толпилась, задрав головы, «питерская элита» — Катя никого не видела. Она смотрела поверх зала, выступая легким твердым шагом. Ее несла музыка. Десять шагов, остановка. Катя улыбнулась, и ее ослепили вспышки фотоаппаратов. Прошумели аплодисменты.

В этот миг Кате показалось, что ее прежняя жизнь кончается и наступает новая, неизвестная, но потрясающая. «Теперь так будет всегда!» — подумала она, развернулась (не так изящно, как хотелось бы) и, шурша шлейфом, поплыла обратно.

Едва зайдя за кулисы, она попала в объятия Карины.

— Умница! Отлично! Замечательно!

— Но я такая неловкая…

— Верно! И твоя неловкость замечательно вписывается в образ!

Теперь, когда все осталось позади, подиум больше не внушал Кате никакого ужаса.

«Я выгляжу ничуть не хуже их, — думала она, рассматривая наряды дефилирующих конкуренток. — Карина — такая талантливая! Мы обязательно получим приз!»

Первого приза они не получили. И вообще никакой награды им не досталось. Когда объявили результаты, оказалось что творение Карины заняло только пятое место.

— Да не переживай! — бодро говорила Карина, пока они тусовались за кулисами, дожидаясь окончания официальной части. Но Катя видела, что она расстроена. — Все призовые места, естественно, куплены. Ты посмотри, какая потасканная баба получила первый приз! Это что, наряд невесты — садо-мазо с вуалькой на морде? Так что пятое место из тридцати — это просто великолепно. К тому же это не последний наш конкурс. Видела, сколько у меня в салоне висит дипломов? Еще успеешь прославиться, какие твои годы! Супермодель из тебя сделаем!

После окончания показа в главном зале клуба началась обычная ночная программа, а участники показа отправились праздновать в банкетный зал.

Карина предупреждала, что, как только Катя покинет подиум, на нее налетят восхищенные юноши с букетами и работодатели с заказами.

Вместо юношей с букетами рядом с ней возникли несколько не слишком свежих мужиков, причем один с ходу поинтересовался, сколько она стоит. Он, дескать, настоящий и щедрый ценитель красоты…

Катя растерялась, но на помощь пришла Карина:

— Иди, иди, ценитель! Там в холле портье сидит, он тебе все цены скажет!

Затем она решительно сказала:

— Нет! Тебя, Катенок, в этом гадючнике одну оставлять нельзя. Петя! Петя, иди сюда, дорогой!

Петя, мужчина неплохого роста, хоть и не вполне атлетической комплекции, тем не менее элегантно склонился к Карининой ручке и словесно выразил свою радость по поводу ее нынешнего успеха.

— Какой там успех! — махнула рукой Карина. — Пятое место!

— Грандиозный успех! — возразил Петя. — Твоя девочка — супер! — Он благосклонно улыбнулся Кате. — Ты же не заплатила ни цента, а первые десять мест конкретно проплачены. Если ты на пятом, значит, эта сволочь просто не рискнула задвинуть тебя на одиннадцатое — и кому-то придется возвращать денежки! — Петя довольно хохотнул.

— Десять? Почему десять? — спросила Карина. — Призовые же только три!

— А рейтинг? О рейтинге ты забыла…

— Да, верно… — Карина заметно повеселела. — Ладно, дорогой, мне надо сбегать кое с кем пошептаться, а ты присмотри, пожалуйста, за девочкой. Только присмотри, а не приударь, ясно?

— Кариночка, ты одна моя любовь до гробовой доски! — драматическим голосом воскликнул Петя. И добавил обычным: — Иди-иди, пригляжу за твоей маленькой феей.

В присутствии Пети Катю уже никто не атаковал и цветов тоже не дарил. Работодатели тоже не спешили. Нет, внимание публики Катя чувствовала: изучающие взгляды девушек, липкие взгляды мужчин. Кое-кто из них был явно не прочь познакомиться, но суровое лицо Пети к этому не располагало. Катя подумала, что если бы она выглядела как всегда, то большинство тех, кто ныне ощупывал ее взглядами, прошли бы мимо нее, как мимо пустого места.

Катя пошла к фуршетному столу, но туда было вообще не пробиться — стол, как мухи, обсели журналисты. С деловым видом, как бы невзначай загородив растопыренными локтями все подходы, они нагребали на бумажные тарелочки невероятные порции наиболее привлекательных закусок и стремительно пожирали их. Стол пустел на глазах; было совершенно очевидно, что через несколько минут на тарелках останется только петрушка.

— Дома их не кормят, что ли? — проворчала Катя.

— Кушать хочешь, девонька? — спросил Петя, отвлекшись от беседы с каким-то знакомым, таким же крупным и упитанным мужчиной в дорогом костюме.

— Покормить девочку? — предложил мужчина, окинув Катю оценивающим взглядом.

— Свернись, — сказал Петя собеседнику. — Это Каринкино. — И уже Кате: — Постой минутку, никуда не уходи! — Неделикатно распихав журналистов, он завладел большущей тарелкой из-под бутербродов, насобирал в нее всякой всячины, дополнил фужером шампанского и вручил добычу Кате.

Пока Катя насыщалась, Петя возвышался рядом наподобие часового, следя, чтобы маленькую Катю не толкали.

Вернулась Карина. Не одна, а в сопровождении того свирепого мужика, которого Катя видела в суши-баре. С «драконом» на загривке.

«Якудза», — вспомнила Катя слова Стасика.

— Познакомься, это Гоша, — представила она своего спутника. — Мой, как нынче выражаются, бойфренд.

— Здравствуйте, Гоша, — вежливо сказала Катя.

Татуированный Гоша что-то буркнул, окинув Катю рекордно липким взглядом.

— Вы стилист? — попыталась завести светский разговор Катя. — Или парикмахер?

— Гоша пока не определился. Он только что вышел из тюрьмы, — пояснила Карина. — Ищет себя в искусстве.

Пока Катя думала, что бы на это ответить, Гоша их покинул: ввинтился в толпу журналистов и двинулся вдоль стола, выхватывая приглянувшиеся продукты питания и внося хаос и смятение в ряды профессиональных уминателей фуршета.

— Ты что, испугалась его? — со смехом спросила Карина. — Красавец, да? Как нынче говорят — брутальный. Вот так и разрушаются идеалы юности.

— В смысле?

— У меня по молодости от таких мужиков коленки сами подгибались… — Карина задумчиво посмотрела на Гошу, который овладел бутылкой коньяка и теперь дегустировал его единолично. — Просто первобытный человек. Я и не знала, что такие еще сохранились. Гоше наплевать на бизнес, карьеру… он руководствуется только своими желаниями, надо признать, довольно примитивными, и считает, что все, на что упал глаз, должно ему принадлежать. В сочетании с полным отсутствием инстинкта самосохранения из этого получается очень даже возбуждающий коктейль.

— А тебе с ним не страшно? — осторожно спросила Катя.

— Мне? — Карина засмеялась. — Мне он ничего не посмеет сделать. Максимум, что я ему позволяю, — грозно рычать. Он со мной, пока мне это нравится. А мне — нравится! Ты только посмотри, какая животная чувственность! Какая дикарская жизненная энергия!

Катя посмотрела на припавшего к бутылке брутального Гошу и почему-то почувствовала к нему жалость.

— Звериная сущность, — между тем продолжала Карина. — Грубость и цинизм на грани жестокости. Но это только одна сторона жизни.

— А другая? — спросила Катя.

— А другая — это ты! — Карина засмеялась и поцеловала Катю в губы. Даже не поцеловала, а только тронула — чуть-чуть. — Чистая, романтичная, наивная свежесть!

— Карина, а можно узнать, сколько тебе лет? — неожиданно спросила Катя.

Карина вздрогнула.

— Женщинам такие вопросы не задают, — холодно заметила она.