Белобрысик решил спуститься ближе к нему, прижался к стенке и стал внимательно следить за каждым движением Хромоногого.
У ног Тусуна лежал разбитый медный сосуд, из которого высыпались золотые монеты.
— Клад!
Белобрысик подпрыгнул от волнения.
После того, что он услышал, для него не было сомнений, что это — продолжение повествования дочери Иваца. В гигантском плавающем медном сосуде вероятно спрятано что-нибудь гораздо более ценное, чем в маленьком, прикованном к скале, попавшем в хищные руки хромого кладоискателя. В маленьком сосуде «золото Момчила», а в большом, вероятно, то, что она назвала в конце своего повествования «живое сердце босых святителей» — решил про себя Белобрысик, вспоминая слова пергамента. Он радовался, что большой сосуд плавал далеко от алчных рук Тусуна.
«Там хранятся книги, и они расскажут о том, чего, может быть, никто на свете не знает» — подумал он и это настолько обрадовало его, что ему нисколько не было досадно на Хромоногого, который насыпал полную пазуху золотых монет. Более того, он побежал вверх по лестнице к своим, чтобы связаться с ними и посмотреть, нельзя ли им чем-нибудь помочь или, если им не нужна помощь, решить, что делать дальше.
В подземелье раздавался такой бешеный грохот, что все мускулы и каждый нерв вибрировали.
Приблизившись к входу, Белобрысик с ужасом увидел, что щель стала наполовину уже и что каждую минуту каменные двери могут сомкнуться и запереть его тут.
Напрягая все силы, он кинулся к ним, пролез через щель и, отирая со лба выступивший холодный пот, обернулся посмотреть, что с Хромоногим. Он увидел, как тот медленно поднимается по лестнице, придерживая руками одежду с наполненной золотом пазухой. В этот момент произошло нечто страшное. Откуда-то сбоку, точно из прорвавшейся запруды, хлынула прямо на ступеньки лестницы гигантская масса воды. Хромоногий прижался к стенке, и в первый момент ему удалось удержаться против страшного потока. Он поднимался медленно, неуклюже, перегруженный набитым в одежду золотом.
— Беги! Беги! — закричал Белобрысик, испуганный смертельной опасностью, угрожавшей кладоискателю, и мигал ему фонариком.
Хромоногий увидел его, вероятно сообразил, что ему угрожает и, протянув руки, точно моля о помощи, заторопился. Но шаги его были так медленны, а вода так быстро прибывала…
Щель становилась всё уже. Даже если бы Хромоногий добрался сюда, он бы не смог пролезть в остававшееся ещё отверстие. В этот момент случилось непоправимое — Хромоногий был опрокинут массой воды и повалился на лестницу. Блеснули рассыпающиеся золотые монеты, но в тот же миг всё исчезло, увлекаемое со страшной силой в бездну.
Белобрысик зажмурился от ужаса, а когда снова открыл глаза, перед ним была плотная масса скал. В ней не было заметно никакого отверстия, никакой щели и шум стихии слышался гораздо слабее. Как будто всё происшедшее было кошмарным сном.
Впервые перед Белобрысиком встал страшный призрак смерти и насмешливо и снисходительно глядел ему в глаза. Он ужаснулся, обернулся к стене, упёрся лбом в холодный камень и забарабанил кулаками в бесстрастную скалу, испуганно крича: «Па-а-авлик!»
Он так растерялся, что выронил фонарик, который упал на пол, разбился и погас…
Наступила тишина. Можно было только предполагать, что несчастный испуганный мальчик ощупывает дрожащими пальцами грязную землю, ища свой сломанный фонарик; можно было представить себе трагическое выражение его лица в эти минуты отчаяния.
29
Ultima multis[19]
Профессор Мартинов прохаживался, взволнованный, потрясённый случившимся, по тесной богомильской келье. «Каменная тула» с рукописью в ней подпрыгивала на месте от ударов, потрясавших всё подземелье. Теперь никто уже на неё не смотрел. Кипящий в подземелье ад завладел умами и чувствами всех.
Павлик и Элка молчали, прижавшись друг к дружке в одном углу, а Медведь в другом, против них. Он время от времени крестился и отплёвывался, отгоняя таким образом, согласно старинному поверью, злые силы.
Вдруг Павлик стал пристально вглядываться в одну точку на стене и пошёл к ней, словно подкрадываясь, чтобы что-то схватить. Все следили за его движениями. Профессор Мартинов, испугавшись за него, приблизился, погладил его по голове и положил ему на плечо руку.
— Держись смелей, мой мальчик! — сказал он громко, чтобы его ободрить. Павлик продолжал идти к стене крадущимися шагами, точно не слышал его, подошёл к ней вплотную и почти уткнулся в неё носом. Только теперь все увидели в стене узкую трещину. Затем Павлик снова отошёл на средину комнаты и пристально всматриваясь в стену, казалось, старался уловить что-то едва заметное в тонкой линии трещины.
Когда он отвёл взгляд от стены и обратился к присутствующим, его лицо сияло.
Все приблизились к нему.
— За этой стеной — свет. Свет фонарика. Кроме Хромоногого там есть ещё кто-то! — радостно говорил Павлик в ухо профессору. — Скала не сплошная. Посмотрите сами! Всмотритесь хорошенько! Часть её должна быть подвижна.
Чабан, услышав это, подошёл сам, чтобы проверить, так ли это и обернулся бледный, как полотно.
— Это знаменье! — прогудел он, перекрестился и громко плюнул.
Между тем грохот стал затихать.
Профессор Мартинов в свою очередь приблизился к трещине, обнаруженной Павликом. Рассмотрев её, он подозвал чабана и велел ему попробовать сдвинуть глыбу камня.
Павка оказался сообразительнее. Достал из рюкзака профессора несколько клиньев и геологический молоток и попробовал расширить трещину. Понадобилось много усилий. Свет за стеной исчез. В конце кон цов трещина расширилась настолько, что клинья со звоном упали на пол. Чабан засунул пальцы в щель и напрягся, сколько было силы. Скала медленно отодвинулась, и за ней оказалась перед изумлёнными глазами всех фигура, которая покачнулась и упала ничком в келью…
Все в испуге отшатнулись; только Павлик через мгновенье бросился вперёд с криком:
— Саша!
Белобрысик поднялся, услыхав своё имя, и стал всматриваться расширенными от ужаса глазами, ничего не понимая.
— Уберите свет — крикнул профессор.
Белобрысик быстро вскочил на ноги, словно увидев что-то страшное, и, опершись спиной в стену, прошептал дрожащими губами:
— Берегитесь, он за вами!
Так как у всех было основание отнестись к такому предупреждению с должным вниманием, все тотчас обернулись. Белобрысик крикнул:
— Вот он! За вами! Медведь, Павлик!
Теперь его поняли. Павлик подошёл к своему другу, обнял его за плечи и сказал громко, чтобы его услышал чабан:
— Медведь — наш друг. А вот Хромоногий убежал и его нам надо остерегаться.
Белобрысик некоторое время смотрел на всех по очереди, не понимая, а потом стал хохотать, ко
