Она коснулась кладки каменной в стене двумя руками. Пронзительный, противно-резкий скрежет, и стена монолитная раздвинулась.

Сашенька взял чадящий факел и смог разглядеть первые ступени узкой лестницы, ведущей в бездну. Затхлый запах ударил Сашеньку в лицо, а ледяной холод пробрался под одежду.

От одной только мысли, что ему предстоит сей спуск в чрево подземное, в животе у юного князя предательски все перевернулось.

– Там, – выдохнула Марта. – Ступай. Я приду, как только смогу.

Когда Сашенька повернул к ней голову, Марта уж исчезла. Он остался в совершеннейшем одиночестве. Правая рука его скользнула к поясу, нащупывая серебряный клинок. Прикосновение сие не принесло с собою утешенья. Не одарило чувством ничтожно-малой, обманной безопасности. Клинок казался смехотворной игрушкой. Темный Император убьет его, быстро, без труда, словно насекомое паршивое раздавит.

Но у него нет выбора.

Сашенька ступил на первую ступеньку лестницы, и стена за ним сомкнулась. В бледно-белом свете факела смог он разглядеть, что лестница на добрых десять-пятнадцать метров заводит в глубину. Спуск начался. И длился долго.

Закончившись явлением ледяного потока меж стен.

По стенам сим стекали капли водяные. Было холодно, мокро, через пару шагов потолок сего хода навис прямо над головой.

Дверь. За нею огромный мрачный зал, свет факела терялся в нем. Вода вместо пола каменного. Целый лес колонн поддерживал своды. Катакомбы нереальности, пугавшие и отталкивающие, населенные безумием и тенями.

Сам себе юный князь тоже казался нереальным. Марта поделилась с ним частичкой силы, что земной и не назовешь. Побоишься назвать.

Осторожно Александр шагнул вперед. Прикосновенья ледяной воды были подобны удару шпицрутенов. Даже дыхание перехватывало. Юный князь уж дрожал всем телом, но все равно шел вперед. Дальше, дальше, ему – туда. Вода доходила до колен, а местами стояла выше бедер. И это при его-то росте немалом!

Плеск. Идет у него по пятам, что ли, кто-то? Додумать Александр не успел. Острая трость выбила факел из рук. Юный князь с полузадушенным криком рухнул в воду.

Ему не выбраться со дна наверх, туда, к воздуху. Холод парализовывал, сковывал навечно. Кто-то давил ему на плечи, кто-то топил его.

Сашенька ужом заметался в панике. Легкие взывали к воздуху, хотели воздух, как нетерпеливый любовник требует свидания. И сил освободиться от жуткой хватки нападавшего не было. Сейчас, сейчас взорвется грудь – и все. Буквально в последний момент смертельная хватка ослабла.

И тут же чья-то рука вцепилась Сашеньке в волосы и грубо рванула вверх. Первый, кашляющий вздох превратился в наполненный мукой нестерпимой крик.

– Надо было бы утопить тебя, щенок, – холодно произнес знакомец его старый, Анатолий Лукич Сухоруков. – Но сначала мне узнать надобно, зачем ты здесь?

Сашенька не смог бы ответить, даже если б и захотел страстно. Голова раскалывалась. Тело превратилось в боль сплошную, страх доводил до безумия. Ведь он – один здесь, один!

Сухоруков наотмашь ударил его.

– Говори! Ты все равно умрешь, так что неважно – мгновением раньше ль, мгновением позже…

Сашенька застонал и поднял руку, защищаясь, но Сухоруков вновь ударил его.

– Полночь, – прошептал юный князь разбитыми в кровь губами. – Полночь… Темный Император назначил мне встречу в полночь.

Кулак Сухорукова взорвал боль у него в животе.

– Неправильный ответ, – расхохотался Анатолий Лукич. – Как ты попал сюда? Кто тебе сказал, где искать Темного Царя, а? Чухонская шлюха?

Конечно, он прекрасно знал ответ. И все же Сашенька чувствовал, Сухоруков ждет его ответа. Боится, что ли, чего-то?

– Марта, – прошептал он, бессильно опустив руки и молясь, чтоб Сухоруков не заметил, как тянется он к серебряному клинку на поясе.

– Марта, – повторил он с трудом. – Она мне… помогла.

– Помогла! – Сухоруков дико рассмеялся. – О да, она помогла тебе явиться на свет и прочь тебя с него спровадить, о, глупец! Ты даже не представляешь, как она помогла всему твоему семейству!

Сашенька не мог взять в толк, о чем толкует безумец. Важным был лишь серебряный клинок на поясе. Пальцы сомкнулись на массивной серебряной рукоятке.

– Глупец! Глупец! – истерично хохотал Сухоруков. – И тебе эта тварь успела задурить голову!

– Возможно, – прошептал Сашенька, вонзая нож в бедро Сухорукова.

Бывший царский денщик взвыл от боли, замолотил руками слепо. Сашенька вдавливал нож все глубже и глубже, стараясь провернуть клинок. У него один лишь шанс спастись – в нападении.

Вода подле ноги Анатолия Лукича забурлила. Пар поднимался на ее поверхность, а Сухоруков кричал все громче. Сашенька чувствовал, что нож в его руке накалился. Запах обгорелой плоти, кою не потушить даже воде ледяной, ударил юного князя в лицо, пылающий металл вжирался в его руку.