– А Булгар? – спросил кто-то. – Булгар ведь тоже захочет своей доли!
– Мало ли кто что захочет, – усмехнулся Машег. – Если остановишься торговать, заплатишь местные сборы. Но княжий сбор будет один – от Семендера до Белозера! Один для всех. Это понятно?
Купцы заговорили: кто одобрительно, кто выражая сомнение… Намек был прозрачный. Взяв под себя Итиль, киевский хакан на этом не остановится. Следующим номером станет волжская Булгария. Тогда великая река будет принадлежать Святославу целиком.
– И как скоро это случится? Как скоро?
Вопрос был задан на языке торков. Сергей этот язык знал плохо. Зато он обратил внимание на то, что спросивший постарался остаться незамеченным. Тем не менее Духарев его засек: смуглый бородач в зеленой чалме. Явно не торк. Арранец?
– Скажи ему, Машег, пусть приходит в начале осени, – по-русски сказал Духарев. – Скажи ему: в ближайший месяц у моего хакана есть дела на реке Бузан. Итилем он займется позже.
– Нельзя ему такое говорить! – тоже по-русски возразил Машег. – Это может быть шпион Йосыпа. Давай я его лучше убью!
– Проклятье, Машег, я, по-твоему, дурак? – бесстрастным голосом произнес Духарев. – Скажи ему дословно: в ближайший месяц у хакана Святослава есть важные дела на реке Бузан. Ине дай тебе Бог причинить вред этому зеленоголовому, ибо я очень надеюсь, что мои слова действительно достигнут ушей Йосыпа…
Глава пятнадцатая,
в которой князь Святослав вдохновляет печенегов на великий поход
– Храбрые богатыри цапон! Ваш хан умер! Кто из вас готов доставить эту скорбную весть большому хану Куркутэ?
«Храбрые богатыри», тысяч двенадцать печенегов, сгрудившихся на пологом склоне, энтузиазма не выказали. Добровольцев не было. Ни среди малых ханов, ни среди простых всадников. Все знали: принесшему черную весть могут и голову снести.
– Я это сделаю! – с явной неохотой объявил наконец дядя Кутэя.
Он и его родичи расположились в первых рядах, лишь немного ниже красных щитов Святославовых гридней.
– Ты – храбрый человек! – констатировал великий князь киевский.
Его конь нервно перебирал ногами, словно чувствуя воодушевление всадника. Но Духарев был уверен: Святослав сознательно горячит коня. На самом деле князь волнуется не больше, чем деревянный зверь на носу духаревского драккара.
– Ты – храбрый человек! – могучий голос Святослава стекал к печенегам сверху, с вершины холма. – Мне нужен храбрый человек для великого дела! Потому я хочу, чтобы именно ты возглавил храброе войско цапон! Атого, кто отвезет скорбную весть Куркутэ, ты выберешь сам!
Печенеги заволновались. Святослав вернул им коней, кроме тех, что были предназначены для приплывшего с Духаревым войска. Ивроде как вернул свободу. Но потребовал отдать половину семендерской добычи. Один малый род попытался ослушаться, и в результате родовичи потеряли все, кроме жизней. Обошлись с ними так, как обычно поступали с копчеными, изловленными на киевских землях, но не успевшими покуролесить: выгнали в степь в одних портках. Надо отметить, что, даже пешие, печенеги припустили довольно быстро. Два десятка безоружных копченых очень хорошо представляли, что с ними будет, если они попадутся в руки недобитых семендерских хузар. Это поучительное зрелище сделало остальных степняков куда более покладистыми, но дисциплина по-прежнему оставляла желать лучшего. Цапон готовы были ходить под рукой Кутэя, любимого внука большого хана, но дядя Кутэя – совсем другое дело. Крови «Волка» не было в его жилах. Обычный хан из не слишком выдающегося рода. Даже поддержанный киевским князем, он вряд ли будет принят большинством печенегов в качестве абсолютного лидера.
– Не шумите, богатыри цапон! – мощный голос киевского князя перекрыл ворчание нескольких тысяч глоток. – Богатство и слава ждут вас! Семендер пал пред вашей доблестью! Но Семендер – жалкая кучка лачуг за саманным забором! Скоро вы разрушите стены, за которыми спрятаны настоящие сокровища!
– Итиль! – завопил кто-то.
– Итиль! Итиль! – заорали печенеги.
Святослав дал им пару минут – откричаться, потом вскинул руку, призывая к молчанию.
– Нет, не Итиль! – объявил он. – В Итиле – сильное войско хакана Йосыпа! Пятьдесят тысяч отборных воинов, тридцать тысяч белых хузар! Сто тысяч лучников!
Откровенная дезинформация, но кто ее оспорит? Его слова сбили воинственность копченых сильней, чем внезапный понос.
Святослав дал печенегам прочувствовать услышанное, потом продолжил:
– Нет, не Итиль! Саркел!
Его слова не вызвали энтузиазма. Белая крепость на Дону-Бузане была построена византийцами, причем построена на совесть. Многие из присутствующих видели ее стены, кое-кто и внутри побывал – в качестве торгового гостя.
– Неужели вы испуганы, богатыри цапон? – воскликнул киевский князь. – Неужели три сотни лохматых гузов, спрятавшихся за кучей камней, напугали вас? Или, может, вы боитесь, что на помощь гузам поспешит сам хузарский хакан со всем своим войском? Не бойтесь! Этого не будет! Ясам выступлю против хакана Йосыпа! Ясвяжу его силы! Язаставлю его остаться у стен своей столицы! Атем временем вы, храбрые богатыри цапон, возьмете Саркел и все, что хранится за его стенами! Но помните: половинная доля добытого принадлежит мне и моей дружине! Таков наш уговор! Согласны ли вы?
Печенеги завопили. Конечно, они согласны. Три сотни гузов – пустяк! Саркел падет! Ивсе, что хранится за этими стенами (а хранится там немало), достанется цапон.
Но если храбрый киевский хакан полагает, что получит свою долю, то он просто глупец. Цапон не будут ждать, пока он сбросит с хвоста Йосыпа и прибежит к развалинам Саркела за своей долей. От Саркела до кочевий цапон намного ближе, чем от Саркела до Итиля. Если хузарский хакан не прикончит киевского, последнему все равно не видать сокровищ Саркела.
Так думал каждый печенег, и от этих мыслей таяла горечь утраты половины семендерской добычи.
Печенежское войско снялось с места после полудня. Возглавил его дядя Кутэя. Вместе с печенегами ушел воевода Лют с полутысячей дружинников. Сын князя-воеводы Свенельда был у цапон в авторитете.
– Не дай им разбежаться раньше времени! – наставлял воеводу Святослав. – И дядьку Кутэева поддержи: его многие не любят.
– А если они все-таки возьмут Саркел, что тогда? – спросил Лют.
Духарев и Икмор засмеялись. Святослав тоже улыбнулся.
– Ты видел Саркел, – сказал он. – Пусть копченые осадят его. Можешь даже помочь им сделать стенобитные машины, всё равно им Саркел не взять. Пусть сидят под стенами. Половина копченых наверняка разбежится после первых неудач, так постарайся, чтобы хоть тысяч пять осталось. Но самое главное – ваш путь к Саркелу. Вам не следует торопиться, и вы должны выглядеть как
– Не сомневайся, батько, – заверил Лют. – Это же копченые! Уних даже и с сильным ханом порядку немного, а с таким, как этот дядька… – сын Свенельда презрительно фыркнул. – Растянутся на целое поприще и будут гоняться за каждой овечьей отарой. Одно слово – орда! – Лют презрительно сплюнул. – Не сомневайся, батько, весть о нашем походе придет в Итиль раньше, чем мы увидим Бузан-реку!
Так оно и вышло.
Глава шестнадцатая,
в которой хакан Йосып снова собирает ополчение, а князь Святослав играет в шахматы
Семендер понемногу оживал. Те, кому повезло и чьи лачуги уцелели (таких было немного), возвращались к родным очагам. Менее везучие (но все-таки везучие, потому что живы) ставили юрты, разгребали пепелища… Русов они не боялись: русы, по официальной версии, прогнали жестоких печенегов. Более того, киевский хакан, объявивший, что берет Семендер под свою руку, на два года освободил его жителей от дани. Вкраткой, но выразительной речи, переводимой сразу на три языка, Святослав заявил, что
