знакомому письменному столу, точно такому же, как тот, в другом участке, за которым я провел двадцать четыре года моей профессиональной работы. За высоким деревянным столом сидел сержант и читал журнал. Я остановился перед медными перилами, отделяющими стол от меня, прочитал надпись, рекомендовавшую всем посетителям излагать свое дело сержанту, увидел электрическое табло с сигнальными красными лампочками, вспыхивающими при открывании камер, увидел доску, увешанную ключами, увидел батарею телефонов на столе сержанта, график дежурств, календарь и список личного состава – увидел все это и не ощутил ни малейшего признака ностальгии.
– Чем могу вам помочь? – поднял глаза сержант.
Я показал ему значок, объяснил, кто я есть, и сказал, что хочу видеть капитана. Он снял трубку, коротко переговорил с Куперой и спросил меня, найду ли я дорогу к нему сам. Я заверил его, что справлюсь, и зашагал через дежурную комнату, мимо курьерской, мимо канцелярии, мимо комнаты отдыха, где патрульный в майке сидел и пил дымящийся кофе из кружки – китель он повесил на спинку стула. Я постучал в дверь с матовым стеклом и надписью «Начальник участка».
– Входите! – крикнул Купера, я открыл дверь и вошел. Его кабинет показался мне крупнее, чем тот, что занимал я на втором этаже в моем участке. Очень подходящая комната для работы – лучше, чем у меня. У меня в подчинении было всего восемнадцать детективов, а у Куперы – целый участок, двести полицейских, включая в штатском, над которыми у него было больше власти, чем у детектива-лейтенанта. Он сидел за столом, доверху заваленном бумагами. В комнате было четыре окна с решетками. Два были открыты, и через них внутрь проникал нежный сентябрьский ветерок. Солнечные лучи падали на кресло перед столом. Купера встал, протянул мне руку и сказал:
– Давно не виделись. – Испанский выговор едва слышался в его речи, но не исчез совсем. Он приехал из Пуэрто-Рико сорок лет назад. – Присаживайся, – сказал он. – Кофейку?
– Спасибо, – ответил я. – Я тороплюсь.
– Ты только что вошел, – слегка обиженно возразил он.
– Купера, я хочу доложить о пропаже тела.
– О пропаже чего?
– Трупа.
– Ха-ха-ха, – произнес он без всякого веселья.
– Противозаконно вынесен из помещения, принадлежащего некоему Абнеру Буну, по адресу Хеннеси- стрит, 3418, в три часа ночи или около того. Мистер Бун является владельцем похоронной конторы.
– Ты не шутишь?
– Не шучу. Покойник отзывается на имя Энтони Гибсон, ему сорок два года.
– Секундочку, – сказал Купера и принялся записывать.
– Пять футов одиннадцать дюймов, сто восемьдесят пять фунтов, темные волосы, карие глаза.
– Какой у тебя интерес к этому жмурику?
– Я пообещал доставить его обратно завтра к десяти утра.
– Бенни, если тебе нравится играть в «полицейского и вора», почему бы тебе не вернуться на работу в участок? – спросил Купера. Исключая женщин, ни один человек не называл меня «Бенни». Женщинам это было простительно. От Куперы я терпел уменьшительный суффикс только потому, что в его устах мое имя звучало как «Бейни».
– Это дело представляется мне интересным, – ответил я.
– Они все интересные, – сказал Купера.
– До сих пор было только четыре интересных. Это не много.
– Вполне достаточно. А является ли законным то, что ты делаешь? Разве тебе не требуется лицензия?
– Просто я помогаю людям решать их непростые проблемы.
– Я убежден, что для этого нужна лицензия, – сказал Купера. – Ведь я могу отправить тебя в камеру, ты знаешь об этом?
– Пожалуйста, не отправляй меня в камеру. Только окажи мне любезность.
– Какую любезность?
– Пока что я могу плясать только от одною – от микроавтобуса «Фольксваген», красно-белого, в котором увезли тело.
– Какого года? – спросил Купера. Он снова взялся за перо.
– Женщина не знает.
– Какая женщина?
– Та, что видела.
– Тогда чего ты хочешь?
– Во-первых, хочется взглянуть на список угнанных машин...
– Один ты найдешь этажом выше, в помещении для инструктажа, а другой – в дежурной комнате.
– И я был бы очень благодарен, если бы ты позвонил в автоинспекцию и попросил их дать последнюю
