Я целовал ее лицо, все еще бледное, но жизнь возвращалась к Ирине стремительно, и я жадно ловил ее уже осмысленный, полный страдания взгляд. Мы оба с ней возвращались к жизни, воскресали и по- новому начинали воспринимать друг друга. Наконец она отстранила меня от себя, опустила ноги, села и вялыми движениями принялась поправлять прическу. Я кинулся к стеллажу, нашел в баре бутылку вина, наполнил до краев бокал. Ирина едва поднесла его к губам, как ее рука дрогнула, вино пролилось на пол, и слезы хлынули из ее глаз Ниагарским водопадом. Я едва успел отобрать у нее бокал, иначе литься вину по моей спине горной рекой! Ирина обняла меня, крепко-крепко прижимая к себе, и стучала кулаками меня по лопаткам, и царапала ненавистные плечи, дергала меня за крашеные волосы.

– Это разве жизнь? – всхлипывала она. – Это издевательство какое-то! На это никаких нервов не хватит! Вчера одно, сегодня другое, а что завтра будет? Я же половину себя похоронила вместе с тобой, понимаешь ты это, бестолочь святая! От меня скоро вообще ничего не останется! Все, моему терпению пришел конец! Так и знай, Вацура, что отныне я никогда – слышишь? – никогда не поверю, что ты умер! Поэтому даже не пытайся это сделать!

Я молчал, лишь кивал головой и вытирал слезы с ее щек. Пусть выговорится, пусть исцарапает мне спину и вырвет всю мою искусственную седину. Я заслужил куда больше крепких выражений. Ирина успокаивалась, но меня не отпускала, словно боялась, что может снова меня потерять. И неизвестно, сколько бы мы так сидели, согревая друг друга своим теплом, если бы из кухни не потянуло чем-то горелым.

Оказалось, в кастрюле, где варилась цветная капуста, полностью выкипела вода, и блюдо плавно перешло к процессу жарки. Ирина распахнула окно, чтобы выветрить дым, а я взялся спасать уцелевшие веточки капусты, похожие на маленькие заснеженные деревья. Когда я выкладывал их на блюдце, где уже лежал листик зеленого салата, пару маслин да крохотный кусочек сыра, в моей душе вдруг шевельнулась нежная жалость к моей одинокой и несчастной сотруднице. Она великолепно готовила, когда принимала гостей. Лучшие ее блюда – солянка, селедка под шубой или красная рыба под соусом – никогда не залеживались на столе. Себя же Ирина не баловала, довольствуясь чем-то простеньким и безвкусным, вроде этого поминального блюда для тризны, уместившегося на крохотном блюдце. Но не потому, что ей было лень возиться у плиты. Разносолы ей не были нужны. Радость ей доставляли отнюдь не материальные изыски.

Ирина заставила меня снять мокрую рубашку и повесила ее сушиться на обогреватель. Я кое-как, до пупка, натянул на себя ее футболку. Мы сели за стол. Ирина готовилась меня выслушать, и душа ее пребывала на таком высоком взлете, что она напрочь забыла о вещах приземленных и обыденных. А у меня, как назло, разыгрался зверский аппетит – так часто бывает, когда я сильно нервничаю. Особенно если весь день ничего не ел. Пришлось брать инициативу в свои руки. Я покопался в баре, нашел золотистого цвета коньяк и бутылку сухого мартини. Затем заглянул в холодильник, но там, как в Антарктиде, было холодно и пусто. Тогда я взялся чистить картошку. Мне легче было сосредоточиться, глядя, как нож подрезает кожуру, чем смотреть на родное изможденное лицо Ирины, на ее глаза, в которых было столько вопросов и упреков!

Мне казалось, что мой рассказ будет длинным, как сага, но я, к своему удивлению, уложился в десять минут. Я замолчал. Ирина тоже молчала, терзала вилкой салатный листик и никак не могла подцепить его. Наверное, зря я начал грузить ее этой странной историей. Подождал бы до завтрашнего дня, пока улягутся ее воспаленные чувства и она снова сможет думать о таких мелких глупостях, как бандиты на яхте, как Игнат со своей мальчишеской жаждой мести и мешками с гайками. Но оказалось, что она думала именно об этих мелких глупостях.

– Мы еще никогда не занимались с тобой политическими делами, – наконец сказала она.

Я уже говорил о редкостном таланте Ирины делать совершенно непредсказуемые выводы.

– А с чего ты взяла, что это дело политическое?

Она хотела ответить, но не успела. В дверь позвонили. Мы с Ириной переглянулись, и я уже встал, чтобы выйти в прихожую, но она взяла меня за руку, заставляя сесть, и открывать пошла сама. Я слышал, как клацнул замок, и тотчас Ирина снова появилась на кухне с таким выражением на лице, словно хотела сказать: «Принесла же тебя нелегкая!»

Следом за ней вошла дама в излишне смелом коротком халате, с каким-то нездоровым блеском в глазах и румянцем, разлившимся по ее лицу, словно томатный сок по столу.

– Алена, соседка, – представила гостью Ирина тихо и торопливо, и мне было хорошо видно, что ей вовсе не хочется, чтобы я знал имя соседки и вообще смотрел на нее.

– Так вы тут вдвоем? – чему-то обрадовалась соседка и без приглашения села за стол. Впрочем, стол у Ирины напоминал маленький овальный аэродром, и за него допустимо было садиться без приглашения – соседка находилась так далеко, что вроде как сидела и не с нами вовсе.

Я не стал предлагать ей выпить. Хозяйкой здесь была Ирина, и ей командовать парадом.

– А я хотела пригласить тебя к нам, – протяжным голосом произнесла соседка, стреляя глазами то в меня, то в Ирину, и не совсем понятно было, кого именно она собиралась пригласить.

– А что случилось? – холодно спросила Ирина.

– Да ничего, – ответила соседка и загадочно улыбнулась. – Отдыхаем с Никитой. Что еще в такую мерзкую погоду делать, как не отдыхать? – Чуть помолчала и уточнила: – Валяемся в постели, коктейли пьем. О тебе говорим…

Ирина откинулась на спинку стула, закинула ногу за ногу и сложила на груди руки. Готов поспорить, что я знаю Ирину намного лучше, чем ее новая соседка, и эта напряженная поза ничего хорошего не сулит. Я продолжал чистить картошку, не вмешиваясь в разговор.

– А что вы тут жгли? – повела носом Алена и как бы машинально поправила халатик на груди, как подобает целомудренной женщине в присутствии незнакомого мужчины. Правда, этим движением она добилась совершенно противоположного результата и стала похожа на центральную фигуру картины «Свобода на баррикадах».

– Может, тебе соли дать? – в свою очередь спросила Ирина. – Или спички?

– Да зачем мне соль! – махнула рукой Алена, не желая понимать намека. – Мы хотели с тобой ближе познакомиться. Сейчас входит в моду общение без границ…

Она пытливым взглядом посмотрела на меня, затем на Ирину, желая удостовериться, что ее слова правильно истолкованы. Ирина продолжала внимательно слушать соседку, лицо ее при этом оставалось спокойным, только стала покачивать ножкой, как кошка хвостом.