Разозлившись, он приподнялся на локтях и заорал:
– Войдите!
Дверь открылась. На пороге стоял полностью одетый отец Мигеля.
– Папа! Что ты здесь делаешь? Почему ты поднялся из постели?
– А почему ты не соизволил подняться? Сегодня воскресенье, это твой день для работы с Ультимато!
– Нет. Не сегодня.
– Но с какой стати?
– Я останусь с тобой.
– Вот уж нет. Потому что я намерен провести сегодняшний день с Эмилио.
– Что такое?
– Он ведь, не забывай, и мой друг тоже.
– Да, я знаю об этом, но…
– Мне хочется посмотреть на тебя и на Ультимато в бою с быком.
На лице у Пауло сияла радостная улыбка.
Мигель не мог поверить собственным ушам – Пауло решил поприсутствовать при зрелище, которое всегда было ему глубоко противно. Он пристально посмотрел на отца – у того на щеках играл румянец, голос звучал громче, чем обычно, возможно, ему вдруг стало лучше. Уже давно Мигель не видел отца в таком превосходном настроении.
– Ладно, папа. – Он спрыгнул с постели. – На то, чтобы подготовить Ультимато, у меня много времени не уйдет.
Пауло подмигнул ему.
– Я подожду тебя во дворе.
Когда Мигель вышел из дома, он увидел, что Ультимато уже в фургоне, прицепленном к «феррари» Эмилио. А сам Эмилио, со всегдашней дурашливой ухмылкой на губах, – за рулем. Рядом с ним в машине сидел Пауло.
– Ах вот как! Ты тоже с нами собрался? – деланно изумился Эмилио. – А я-то думал, что ты выходишь на пенсию.
На арене в Кастело де Аррабида разминался Ультимато, бросая настороженные взгляды на молодого быка, которого вот-вот должны были выпустить из загона. Наверху, в лоджии, полулежал в шезлонге Пауло, заботливо укутанный одеялом, так как ветерок в эти послеполуденные часы был довольно свежим; рядом с ним, держа в руке бокал шампанского и изо всех сил развлекая старика, сидел Эмилио.
Мигель, переведя дыхание, послал Ультимато на середину арены. Здесь он велел коню остановиться и опуститься на одно колено. Помахал шляпой отцу, который милостиво улыбался, глядя на него сверху.
И вот молодой бык – в попоне, обитой пробкой, чтобы предохранить его от уколов стальных дротиков фар-па, – с громким шумом вырвался на арену.
Мигель заставил Ультимато выполнить безупречный пируэт и помахал флажком, привлекая к себе внимание быка. Тот сразу же кинулся на всадника и коня, но Ультимато непринужденно ускользнул от столкновения.
Мигель всецело сосредоточился на демонстрации своего искусства верховой езды; главным его желанием было соответствовать высочайшим стандартам старого Пауло. Конь выполнял все движения безупречно, с хорошо отрепетированной непринужденностью.
– Браво! – закричал Эмилио, имитируя грядущую реакцию многотысячной толпы.
Подняв взгляд, Мигель увидел, что Пауло тоже аплодирует ему и глаза у отца радостно сверкают.
Уверившись в собственных силах, Мигель бросил поводья и поднял руки высоко над головой, держа в каждой по дротику. Он пустил Ультимато галопом навстречу молодому быку. Всего на несколько дюймов разминулся конь с бычьими рогами, Мигель же воткнул одновременно два дротика в пробковую попону и, гарцуя, отъехал прочь.
В конце концов изрядно уставшего быка вернули в загон. Мигель подъехал испанской иноходью к лоджии: гусиный шаг, которым шел сейчас Ультимато, означал торжество победителя.
Гордый своим успехом, Мигель поклонился немногочисленной публике. Он знал, что не сплоховал и отцу понравилось его мастерство. Он торжествующе поднял взгляд.
Эмилио стоял, перегнувшись через перила, и оглушительно аплодировал. Мигель подмигнул другу. Затем перевел взгляд на отца, чтобы увидеть реакцию старого местра.
Но отец не глядел на него. Голова Пауло безжизненно свесилась на плечо.
– Папа!
Мигель соскочил с коня и бегом бросился вверх, на лоджию.
Когда он подскочил к шезлонгу, Эмилио уже хлопотал над Пауло, пытаясь вернуть его к жизни. Мигель схватил отца за руку, но нащупать пульс ему не удалось.
– Он мертв, Эмилио, – тихо сказал он.
Мигель нагнулся над телом отца и осторожно закрыл ему глаза, взор которых уже застыл. Но на лице у умершего Пауло было выражение радости и покоя. Его страдания остались позади. Мигель тоже почувствовал, как его охватывает какой-то странный покой, но тут он услышал у себя за спиной сдавленные
