войны. Даже если эта война ведётся против их же собратьев-магов. Собственно говоря, никакие они не собратья. Всебесцветный Нерг никогда не считал себя входящим в Радугу. Нергу нет никакого касательства до того, что думают и делают остальные чародеи семи Орденов. Во всяком случае, здесь никого из них нет. Орден всегда оставался лоялен по отношению к Империи и царствующей семье, но покорнейше просит не вмешиваться в его, Ордена, дела. Так было, есть и будет. Войны начинаются и оканчиваются, а Нерг стоит.

Посланцев Императора не пустили дальше внешних врат. О да, их не унизили топтанием под открытым небом, на холоде и ветру – специально для таких случаев Нерг выстроил что-то вроде «гостевых палат», однако на общий исход это не повлияло. Всебесцветники решительно отказались вмешиваться в войну с семандрийцами – впрочем, на иной исход Император не слишком-то и надеялся.

Разумеется, исчезновение Сежес и ей подобных внушало немалые опасения. Разгромленные, понёсшие тяжкие потери маги как никогда нуждались в передышке, но кроме этого – и в пополнении своих рядов. Слишком много молодых чародеев погибло в Мельине, при штурме башни Кутула, немало более опытных якобы полегло в той загадочной битве «в иных мирах», где Сежес со товарищи (опять же якобы!) останавливали прорыв в Мельин тварей Разлома.

И, как всегда случалось в минуту сомнений или колебаний, Император шёл к своей Тайде. Не ради любовных утех, хотя и о них они тоже не забывали, – просто побыть с ней, посидеть рядом, когда черноволосая головка Дану склонялась к нему на плечо. Рядом с Сеамни порой удивительно легко думалось. Внутренний взор очищался, отступали м глкие суетные заботы и давящая душу ледяная тревога, которую особенно тщательно гнал от себя Император – а что, если не выдержим?

Он считал дни. И душа, и тело требовали действия. Он не привык прятаться от угрозы за крепостными стенами. Зима не вечна. Ледяные валы на Буревой гряде, политые водой и обратившиеся в зеркало крутые берега Суолле не навсегда останутся неприступными. Семандра добилась большого успеха, имперские василиски отброшены от границы больше чем на сотню лиг. Отброшены из плодородных, густонаселённых, с обилием податного люда, с укреплёнными замками, ремесленными городами, сгрудившимися вдоль благодатной Суолльской долины… Семандра недаром зарилась на этот кусок имперских владений.

– Не гори… – шептала ему Сеамни, прижимая Императора к себе, тонкие пальцы скользят по буграм мышц, узловатым росчеркам шрамов, ласкают шею, забираются под волосы; кажется, с остреньких, аккуратно подпиленных ноготков срываются колючие искорки. Император позволял себе на короткий миг уйти из этого мира, протянуть руку – и знать, что его ладонь встретит тёплую плоть Тайде, единственную желанную для него во всей вселенной, как бы банально это ни звучало.

– Не гори… не сжигай себя… Император не может исчезнуть, не исполнив долга. Не умиротворив Империю. Потому что иначе… ты сам знаешь, что. Все, кто стал хоть как-то уживаться с непохожим на него соседом, вновь вцепятся друг другу в глотки. А потом – откроется Разлом. То, что не довершили тогда, постараются довершить сегодня. И у людей должен найтись тот, кто поведёт их в бой. Даже, быть может, против их собственной воли…

Тихий шёпот проникал в самую глубину. Там, где клубились смутные картины чудовищных сражений, армии людей и чудовищ, демонов из древних сказаний сталкивались в кровавом противоборстве; десятки и сотни тысяч бойцов сходились на смертном поле, сражаясь – во имя чего? Кто защищал свой дом и родной очаг, а кто был пришельцем и разрушителем? И какой ещё цены потребует от него, Императора, защита его Империи?

Впрочем, какой бы эта цена ни оказалась, он готов заплатить её. Уже покончено с Радугой, к добру ли, к худу – но покончено. Никто внутри Империи не дерзает оспаривать его власть. Даже мятежные бароны – подняться-то они поднялись, но выдвинуть иного претендента на престол так и не смогли. Оно и понятно – скорее ворона с кошкой договорятся, чем мельинские бароны, да ещё на тему возможной смены династии.

Вопрос цены. Вечный вопрос правителя.

Короткие зимние дни падали бледными слезами. Новые легионы сколачивались медленно и плохо. Император ждал, всё больше и больше теряя терпение. Радовало лишь то, что гномы, что называется, приняли договор сердцем. Получив обратно оружие, хирд не терял времени даром.

Семандра наверняка сильно удивится этому сюрпризу.

В то, что Сильвия-сова погибла, никто, конечно же, не поверил. Эта проклятая девчонка слишком хитра для подобного. Да и куда б делся тогда её знаменитый Чёрный Меч?

Однако факт оставался фактом – след Сильвии, ослабевший, но всё-таки различимый для опытной Ниакрис, обрывался над грудой перьев.

– Что за трюк? – бормотал Кицум, бродя кругами около странного места. Ниакрис, мрачная, как сама смерть, сидела поодаль, на камне, поджав колени к груди и положив на них подбородок. Вид у неё был такой, что с самого её возвращения все невольно старались держаться подальше, даже бесстрашная Раина. Отец Лейт, упрямо настаивавший, чтобы его именовали каким-то дурацким Бельтом, в немом изумлении взирал на Кицума, словно поражаясь тому, что он, Кицум, может чего-то не знать.

Хотя откуда всеведение у старого циркового клоуна? Клара и Тави уже сами держались на ногах, но, как бы ни рвались они обе отправиться с остальными, Кицум (который как-то исподволь оказался во главе всего отряда) только покачал головой.

– Мы вскоре вернёмся, кирия. Не думаю, что там всё будет так просто.

Он не ошибся. Клара Хюммель и Тави остались в лагере, и Раина вызвалась их охранять, как ни уверяла чародейка Долины всех остальных, что ей лично никакой защиты не требуется. Но невдалеке появились какие-то крылатые существа, похожие на гарпий, и Ниакрис сумрачно уронила несколько слов об их подлом характере, но Раина только отмахнулась от возражений своей кирии Клары.

Остальные – Кицум, Лейт и её отец – двинулись по следу.

Преследование не принесло успокоения. След дальше не ведёт. И она, Лейт, не чувствует ничего, никакого подвоха, «скидки» или ещё какой-то хитрости. Сильвия словно бы растворилась в воздухе, сбросив ненужное ей более оперение. Что-то – или кто-то – словно бы выдернуло (или выдернул) Сильвию прочь отсюда. Ниакрис не сомневалась – её соперницы уже нет на Дне Миров. Оставался один-единственный, очень простенький вопрос: даже не как именно, а куда она могла исчезнуть?

Дно Миров – громадный отстойник, болото, куда попадают, похоже, те, кого не смогли носить их миры. Выкрутасы со временем, его лихо взбаламученные волны несут выброшенных так, что те словно бы «притягиваются» друг к другу. Иначе какая вероятность, только что оказавшись здесь, после невесть сколь долгого блуждания по призрачным лабиринтам встретить столь яркую компанию, как леди Клара Хюммель со товарищи?

Сова, сова, сова… Ниакрис закрывала глаза и вновь видела её. Гордый размах широких крыльев, яростный огонь в круглых нечеловеческих глазах. Какое затмение нашло тогда на неё, выученицу Храма Мечей, что проклятая сова сорвала чёрный фламберг у неё с плеча?

Фламберг. Очень странное оружие. Ниакрис совсем недолго носила его за плечом, но успела ощутить горячую, истовую ненависть, переполнявшую словно бы одушевлённый клинок. Неведомо, кто его сотворил, неведомо, почему он повинуется Сильвии, но зато его след… это след.

Губы Ниакрис сжались в тонкую, почти что белую полоску. Никогда уже перед ней не будет такой цели, чем когда она шла убивать Врага в его битком набитом скелетами и зомби замке. Всё, что осталось, – это горе и гордость. Горе неизбывно. Она пожалела отца, но смириться?.. Лейт не знала. Во всяком случае, сейчас она упорно старалась не смотреть в его сторону. И оставшееся последнее её достояние оказалось чувствительно задето.

Лейт усмехнулась. Когда нет настоящей цели, сойдёт и такая. Верно, она уже не может жить без врага. Враг нужен, как воздух, как бегущая по жилам кровь. Иначе получается, что и жить-то незачем.

Ниакрис мягким движением соскользнула с камня. Чёрный меч. Попробовать проследить его? Отец здесь не поможет, только она носила зловещее оружие, пусть даже и недолго.

– …Её чёрный меч, – услыхала она задумчивое бормотание Кицума.

– Господин, но зачем вам?.. – начал было отец.

– Иначе всё было б совершенно бессмысленно.