Но Карлссон все равно проверил подсказчиком. Карина не соврала: метка была. Правда, какому именно сиду она принадлежала, подсказчик не показывал, так что в этом Карлссону пришлось довериться Карине.
— Нет, не она, — сообщили санитару «родители». Тот принял еще сто рублей, пожелал найти дочь живой и здоровой и выпустил их на улицу.
— Поехали обратно, — сказал довольный Карлссон.
Он еще не знал, что допустил серьезную ошибку: забыл забрать у Карины мобильник.
На дачу ехали долго, часа два, — из-за пробок. За время их отсутствия ничего не произошло.
Когда все загрузились в автобус, Карлссон освободил пленников. Молча. И так же молча ушел.
И это молчание произвело большее впечатление, чем любые угрозы. И Илья Всеволодович, и его охранник поняли ситуацию так: ночной гость мог их прикончить играючи, но оставил в живых. Надо полагать, потому что уверен: вреда от них не будет. И во избежание неприятностей разочаровывать его не стоит. Что же касается девушки Катерины, то Илья Всеволодович счел необходимым ее предупредить: помалкивай. Впрочем, ее по-любому вряд ли кто стал бы слушать.
Глава сорок седьмая,
в которой Катя снова надевает свадебное платье
Одному фермеру из Уэльса очень досаждали птицы — склевывали всё зерно. И пошел он к колдунье:
— Сделай мне такое пугало, чтоб всех птиц отпугнуть. А я тебе за это четыре мешка муки принесу.
Колдунья согласилась — и забыла.
Пришел фермер за пугалом, а пугала нет.
— Я тебе завтра принесу, — пообещала колдунья.
Пошла она к соседу за помощью. А соседом у нее старый тролль был.
— Слушай, — говорит ему колдунья, — вот тебе мое платье, в котором я замуж выходила. Наденька его и постой у фермера недельки две посреди поля пугалом. Ты же каменный, тебе всё равно. А я тебе за это два мешка муки дам.
Тролль подумал — и согласился.
А через две недели приезжает к колдунье фермер, очень довольный.
— Уж такое ты хорошее пугало смастерила, — говорит, — страшное! Я тебе там на телеге шесть мешков муки привез.
— Мы же на четыре договаривались, — говорит колдунья.
— Да, — говорит, — но по-честному — шесть. Птицы твоего пугала так перепугались, что половину склеванного урожая за прошлый год вернули.
Катя проснулась от вспыхнувшего света. Когда она осторожно выглянула из-под одеяла, то увидела, что ее спальня полна каких-то несообразных вещей, вроде слепящего фонаря на треноге и гигантского белого зонтика, вокруг которых суетятся незнакомые люди.
«Где я? Что со мной? Ах да, квартира Селгарина… А эти что тут делают?»
— Уберите дневной свет, — недовольно произнесла женщина лет сорока с короткой стрижкой, которую Катя видела впервые в жизни. — Что? Как хотите. Тряпку повесьте, это не мои проблемы… Леночка, зеркало вот туда…
Незнакомая девушка с деловитым видом поволокла по паркету двухметровое прямоугольное зеркало. Вообще Кате показалось, что спальня существенно уменьшилась. У окна появилась вешалка, на которой висел полиэтиленовый сверток с очертаниями человеческой фигуры. По полу были раскиданы пакеты, коробки и сумки. Неподалеку от вешалки препирались Итлинн и тетка со стрижкой. Предметом спора было громадное окно, в которое лился утренний свет. Тетка требовала свет устранить. Итлинн доказывала, что без позволения хозяев с окном ничего делать нельзя.
— Доброе утро, — застенчиво сказала Катя, садясь в постели. — Который час?
— Четверть двенадцатого, — Итлинн взглянула на часы-браслет. — Долго спишь.
Тетка сдержанно улыбнулась:
— Невесте можно. Вылезайте-ка, деточка, из постельки, умывайтесь и быстренько ко мне.
— А вы кто? — поинтересовалась Катя, спуская ноги на пол.
— Это Илона Андреевна, стилист, — объяснила Итлинн. — А та девушка — ее ассистентка. Они тебя разукрасят к сегодняшнему вечеру. Прическа, макияж и прочее, сама знаешь. Работы много, так что пулей в ванную.
— Вы не беспокойтесь, у меня почасовая оплата, — любезно сказала Илона Андреевна.
— Э… Итлинн, — с беспокойством сказала Катя, оглядываясь по сторонам. — Где моя одежда?
— Одежда тебе не понадобится, — заявила Итлинн. — Ты поедешь отсюда прямо в концертном платье. Вон оно, там висит, в чехле.
— Где моя одежда? — упорствовала Катя.
— В стиральной машине. Иди, умывайся, времени мало! Скоро Эдуард Георгиевич приедет, а ты еще не готова…
Катя, ворча, выбралась из кровати и, как была, в одном нижнем белье отправилась в ванную.
«Врет, как сивый мерин, — думала она об Итлинн, плеща себе в лицо холодной водой. — Ни слову не верю. Что же тут творится? Вот и одежду отобрали… И суп у них ненормальный. Наверняка намешали в бульон каких-нибудь наркотиков…»
Катя вспоминала сон, и ее не оставляло ощущение, что того беловолосого убийцу с окровавленным мечом она уже где-то видела.
В комнате ее ждали. Итлинн куда-то убралась. Ассистентка прилаживала на окно простыню. Илона Андреевна кивнула Кате и указала на стул под прожектором. У самой визажистки не было ни грамма косметики на лице, и она больше походила на пожилую нянечку из детского сада, чем на стилиста- профессионала. Катя невольно вспомнила Карину. Вот кто был настоящим мастером!
— Шевелитесь, деточка, шевелитесь, — поторапливала ее тетка. — Нельзя же спать на ходу. У вас сегодня будет тяжелый день, так соберитесь с силами!
Катя послушно села на стул. Ассистентка тут же направила фонарь ей прямо в лицо.
— Во сколько у вас мероприятие? — спросила визажистка, принимаясь за работу.
— Не знаю… вечером.
— Как не знаете? Наверно, жених заедет?
— Вы что, думаете, я замуж выхожу? — сообразила Катя.
— Разве нет? — удивилась Илона Андреевна. — Мне сказали — подготовить невесту. Я на этом специализируюсь. Мне и карточку вашу дали, чтобы сделать все в точности, как там…
С этими словами визажистка продемонстрировала Кате фото с изображением самой Кати в свадебном платье, с кроваво-красными губами и сияющими глазищами. Катя догадалась, что фотка была сделана из зала во время памятного конкурса.
— Нет, — захихикала она. — Это просто показ мод.
— А, понятно, — несколько растерянно протянула визажистка и вернулась к работе.
Процедура затянулась часа на полтора. Илона Андреевна все делала медленно, тщательно и скучно. Катя едва не заснула на стуле. Но когда замученная и замерзшая Катя взглянула на себя в зеркало, то испытала разочарование. Мастерица честно пыталась скопировать фантазии Карины. Макияж был безукоризненным… и мертвым. Он не преображал, а откровенно старил. Волосы, начесанные и залитые лаком, выглядели как безвкусный парик. Каринино волшебство исчезло. Но Илона Андреевна была довольна.
