Как мне не хотелось садиться в него! Стараясь не наступить на какие-то педали и не задеть многочисленные рычажки, я стал влезать в кресло. То ли ноги у меня были слишком длинные, то ли штурвальная колонка нестандартная, но с первой попытки я в кресло не попал.

Тогда я изменил тактику и принялся штурмовать его через спинку, смело задирая ноги и размахивая ими у лица командира. Где-то сзади поперхнулась и принялась громко кашлять Лисица. Командир смотрел на меня с каким-то брезгливым испугом.

– Пил? – спросил он, судя по голосу, совершенно не сомневаясь в моем утвердительном ответе.

Я находился в фантастической позе, какую, смею утверждать, в истории отечественной авиации еще никто не видел. Правую ногу я уже пристроил рядом с педалями, а левая застряла на спинке сиденья. Виной всему были слишком узкие брюки. Я кряхтел, потел, но никак не мог стащить вторую ногу со спинки. В конце концов я потерял равновесие и повалился на сиденье, серьезно ударившись затылком о штурвал.

Командир все-таки проявил ко мне сострадание и помог мне снять ногу со спинки.

– Много уже налетал, сынок? – по-отцовски поинтересовался он.

Тут между нами появилась Лисица, что избавило меня от необходимости отвечать.

– Пассажиры прибыли, – сказала она. – Можно запускать?

– Валяй! – махнул рукой командир.

Я посмотрел в боковое окошко. К самолету подъехали три черные роскошные машины: «мерс» представительского класса и два джипа. Из джипов выскочили рослые парни, мгновенно выстроили живой коридор до трапа самолета. И тут я увидел, какие пассажиры летают двойным супером. Из «мерса» вышел презентабельного вида господин – не по годам подвижный, улыбчивый, энергичный, а за ним следом два амбала с нестандартной шириной плеч. Один из них держал в руке средних размеров чемодан. Не задерживаясь, троица быстро прошла по «живому коридору» и поднялась в самолет.

Я почувствовал, как самолет вибрирует и качается.

– Здравствуйте, господа! – услышал я мяукающий голос Лисицы. – Пожалуйста, располагайтесь, где вам удобно.

Она заглянула в кабину и подала командиру знак рукой. Командир нажал какой-то тумблер, и раздался зуммер электромотора. Трап втянулся, дверь захлопнулась. Путь к отступлению был отрезан окончательно. Мои ноги стали дрожать настолько явно, что это уже переходило грань приличия. Командир надел наушники и стал разговаривать с диспетчером, а его пальцы побежали по кнопкам и тумблерам. Где-то что-то засвистело, загудело, на приборах ожили стрелки, загорелись датчики, сверху подул прохладный ветерок, пол задрожал, моторы утробно икнули и завыли, по стеклу побежали тени от лопастей, Лисица захлопнула нашу дверь – словом, конец света приближался со страшной скоростью.

Самолет тронулся с места, покатился по рулежке. Я, намереваясь стоять насмерть, схватился за штурвал, что немедленно вызвало неодобрительный взгляд командира. Пришлось отпустить штурвал и поискать другой спасительный круг. Мой взгляд упал на рычаги, отдаленно напоминающие переключатель передач в «Жигулях».

– Знаешь, братец, – сказал командир, отвернув в сторону микрофон, – ты лучше не трогай ничего… Отдыхай!

Какое счастье, что он не заставил меня взлетать! Я с благодарностью кивнул, откинулся на спинку и попытался унять дрожь в ногах. Самолет тем временем вырулил на взлетно-посадочную полосу, командир что-то сказал в микрофон, двинул вперед тот самый рычажок, за который я едва не схватился, и моторы взревели, как стадо разъяренных слонов.

– «Аэролайн», тридцать один – семьдесят семь, – услышал я женский голос в наушниках. – Ваш SKVOK «ноль шесть – двадцать четыре». Взлет разрешаю!

– Ноль шесть – двадцать четыре, – повторил командир, поднял руку к верхней приборной панели и набрал это число на дисплее.

«Зачем я согласился?» – уже с усталым безразличием подумал я, когда самолет побежал по взлетке. Через несколько секунд он оторвался от нее и, сделав глубокий крен, начал набирать высоту. Под нами мелькнула береговая полоса с белой линией прибоя, морщинистое море, затем снова берег, дома, улицы, машины… Я был восхищен увиденным зрелищем. Подо мной плыл какой-то кукольный мир, и я невольно стал искать свой поселок, старый дачный район и родное пепелище, но декорации скользили так быстро, что я не успевал ничего рассмотреть толком. Повернув голову, я посмотрел в лобовое окно и немедленно издал вопль:

– Облако!! Прямо на нас!! Вот это да!!

Зрелище было просто удивительным. Белая гора с округлыми боками стремительно надвигалась на нас, и в тот момент, когда по всем законам логики мы должны были расшибиться об нее в лепешку, самолет окунулся в серый туман, задрожал, как от холода, закачался. Казалось, что мы уже не летим, а неподвижно висим в каком-то молочном космосе без верха и низа.

– Первый раз? – спросил командир.

– Ага! – кивнул я.

– Понятно…

Я прикусил язык – как всегда, с опозданием. Изобразил на лице озабоченность хреновой метеорологической обстановкой и уставился на приборы.

Вскоре мы поднялись выше облаков, и кабину залило ослепительным светом. Командир нажал какую-то кнопку на штурвале и отпустил его. Затем потянулся, зевнул. Я посмотрел на штурвальную колонку – она покачивалась и двигалась сама по себе. «Наверное, мы летим уже на автопилоте», – догадался я.

Вошла Лисица. Я тотчас принял расслабленную позу уставшего от полетов воздушного аса.

– Что там в салоне? – спросил командир.