Димину попытку оправдаться словом «завтра».
И вот наступило «завтра».
Катя, вздыхая, поплелась к двери, надеясь, что это все-таки не Димка, а, например, Лейка. Или хотя бы кто-нибудь из троллей.
Как же сказать Димке, чтобы не очень огорчить его и не обидеть? Пусть ее чувства изменились, но Димка-то от этого хуже не стал. И не заслужил такого удара… Хотя, с другой стороны, он сам дал повод. Эта история с Кариной…
Катя открыла дверь.
Точно. Димка.
— Привет! Ну как, уже отдохнула? — Он, как ни в чем не бывало, протянул руки к Кате.
Катя нахмурилась и отступила.
— Кать, ты чего? — упавшим голосом спросил Дима. — Сердишься? Так я тебе сейчас все объясню…
— Объясняй, — буркнула Катя. — Но сначала сядь. Вон туда. Теперь я тебя слушаю.
Дима опустился на краешек стула, принял покаянный вид.
— Кать, ты меня прости…
— За что?
— Ну за то, что я… Тогда, после «Шаманамы»… И потом… За всё, в общем…
Дима смешался.
Он пришел каяться и мириться, в глубине души надеясь — вот поговорят они по душам, и все станет как раньше. Но теперь почувствовал — не станет. Да и Катю он просто не узнавал, так она переменилась. Эта строгая, надменная «снежная королева», которая смотрит на него как на пустое место и вгоняет в дрожь своим ледяным тоном, ничем не напоминала ту простодушную маленькую Катю, которую он оставил в Питере. Эта девушка была, пожалуй, красивее той, прежней Кати. Но она казалась Диме совсем чужой.
— Кать, ну, ты не сердись, ладно… Я пьяный был… А потом… Ну я сам не знаю, как всё случилось…
Катя молчала. Смотрела в сторону. Туда, где блестел экраном выключенный телевизор.
— Я обещаю, что больше — никогда… Ну, только если ты сама захочешь…
Катя молчала.
А что тут скажешь: «Не захочу»?
С той ночи они впервые были с Димой наедине. Катя смотрела на него и прислушивалась к своим чувствам. Чувств не было. Дима ей больше не нравился. Не то чтобы совсем не нравился… Но как мужчина… нет.
— Вот, — продолжал Дима. — А насчет Карины… Ну, тебе, наверно, Лейка уже рассказала… Короче, тут такая история получилась… В общем…
— Да знаю я всё, — сухо сказала Катя, глядя в сторону. — Лейка уж сказала, что тебя зачаровали и совратили.
Импульсивная Лейка с ходу выложила ей про Димкину измену. Правда, потом испугалась и долго уговаривала Катю не впадать в истерику и не бросаться с балкона, а Димку простить. Дескать, парни к таким вещам относятся легче и изменой их не считают. Да и вообще Карина Димку околдовала, так что он, можно сказать, ни в чем и не виноват…
Катя слушала ее и сама себе дивилась. Где ревность? Где отчаяние? Даже злости на Димку и то не возникло. Бросаться с балкона — чушь какая!
— Я виноват, — заговорил Дима, — но не настолько, насколько ты можешь подумать. Знаешь, я, конечно, мог бы сказать, что Карина меня загипнотизировала, что это все эльфийское колдовство… Но я хочу быть с тобой предельно честным, — Димка поднял на Катю взгляд и отважно признался: — Карина всегда казалась мне привлекательной. Наверно, она это давно заметила и запомнила, чтобы потом при случае воспользоваться. Когда она меня поймала в Питере, она сказала, что поставила на меня метку — помнишь, как на тебя тот эльф, Селгарин… А потом таскала меня за собой повсюду, издевалась, собиралась убить… В общем… Я прошу прощения. Честно слово — больше такого не случится! Ведь люблю я только тебя…
Катя повернулась к нему:
— Правда?
— Конечно! — Дима решил, что она смягчилась, потянулся к ней. — Катька! Я…
И наткнулся на ее взгляд. Как на стену. Рука, готовая обнять, упала.
— Это, наверное, я должна попросить прощения, — Катя решила, что голову по частям не рубят, и твердо сказала: — Потому что не могу ответить тебе тем же. Я не люблю тебя, Дима.
У Димы стало такое лицо… Такое несчастное… Катя тут же раскаялась в том, что сказала. Но потом вдруг вспомнила баньши. Что такое Димина печаль в сравнении со страданием убитого эльфа? Дима ведь еще не умер… Рано или поздно он все примет и переживет…
Но Димка не желал «принять и пережить».
— Но почему? — мрачно и жалобно спросил он. — Я не понимаю! Все же было классно, и вдруг… Неужели только из-за того, что я не так…
— Дима, не надо ни о чем говорить, — сказала Катя мягко. — Всё пройдет, поверь. Я сама не очень понимаю, что со мной творится. Давай я попробую разобраться в себе, все обдумаю… А пока будем просто друзьями. Хорошо?
— Хорошо, — Дима чуточку воспрял.
Он был еще молод и неопытен: не знал, что означают слова «будем друзьями» в женских устах.
— Вот и договорились, — сказала Катя почти ласково. — А теперь, Димочка, пожалуйста, уходи. Мне хочется побыть одной…
— Ну как? — жадно спросила Лейка, ожидавшая Диму в коридоре. — Простила?
— Вроде того, — не очень уверенно ответил Дима.
— Ну вот и хорошо! — обрадовалась Лейка. — Я загадала: если вы помиритесь, значит, с Карлссоном всё в порядке…
Но с Карлссоном было вовсе не «всё в порядке». С ним было всё настолько не в порядке, что лучше сразу умереть. По крайней мере он сам так думал. Иногда. Когда боль становилась совсем уж нестерпимой.
Туат’ха’Данаанн точно знал, что
— Ты хорошо держишься, Охотник, — похвалил его сид, вытаскивая из железного ящика кровавое месиво, которое сутки тому назад было телом Карлссона, и заглядывая ему в глаза, — эльф специально
