что Колфакс хочет уговорить его бросить работу у Кэлвина и перейти к нему.

— Дело у вас там прекрасное, — говорил он, — но разве может оно сравниться с тем предприятием, которое мы сейчас создаем? Какое значение имеют ваши два журнала по сравнению с нашими семью? У вас только один действительно ходкий журнал — тот, где вы работаете, — но вы совсем не издаете книг! А у нас семь журналов, которые прекрасно расходятся, плюс книгоиздательство, не уступающее никакому другому в Америке. Вы это знаете. Если бы прежнее руководство не развалилось окончательно, дело вообще никогда не попало бы в мои руки. Я приведу вам, Витла, один маленький факт, касающийся нашего предприятия, и он покажет вам, что там творилось до моего появления. На одну только краску эти чудаки расходовали лишних двадцать тысяч долларов в год. Они выпускали сотни никому не нужных книг, которые не окупали даже стоимости печатания, не говоря уже о расходах на бумагу, клише, набор и распространение. Я думаю, что не ошибусь, если скажу, что таким образом ежегодно вылетало в трубу свыше ста тысяч долларов. Тиражи журналов падали. Там и до сих пор народ еле-еле раскачивается. Вот мне и нужны люди. В сущности, мне нужен один человек, который со временем взял бы на себя обязанности главного редактора и добился бы настоящих результатов. Это должен быть человек, умеющий управлять другими. Если мне удастся найти такое лицо, я отдам в его ведение и отдел рекламы, — так как он, по существу, составляет одно целое с литературным и художественным отделами. Все зависит от того, найду ли я нужного человека.

Он многозначительно посмотрел на Юджина, который внимательно слушал, рассеянно водя пальцем по верхней губе.

— Да, — задумчиво произнес Юджин. — Прекрасная должность. А кого вы на нее прочите?

— Пока никого, — во всяком случае, никого, в ком я был бы совершенно уверен. У меня есть на примете один человек, который, пожалуй, мог бы занять этот пост, ознакомившись сначала с нашим предприятием и изучив его нужды. Это нелегкий пост. Он требует воображения, такта и умения критически разбираться в материале. Человек этот должен быть вице-Колфаксом, так сказать, поскольку сам я не могу всю жизнь заниматься этим издательством. Не могу и не хочу. Меня интересуют более важные вещи. И мне нужен работник, который со временем стал бы в этих отделах моим вторым «я», который сумел бы спеться с Флоренсом Уайтом и всем издательским персоналом и упорно проводил бы свою линию в порученной ему области. Я хочу создать, так сказать, комитет из двух человек, причем каждый должен править безраздельно в своей области.

— Это звучит очень интересно, — задумчиво сказал Юджин. — Кто же ваш кандидат?

— Как я вам говорил, он, по-моему, еще не совсем доспел, но уже близок к этому, и он — самый подходящий человек. Кстати, он здесь, налицо. Я имею в виду вас, Витла.

— Нет, — спокойно произнес Юджин.

— Да, вас! — повторил Колфакс.

— Вы мне льстите, — сказал Юджин и сделал движение рукой, словно отводя от себя непрошеный комплимент. — Я далеко не уверен, что я тот, кто вам нужен.

— Да, да, именно тот, надо только, чтоб и сами вы так думали! — горячо сказал Колфакс. — Счастье не станет попусту стучаться в дверь своего избранника. И я не могу поверить, чтобы вы его не впустили, раз оно постучалось в вашу дверь. Поймите, что для начала мы будем платить восемнадцать тысяч в год за одно только заведование рекламой.

Юджин выпрямился в кресле. Сейчас он получает двенадцать тысяч. Может ли он позволить себе пренебречь таким предложением? В состоянии ли компания «Кэлвин» дать ему такое жалованье? Правда, ему платят неплохо. Но сможет ли компания «Кэлвин» обещать ему что-либо подобное?

— Я вам больше скажу, — продолжал Колфакс. — Общий контроль над всем предприятием, пост директора издательства, который я намереваюсь создать и который вы займете, как только почувствуете себя в силах, повлечет за собой оклад в двадцать пять тысяч долларов в год. И этого, между прочим, вам пришлось бы ждать недолго.

Юджин молчал и думал. Предложение, сделанное так горячо и решительно, взволновало и испугало его. Это было нечто грандиозное — полный контроль над литературным, художественным и рекламным отделами такого крупного предприятия, как «Юнайтед мэгэзинс»! Кто такой этот Уайт? Что он собой представляет? Можно ли будет с ним ужиться? А этот человек, что сидит напротив, — такой настойчивый, живой, целеустремленный! Требования его будут огромны.

И опять же он, Юджин, так сработался с Таунсендом Миллером, так привык к руководству Кэлвина. Как много нового узнал он из одних только бесед с этими более опытными людьми, в совместной с ними работе над издательскими планами. Сейчас он хорошо представляет себе, что такое хроника, обзорная статья, дающая анализ и прогноз событий общегосударственного значения, и что такое «смесь», сенсационный рассказ, биографический очерк. Кэлвин научил его, как определяются мастера своего дела. Конечно, о многом он и сам догадывался, но лишь там, в Филадельфии, на совещаниях с Миллером и Кэлвином, он всем этим овладел. Вместе с Миллером он фактически руководил небольшим художественным отделом издательства, что не требовало от него особой затраты энергии. Так неужели он не справится с этой, пусть и более обширной задачей? Если он откажется, на это место найдется, конечно, кто-нибудь другой. Неужели же тот, другой, много талантливее его?

— Я вовсе не требую, чтобы вы действовали сгоряча, — успокаивающим тоном сказал Колфакс после короткой паузы, заметив, что Юджин серьезно взвешивает в уме все «за» и «против» и что дилемма перед ним встала нелегкая. — Я понимаю ваши сомнения. Вы работаете прекрасно. К вам хорошо относятся, что, впрочем, вполне естественно. Вам не хочется уходить. Ну что же, подумайте хорошенько. Вам представляется единственный в своем роде случай. Так или иначе, вы мне нравитесь, и я считаю вас именно тем человеком, который справился бы с этой задачей. Заходите ко мне завтра в контору, и я ознакомлю вас с нашим предприятием. Я хочу, чтобы вы увидели, каковы наши возможности. Едва ли вы представляете себе масштаб дела.

— Нет, почему же, вполне представляю, — улыбнувшись, ответил Юджин. — Ваше предложение, конечно, очень заманчиво. Но сейчас я не могу ничего сказать. Нужно подумать. Дайте мне время. Если разрешите, я сообщу вам ответ немного погодя.

— Думайте, сколько хотите! Думайте, сколько хотите, мой дорогой! — воскликнул Колфакс. — Я подожду. Это не так уж к спеху. Такие дела не делаются в одну минуту. Когда вы решите, дайте мне знать, а теперь не поехать ли нам в театр — что вы скажете?

Была подана машина, и к ним присоединилась миссис Колфакс со своей гостьей, мисс Джинир. Они прекрасно провели время. В антрактах Юджин умело поддерживал веселую и занимательную беседу, а после театра вся компания отправилась к «Шерри» ужинать. Переночевав у Колфакса, Юджин на другое утро побывал вместе с ним в издательстве и в полдень уехал в Филадельфию.

У него буквально голова шла кругом от всего, что он увидел и услышал. Колфакс — большой человек, думал он, это в некоторых отношениях значительно более крупная величина, чем Кэлвин. Он более энергичен, более предприимчив, и он моложе. Ему нечего бояться краха. Он слишком богат для этого. Колфакс добьется успеха со своей корпорацией, большого успеха, и, приняв это предложение, он, Юджин, разделит с ним этот успех. Это было бы замечательно! Это не то, что работать в предприятии, которое своим расцветом обязано кому-то другому. Неужели же отклонить такое предложение? Жизнь в Нью-Йорке, работа, неразрывно связанная с искусством и литературой, крупный административный пост, видное положение в обществе, известность, деньги — все это манило его к себе. Ведь при окладе в восемнадцать или двадцать пять тысяч долларов он сможет поселиться в прекрасной квартире-студии, хотя бы даже на Риверсайд-Драйв, устраивать блестящие приемы, иметь собственную машину, не беспокоясь о связанных с нею расходах. Анджела перестанет наконец думать об экономии. Это предел того, чего можно достигнуть, оставаясь служащим. А дальше можно будет подумать и о доле в предприятии или же о собственном деле. Какими далекими казались ему сейчас дни, когда он юношей бродил по улицам того же Нью-Йорка в поисках угла за три доллара в неделю, или когда он, нищий художник, обивал пороги магазинов, чтобы сбыть свои картины по десять — пятнадцать долларов за штуку. Боже мой, какие забавные штуки выкидывает иногда судьба!

Разговор с женой только усилил его колебания: хоть Анджела и была приятно удивлена предложением Колфакса, все же она опасалась, как бы Юджин не промахнулся, покинув нынешнего своего хозяина. Ведь Кэлвин так хорошо относится к нему. Правда, он не поддерживал с ним близкого знакомства,