— тебя украли? Кто? Да ладно, хватит! Сядь ты, не мельтеши! Рассказывай!
Катя послушно села.
— Мужики какие-то затащили в джип, хотели увезти…
— Что ты говоришь! Слушай, а ты уверена, что они хотели увезти именно тебя, а не просто… Ну, ты понимаешь…
— Может, и так… — Катя задумалась, вспоминая, потом покачала головой. — Нет, точно меня. Они в машине говорили между собой, что, мол, глупо целую команду… Нет, целую бригаду, их четверо было, засылать на малолетку, на меня то есть. А главный их сказал: заплатили вам достаточно, так что нечего ворчать.
— Но они тебя по имени не называли? — допытывалась Лейка. — Может, им просто заплатили за девушку, все равно какую?
— Да не знаю я! — вдруг вспылила Катя. — Что ты ко мне пристала!
— Я не пристала, а просто спросила! — Лейка тоже повысила голос. — Не хочешь — не говори! На вот! — Она сунула Кате бокал с коньяком. — Давай! Чтоб земля ему пухом!
— Угу, — Катя потянулась — чокнуться, но Лейка отдернула руку, едва не расплескав коньяк.
— Ты что! За покойников не чокаются!
— Я не знала… — Катя едва пригубила и поставила бокал на стол. Пить ей не хотелось. Хотелось уйти куда-нибудь… Побыть одной…
Лейка посмотрела на нее и тоже поставила бокал.
— Ты извини, Катюха, что я на тебя кричу, — проговорила она грустно. — Просто такое говно на душе…
Она села поближе к Кате обняла ее, шмыгнула носом… Потом вдруг спохватилась:
— Кать, ты бы глянула, то я тебе принесла или нет?
— Пакет с деньгами и документами нашла?
— И кошелек. Всё есть. Ты посмотри вещи.
— Потом, — сказала Катя. — Лейка, можно я прилягу? Что-то меня знобит…
— Конечно! — Лейка вскочила. — Сейчас я тебе постелю. На родительской тахте, ладно?
— Да мне все равно.
— …А ночнушку я тебе свою дам… Ты в ней утонешь, конечно…
Примерно через час (сон к Кате всё не шел: перед глазами вставали то стрельба на крыше, то распластанный на асфальте Карлссон) Лейка, тоже в ночной рубашке, скользнула к Кате под одеяло, прижалась, теплая, мягкая… Живая…
— Мне там одной страшно, Катька…
Катя молча обняла ее.
— Кать, — через некоторое время проговорила Лейка. — А как ты тогда выпуталась? От тех, в джипе?
— Как?
Сказать о тролле? Так Лейка еще решит, что у Кати с головой не в порядке.
— Я убежала.
— Да ты что! Просто так убежала? От четверых бандитов?
— Не совсем просто… Там тоже стрельба началась… Я выскочила из машины и спряталась.
Теперь можно было не врать, и Катя в подробностях рассказала, как она отсиживалась между гаражами и как ее потом чуть в милицию не забрали. И про подполковника, что ее выручил. И про мороженое.
— Никогда бы не подумала, что ты такая… ловкая, — с уважением сказала Лейка. — Слушай, а как они узнали, что ты в этот день в офис придешь?
— Я не знаю.
— Может, они телефон твой прослушивали? — предположила Лейка. — Или человек у них был — за тобой наблюдать? Ты в офисе долго просидела?
— Долго. Часа два.
— Ну вот! Пока ты там была, они и подготовились! А может… — Тут Лейка понизила голос, словно ее могли подслушать: — А может, это Сережкин папаша их нанял?
— Да зачем ему? — удивилась Катя.
— Ну, я не знаю… Слушай, а этот… С которым ты пришла. Он кто?
— Это по работе, — сказала Катя. Ей вообще не хотелось говорить.
— Работает у Сережкиного отца?
— Не совсем. Он вообще-то хозяин. Сережин отец у него директор.
— Ух ты! Я так и подумала, что он — крутой! Он за тобой ухаживает, да? То-то ты Димку все время отшиваешь! Теперь мне понятно!
— Лейка! — не выдержала Катя. — Может, ты заткнешься, а? И так ведь тошно!
— Тошно… — согласилась Лейка. — Мне тоже, Катька. Я потому и болтаю, ты не обижайся, ладно?
— Ладно.
Лейка некоторое время молчала, но потом не выдержала:
— Ты знаешь что, ты этому своему… хозяину про похищение расскажи. Мало ли…
— Расскажу, — пообещала Катя. — Давай, Лейка, спать. День завтра будет тяжелый.
Но уснула она не скоро. И Лейка тоже. Обе лежали молча и тихонько: каждая старалась не разбудить «спящую» подругу.
Если бы девушки знали, что ждет каждую из них завтра, они бы вообще не смогли уснуть.
Глава тридцать шестая
В морге
Тролленок спрашивает мать:
— Мама, а с мертвецами можно разговаривать?
— Можно. Только они не отвечают.
— Здоровый буйвол, — сказал патологоанатом.
— Не то слово, — сказал ассистент-практикант, выпил спирт, поморщился. — В него дюжину пуль всадили, а он еще брыкался. И этого, второго, тоже он наверняка с крыши спихнул… С фунтом свинца в организме. Не слабо, да?
— Да, — согласился патологоанатом, налил из мензурки себе и коллеге. — Только не дюжину, а шестнадцать. Я входные отверстия посчитал. И что характерно: выходных — ни одного.
— А-а-а… Я не обратил внимания, — пробормотал практикант. — Это, наверное, потому что киллер из спецоружия стрелял, с глушителем. Ослабленный пороховой заряд…
— Допустим, — кивнул патологоанатом. — Для одиннадцати пуль это верно, а для четырех?
— Что — для четырех?
— Четыре пули — винтовочные, — с удовольствием сообщил патологоанатом. — Неужели не заметил? Ведь входные отверстия
Приятно чувствовать себя профессионалом.
Практикант промолчал.
— Сомневаешься? — неправильно понял его патологоанатом. — Давай поспорим? На «американку»?
— Да нет, я верю, — пробормотал практикант. Он не знал, как это — «на американку». Подозревал нехорошее…
