дальше?.. Это зависит только от меня…

Последняя мысль настолько успокоила Костю, что он даже на мгновение забыл о лесе, пачках презервативов и размазанной сперме, и сам удивился своему радостному настроению. Ведь во все времена неверных жен, либо убивали, либо изгоняли навсегда, а он чувствовал несказанное блаженство оттого, что не делает ни того, ни другого; что она продолжает оставаться рядом. …Неужели она мне так дорога, что я готов закрыть глаза на все?.. Но такое прощать нельзя… – подал голос феодал в кольчуге и латах, живущий в любом мужчине с незапамятных времен. …А если она ни в чем не виновата?.. – перебил феодала оппонент, которого Костя считал своим внутренним голосом, – в жизни столько всяких случайных совпадений, которые очень похожи на правду, но не являются правдой. Ведь никто не застукал их в постели?..

…История «девушки из леса» понятна, – Костя отключил обоих глупых спорщиков, – но Машка-то в это время находилась на работе и подписывала накладные… Я хочу, чтоб было так, и никто мне не запретит в это верить! Вот, загадаю, если сейчас она на работе, значит, я прав – значит, все хорошо…

Первое, что увидел Костя, остановившись перед магазином, была табличка «Закрыто». Он удивленно толкнул дверь, и та поддалась. За компьютером сидела Таня.

– Привет, а где Машка?

– Я отпустила ее, – Таня засмеялась.

Наверное, Костино лицо так изменилось, что она даже испуганно приподнялась со стула.

– Что с тобой? Сегодня во всем здании крыс травят, поэтому нас тоже закрыли. И что мы тут будем вдвоем сидеть? Я отпустила ее обед готовить – она уж дома, небось.

– Ах, обед готовить?.. – Костя опрометью выскочил наружу.

Ему показалось, что до дома он добирался целую вечность – все, словно старались задержать его, и светофоры, и пешеходы, и даже трамваи, норовившие открыть двери прямо перед самым капотом. Но наконец он все-таки взбежал к себе на этаж, достал ключ, с трудом переводя дыхание…

На вешалке висел серый костюм, который она не надевала с того злосчастного дня, поэтому это ни о чем не говорило. Опустив глаза, Костя увидел туфли – ее «сегодняшние» туфли!.. Если б это оказался самородок, он бы обрадовался меньше.

– А что ты так рано? – из комнаты появилась и сама Маша в джинсах и кофточке, предназначенной специально для дома – она стеснялась слишком явно просвечивающегося белья.

– Я это… – Костя был так увлечен погоней, что не успел придумать ничего вразумительного.

– Ты совсем или забыл что-нибудь?

– Совсем, – он даже не мог выразить свою радость словами, лишь сделал шаг и прижал жену к себе. Она подняла голову; их губы встретились. Костя подумал, что может стоять вечно, упиваясь поцелуем, но Маша вывернулась из объятий.

– Задушишь ведь, – она засмеялась, – Костик, что с тобой?

– Ничего, – он смотрел в ее лицо и не знал, с какой мадонной его можно сравнить.

– Ты какой-то странный в последнее время, – Маша продолжала улыбаться, – ты, наверное, с «Ягуаром» разобрался, и понял, что не меня там видел, да?

Костя мгновенно насторожился. Он больше не хотел возвращаться к этой теме, но она сама начала. …А, может, оно и лучше – сразу расставить все точки над «i»?..

– Я видел в нем, либо тебя, либо твоего двойника, если таковой, конечно, существует – это однозначно и обсуждению не подлежит. А сегодня, к тому же, я узнал еще массу всего.

– Ну, расскажи… – Маша сразу перестала улыбаться, и это Косте совсем не понравилось.

Пройдя в комнату, он расположился в кресле, а Маша на диване – вся напряженная, устремленная вперед, словно готовящаяся к прыжку.

– И что ты узнал?..

Костя начал рассказывать с того момента, как вчера вышел обедать. Маша слушала молча – казалось, ее совершенно не удивляет эта фантастическая череда событий. …Она даже не возмущается! Значит, все-таки все правда, – пронеслось в Костиной голове, – она обо всем прекрасно знает, и думает сейчас, как бы поправдоподобнее соврать. Ну и пусть! Это ж должна быть чудовищная ложь, которую даже такой кретин, как я, распознаю сразу…

– …и теперь я хочу знать, что все это значит? – закончил он.

– Не знаю, – Маша растерянно пожала плечами, – я ж в это время сидела на работе. Хочешь, я найду покупателей, которых обслуживала в то утро? Они подтвердят…

– Если ты знаешь, где их искать, значит, они уже предупреждены, что надо ответить.

– Я не знаю, но в накладных пишут реквизиты фирмы или фамилию; при желании всегда можно найти…

– Я думаю, ты сделала это заранее, – отрезал Костя.

– Костик, – Маша встала; остановилась посреди комнаты, не решаясь подойти ближе, – скажи только, ты мне веришь?..

Костя тупо смотрел в пол, прекрасно понимая, что от одного короткого «да» или «нет» зависит, получит он ту самую пустую и мертвую квартиру, в придачу к своей пустой и мертвой душе, или… Он поднял голову. Наверное, Маша прочла в его взгляде нечто такое, в чем он и сам не отдавал себе отчета.

– Я клянусь… – прошептала она, растягивая слова, – хочешь, я встану на колени?..

Костя молчал, и она стала опускаться, прямо и грациозно; колени ее стукнулись о пол, и она замерла.

– Я не такая… я делала этого…

Костя смотрел на ее жалобное лицо, точеную фигуру, густые распущенные волосы и не мог смириться с тем, что видит их в последний раз. Вытирая джинсами пол, Маша медленно поползла вперед, пока не уткнулась лицом в его ноги; затихла, обхватив их руками. Костя увидел, как вздрагивают ее плечи. Захотелось приласкать ее, погладить по голове. Его рука даже оторвалась от подлокотника… но тут же опустилась вновь.

Маша вскинула голову – волосы волной всколыхнулись по плечам; в глазах стояли слезы, и отдельные, самые нетерпеливые капельки, уже оставили на щеках мокрые дорожки; сухие губы приоткрылись…

…Мария—Магдалина!.. – в смятении подумал Костя.

– Что я должна сделать, чтоб ты поверил мне?.. Ну, скажи! Ведь что-то же, наверное, есть!..

«Библейские мотивы» прервались, но их отголоски еще продолжали двигать мыслями.

– Не важно, верю я тебе или нет, – медленно произнес Костя, словно проговаривая некий текст, звучащий в его сознании, – важно, что я люблю тебя.

– Ты не говорил мне этого больше года, – всхлипнула Маша.

– Разве слова имеют такое огромное значение?..

Она часто-часто закивала головой – образ кающейся грешницы рассыпался, но, главное, что Костя успел произнести то, вокруг чего подсознательно кружился весь сегодняшний день, не решаясь назвать вещи своими именами.

– Ты, честно, меня любишь? – Маша вытерла слезы.

– Честно!.. – Костя не успел придумать никакой красивой и веской фразы, но Маше, похоже, она и не требовалось.

– Я ужасно виновата – я только теперь поняла… – она снова шмыгнула носом, – Костик, я представляю, какой ты сейчас злой… ну, побей меня, если хочешь – я заслужила… только не калечь, пожалуйста… куда ты потом денешь калеку?..

Костя попытался представить, как Маша упадет; из носа хлынет кровь или под глазом вспыхнет яркий фингал – да, у него неоднократно возникало подобное желание, но сейчас красные от слез глаза светились такой нежной преданностью, что это показалось просто ужасным. Оказывается, несмотря на все грозные мысли, он никогда б не смог ее ударить.

– Надрать бы тебе задницу!.. – и вдруг он увидел, что Маша расстегивает джинсы, обнажая белый треугольник трусиков.

– Если ты, правда, хочешь… – она покраснела, но взгляд не отвела, – только обещай, что потом мы навсегда забудем эти два дня, ладно?