— И я буду всю жизнь это помнить, Элка! — прошептал в ответ Павлик, склонившись над ней. — Ты ранена? Что с тобой?
— Она подняла меня и опустила как во сне… легко… осторожно… Ой, как страшно…
— Ты можешь идти сама? Пойдём обратно к лодке.
— Я вся дрожу… а если она на нас нападёт?
За скалами послышалось тяжёлое пыхтение. Прогремел голос Благоя:
— Где эта птичка? Давайте её сюда, я ей сверну шею!
Он тяжело дышал после подъёма и выглядел угрожающе, возвышаясь над ними как великан.
— Вот там! — указал Павлик на то место, где была странная обитательница пещеры. Но её не оказалось на месте, она исчезла.
— Па-а-влик! Бла-а-г-о-ой! — слышался снизу голос профессора.
— Жива-а-а, жива и здоро-о-о-ва! — крикнул во весь голос Благой. Его голос загремел так громко, что снова поднял в воздух летучих мышей, наполнив пещеру жизнью.
Не теряя времени, Благой наклонился, поднял Элку на руки и понёс её к лодке.
31
Итак, я покидаю этот ад,
Не обеднев, но вновь обогащённый,
Шекспир
Древняя просмолённая лодка снова плыла. Как верный друг, она несла их по спокойным чернильным водам озера. За ними таяло во мраке «Молодицыно счастье», глохли вдали бесспокойные голоса сотен летучих мышей, встревоженных пещерных орлов.
Профессор, потеряв после приключения с Элкой желание пускаться в новые исследования, только любовался дивными формами подземелий, — туннелями, проходами, залами — через которые пробиралась лодка.
В глазах его можно было прочесть: «О, я ещё вернусь сюда! Вернусь к вам, мои милые! Тогда вы мне всё расскажете, всё, дорогие мои!»
Положив голову на плечо профессора Мартинова, Элка сидела, прижавшись к нему. Вдруг её мягкий голос нарушил молчание:
— Как славно! Какие чудеса есть на нашей земле, сколько нераскрытых тайн, которые ждут своих открывателей, своих исследователей! Хотите, я вам прочту одно стихотворение?
— Читай, читай! — отвечали ей.
Она не стала дожидаться второго приглашения. В ней проснулось какое-то возвышенное чувство, от которого душа её дрожала как струна.
«Она явилась из преданий древних…» — начала шёпотом Элка, а плеск воды примешался к её шёпоту так, что всё озеро стало шептать вслед за ней:
Запели воды озера. Стали рассказывать старинные легенды скалы. Зашептал мрак, роняя далёкие аккорды забытых песен...
Переполнялись восторгом сердца. Глаза сияли и слова были излишни.
Внезапно Благой приподнялся с места и, с изменившимся лицом, указывая на скалы, к которым они приближались, воскликнул:
— Лодка!.. Другая лодка!
Это восклицание заставило всех вздрогнуть.
С противоположного конца подземелья к ним приближалась сквозь лес сталактитов лодка, в которой виднелась группа людей.
— Правьте к берегу! — тихо распорядился профессор.
Но и те повернули туда же.
— Давай прямо! Не отступать. Это Хромоногий! — заревел Благой, засучивая рукава.
— Но Хромоногий… ведь… — попытался возразить Павлик.
— Он сын дьявола. Уцелел. Давайте! — настаивал Благой.
Но и на той лодке кто-то хорохорился, засучивая рукава…
— Ах, так! — крикнул Благой, увидев это. — Значит ты задираться?!
— Остановите лодку! — закричал профессор, заливаясь смехом. — Сдаёмся!.. — еле выговорил он сквозь смех. Бледные лица молодых выражали недоумение.
— Что-о-о?! — выпучивая глаза, закричал Благой. — Никакой сдачи, разрази меня гром…
Его голос прозвучал в тишине как труба.
— Стой! Стой! — настоял профессор.
Павлик и Саша с трудом застопорили разогнавшуюся лодку и только сейчас все поняли, почему так хохотал профессор. Против них было их зеркальное отображение.
Благой в недоумении сидел на носу лодки.
— Дьявольщина какая-то! — проговорил он сквозь зубы.
Профессор спокойно объяснил ему:
— Здесь природа проявила много изобретательности и была очень щедра во всём. Чтобы увидеть то,
