– Посмотрим, – сказал я и отнес картонную коробку в заднюю комнату. Тем временем у меня за спиной Лизетт бормотала что-то про «des oiseaux sales»[6].

Квартира, в которой я живу, состоит из восьми комнат, расположенных анфиладой. Мой кабинет – самая дальняя комната, ее окно выходит в парк. Лизетт не спорит со мной о том, как у меня организован дом, но ей даны строгие инструкции не пускать в квартиру незнакомцев. Входная дверь снабжена «глазком». В моем кабинете только одно большое окно. Оно расположено непосредственно против двери, а письменный стол стоит под прямым углом к ней. Стена позади письменного стола и стена напротив доверху заполнены книжными полками и книгами. Очень немногие из этих книг – романы (терпеть не могу романов), и у меня вообще нет детективов (не выношу детективы). Когда я сижу за столом, то перед собой вижу стену с книжными полками, другая стена с книжными полками – у меня за спиной. Дверь у меня справа, а окно слева, и через окно я могу любоваться прекрасным видом парка и домами, окаймляющими его с восточной стороны.

Картонку с вороном я поставил на край стола, сел и набрал номер похоронной конторы Абнера. Я хотел спросить его кое о чем.

– Слушаю, – сказал Абнер.

– Абнер, это Бенджамин Смок. У вас найдется минута для меня?

– Конечно, – сказал он.

– Тело мистера Гибсона снова у вас?

– Да, – сказал Абнер.

– Абнер, с телом все в порядке?

– В каком смысле?

– Вы не заметили каких-нибудь изменений? Кто-нибудь делал с ним что-нибудь, например, отчленил что-то или нанес какие-то повреждения?

– Нет, лейтенант. Тело абсолютно в том же состоянии, как до пропажи.

– Понятно, – сказал я. – Спасибо, Абнер.

Я повесил трубку и уставился на телефон. Абнер больше не был моим клиентом, пропавшее тело было найдено, дело закрыто – но так и не раскрыто. Если вор вломился в четыре другие похоронные конторы, прежде чем найти нужный труп у Абнера, почему же тогда он выбросил его? И главное: зачем он его похищал? Я попытался порадоваться тому, что эта кража поставила меня в тупик. Мне даже пришла в голову такая веселая шутка – пойти к Абнеру и арестовать его по обвинению в нарушении раздела 1308 Уголовного кодекса: «Мелким преступлением типа «судебно наказуемого поступка» считается действие по получению или покупке собственности стоимостью до ста долларов, если совершивший такое действие знал, что приобретает краденое». Труп Энтони Гибсона стал краденой собственностью в тот момент, когда вор похитил его посреди ночи. А Абнер получил эту собственность сегодня днем, и в любом случае эта собственность не могла стоить дороже ста долларов. «Абнер Бун, вы виновны в совершении преступления, квалифицируемого как «судебно наказуемый поступок», – шутил я сам с собой. Но шутка не радовала меня. Пока я не добьюсь ответа, почему четыре других морга были взломаны, пока не узнаю, почему вор выбрал тело Гибсона и потом выбросил, я не смогу честно сказать, что приложил все усилия для решения этой задачи. А потому я должен проверить все морги по списку Генри.

Я позвонил Марии и сказал, что, вероятно, меня не будет до вечера, но, если она хочет повидаться и нам ничто не помешает, я с удовольствием встречусь с ней попозже. Мария ответила, что будет рада встретиться со мной в любой час дня и ночи. Как раз в эту минуту пропищал ворон в коробке.

– Что это за звук? – спросила Мария.

– Птица, – сказал я.

– Не поняла?

– У меня гостит ворон.

– Как его зовут?

– У него нет имени.

– Отлично! Я придумаю, – воскликнула Мария.

– Не трудись, я выпушу его на волю, как только он поправится.

– Он болен?

– Он попал в автомобильную аварию.

– Он был за рулем или ехал пассажиром?

– Ему сейчас не до смеха. И мне тоже.

– Ладно, ворчун, позвони мне позже.

– Непременно, – сказал я.

Я положил трубку и посмотрел на птицу. Ворон начал проявлять признаки жизни – мигал глазами, слабо похлопывал крыльями. Я взял моток липкой ленты из верхнего ящика стола и крест-накрест заклеил открытую часть коробки – чтобы он не вылез, если придет в себя и захочет полетать по квартире в мое отсутствие, и снова снял трубку.

Мой многолетний опыт показывает, что всех автомехаников зовут Лу. Лу, механик, обслуживающий мою машину, перво-наперво порекомендовал мне избавиться от колымаги, так как от нее больше забот, чем пользы, – к тому же непатриотично ездить на иномарке. Затем он сказал, что придется отогнать машину в стекольную мастерскую, и, вероятно, к началу будущей недели стекло поставят. Скорей всего работа эта обойдется примерно в двести долларов. Я сказал, что пригоню машину немного попозже, повесил трубку и кисло уставился на мигающего, хлопающего крыльями проклятого двухсотдолларового ворона. Потом я заглянул на кухню, выпил стакан холодного молока, сказал Лизетт, чтобы не ждала к обеду, и вышел на улицу.

От авторемонтной мастерской я взял такси в сторону центра – к моргу, стоявшему первым в списке Генри. Это было более роскошное учреждение, чем скромная контора Абнера: в нем было восемь смотровых комнат и две часовни, здесь работали директор-распорядитель, помощник директора и еще штат из двенадцати человек, исключая водителей катафалка и лимузина. Директор оказался круглолицым господином по имени Гамильтон Пиерс. Я представился городским полицейским, расследующим эти таинственные взломы, и спросил его, сколько трупов находилось в его морге прошедшей ночью.

– Четыре, – ответил он.

– Бальзамирование уже было проведено?

– Да, все четыре.

– Мужчины или женщины?

– Три женщины, один мужчина.

– Можете дать мне описание трупа мужчины?

– Он здесь. Посмотрите на него сами.

Мы прошли в ритуальную комнату. В глубине, перед открытым гробом, на складном деревянном стуле – в ряду точно таких же стульев – сидела женщина в черном. Она сидела с прямой спиной, сжимая руки. Комнату наполнял сильный запах цветов – венки лежали в головах и в ногах усопшего. Я почтительно кивнул женщине в черном и приблизился к гробу. На вид покойнику было около семидесяти – иногда бывает трудно определить возраст умершего. Ростом он был, вероятно, шесть футов четыре дюйма, лысоватым, с густыми усами. По моей приблизительной оценке, он весил около ста пятидесяти фунтов. Его скрещенные на груди руки лежали поверх Библии. Глаза, разумеется, были закрыты.

– Какого цвета глаза? – спросил я шепотом у мистера Пиерса.

– Голубые.

– Ко времени взлома уже провели бальзамирование? – еще раз спросил я.

– Да.

Я поблагодарил мистера Пиерса, занес описание умершего в записную книжку и снова стал ловить такси.