батарею. Завтра она вернет их Карлссону.
Этой ночью Кате снился бар «Шаманама». Она сидела там, но не с Карлссоном, а с другим мужчиной: аристократически красивым, с короткими, совсем белыми волосами, бледной кожей и бледно-голубыми глазами. Мужчина в упор, не мигая, разглядывал Катю, а ей… Ей почему-то было очень страшно.
Глава двадцать четвертая
Зловещие сокровища Карлссона
Приходит один тролль в гости к другому, а у того в пещере все блестит, жена, теща носятся, как заведенные, мясо тащат, пиво подносят, да так всё уважительно, с поклонами.
— Как тебе повезло с домашними, — с завистью говорит гость.
— При чем тут везение? — говорит хозяин. — Что я тебе — гном-кладокопатель? Просто порядок у меня такой.
— Слушай, поделись опытом! — взмолился гость. — А то меня жена с тещей совсем задрали.
— Ладно, — говорит хозяин. — Тогда слушай. Сижу я как-то, эльфятину наворачиваю, а тут котик подкрался[4], раз кусочек стянул — я ему: предупреждение; а он еще кусочек — я ему опять предупреждение; он третий кусочек — я ему третье предупреждение. Так он, зараза, на четвертый нацелился! Ну я его тогда за хвост — и в пропасть. А пропасть тут — полмили, не меньше. Ну ты видел…
— Видел, — говорит гость. — Только я не понял: при чем тут жена и теща?
— При том, — говорит хозяин. — У жены два предупреждения, у тещи — три…
Утром Карлссон так и не появился. И днем тоже. Катя занималась разными делами: прибирала, переводила, болтала по телефону с Кариной… А вечером купила карточку и наконец решилась позвонить домой. Вообще-то это свинство с ее стороны — не звонить так долго. Они же там ждут, волнуются…
Трубку взяла мама.
— Ты, Катерина, совсем… Мы с отцом тут как… Трудно было позвонить?
— Трудно, — призналась Катя. — Я, мам, провалилась.
Мама молчала почти минуту, что для нее, как для других — полчаса. Переваривала новость. Переварила.
— На чем срезалась? — деловито спросила она.
— На партизанах.
— Не поняла!
— Историю провалила. Тут у них, оказывается, совсем другая программа.
— Этого надо было ожидать, — процедила мама. — Говорила я твоему отцу…
— Мама, не надо! — перебила ее Катя. — Всё нормально. Я записалась на подготовительные курсы…
— Езжай домой! — не дала ей договорить мама. — Прямо сейчас иди на вокзал, бери билет! Времени почти не осталось, но я попробую.
— Что попробуешь?
— Устроить тебя в наш педагогический.
— Мама, ты меня не слушаешь! — обиделась Катя.
— Я тебя уже выслушала. Приезжай домой и…
— Никуда я не поеду! — закричала Катя.
— То есть как? — Мама даже не рассердилась — удивилась.
— А так! Я же тебе русским языком сказала: я записалась на подготовительные курсы.
— Заочные…
— Никакие не заочные! Нормальные! На следующий год я точно поступлю. Без всяких денег, понятно?
— Не кричи! Ты хоть понимаешь, что говоришь?
— Мама, я прекрасно все понимаю!
— Нет, ты не понимаешь! А где ты будешь жить? Мы с папой не в состоянии…
— И не надо! — воскликнула Катя. — Я все могу сама!
— И что же ты, интересно, можешь
Катя испытала сильное искушение бросить трубку, но удержалась, потому что ей очень захотелось продемонстрировать маме, что она — действительно самостоятельный человек.
— У меня уже есть работа! — заявила она. — Офис-менеджер в риелторской фирме. И получаю я, между прочим, двести пятьдесят долларов в месяц!
По псковским масштабам это была очень хорошая зарплата. Даже больше маминой.
— И за что же тебе будут платить такие деньжищи? — осведомилась мама.
— За работу. И не будут, а уже платят. И это еще не всё. Я еще делаю переводы для одного издательства… И тоже платят неплохо.
— Ты не врешь?
— Мама!
— Ну извини… Вот видишь! Не зря я тебя на курсы гоняла! Всё равно отцу это не понравится… — добавила она.
Катя возликовала. Выходит, мама уже не возражает, чтобы Катя жила в Петербурге. Так просто, оказывается…
— С жильем мы тебе поможем, — сказала мама. — Цены в Питере, конечно, поднебесные, но, думаю, комнату мы с отцом осилим…
— Мама, с жильем у меня тоже все в порядке! — объявила Катя. — Мне фирма предоставила помещение. Правда, это мансарда, и потолок в одной комнате подтекает, зато, представляешь, прямо на Невском!
— Замечательно, — сказала мама. — А телефон у тебя там есть?
— Есть, — Катя продиктовала номер.
Они поговорили еще минут пять, пока не кончилась карточка.
Ну вот, камень с души. Катя очень любила родителей и знала, что они ее тоже любят. Но жить она будет теперь сама. И очень хорошо, что ни маме, ни папе по работе раньше октября из Пскова не уехать. Но, повесив трубку, Катя внезапно почувствовала себя одинокой.
«В гости кого-нибудь зазвать, что ли? — подумала она. — Может, Димке позвонить? Нет, не надо — мы с ним сегодня уже виделись…» Катя набрала номер Лейки, но трубку никто не взял.
«Жалко, что у Карлссона нет телефона, — подумала Катя. — Тем более он приглашал к себе, как только освещение проведет…»
Катя вспомнила про логово Карлссона, про вчерашний загул и сама не заметила, как развеселилась.
«Все-таки плохо без телефона, — опять подумала она. — А ведь он где-то рядом живет. Может, просто покричать?»
Катя отправилась в кухню, вылезла на балкон.
Снаружи уже стемнело: белые ночи остались в прошлом.
— Карлссон, ау! — звонко закричала Катя: — Приходи в гости!
Никто не отзывался. Кате стало стыдно.
«Увидел бы кто — точно решил, что я сумасшедшая», — смущенно подумала она и быстренько полезла обратно в окно.
— Ты меня звала? — раздался ворчливый голос где-то сверху. Катя подняла голову и увидела на кромке крыши темный силуэт.
