пара.
7
Олегу пришлось иметь дело с опытнейшим бойцом, умевшим не только драться, но и мыслить стратегически, навязывая свою манеру поединка. Уральский богатырь Корнецов начал с осторожного прощупывания обороны, на чем Олег и попался. Ему надоело реагировать на обманные удары, обрываемые на середине. Корнецов словно не решался доводить движения до конца. Создавалось впечатление, что между противниками сохраняется невидимая вязкая преграда, в которой застревают кулаки уральца.
Теоретически Олег знал об этой восточной «тактике пугливой обезьяны», однако ни разу не сталкивался с ней на практике. Сперва он приказал себе не поддаваться на провокации, но уже через минуту забыл о благоразумии и пошел на обострение. Оно не замедлило состояться. Олег почувствовал, как жесткие пальцы противника впиваются под нижнюю челюсть, сминая лимфатические узлы, затем получил коленом под ребра и, ослепший от боли, упал на четвереньки.
– И-эх!
Воодушевленный успехом, Корнецов навалился сверху. Локоть левой руки оказался под подбородком Олега, его голова запрокинулась, шейные позвонки хрустнули под нажимом ладони противника. Перед глазами поплыл багровый туман. Почти теряя сознание, Олег отыскал в этом тумане мизинец Корнецова, вывернул его и одновременно нанес удар макушкой, метя в нос или губы. Это сработало. Высвободившись из захвата, Олег упал на бок, откатился подальше, вскочил и, не распрямляясь, сумел разминуться с пяткой, выброшенной туда, где мгновение спустя могла очутиться его голова. Не очутилась. Да и сам Олег исчез из поля зрения Корнецова, кувыркнувшись вперед. Трюк понадобился, чтобы опробовать на прочность незащищенный правый бок. Ребра испытание выдержали. Но Корнецов после этого поспешил войти в клинч, восстанавливая дыхание.
Олег попятился, отрываясь от противника. В ход пошли стопы, колени, локти, кулаки, ладони и головы. Бойцы неоднократно сменяли стойки и способы передвижения. Когда Олег принимался сновать челноком вперед-назад, Корнецов теснил его диагональными наскоками. Когда один шел по кругу, второй сбивал его с шага прямолинейными атаками. Оба предпочитали не останавливаться, памятуя о том, что движение – основа неуязвимости. Но беспрестанное движение отнимало массу сил. В таком темпе противники рисковали выдохнуться, поскольку между условными раундами не было перерывов. Сообразив это, они постарались ускорить развязку, используя самые отточенные, самые изощренные приемы.
8
Корнецову неплохо давалась техника джиу-джитсу, построенная на трехсекундных сериях обмена ударами, после которых следовало притворное отступление и новая атака. Его ошибка состояла в излишней напористости. Олег быстро приноровился к заданному ритму, просчитал каждое движение противника и неожиданно начал контратаку.
На каждый промах Корнецова следовал точный удар. Уклоняясь, он налетал на кулак, ныряя, встречался с коленом. Не позволяя ему увеличить дистанцию, Олег слал апперкот за апперкотом, для которых не требовалось распрямлять руки. Знай успевай переставлять ноги, чтобы задействовать массу корпуса. Заподозрив, что это закончится нокдауном или нокаутом, Корнецов улучил момент, схватил Олега за плечи и боднул его в лицо. Вернее, попытался боднуть, поскольку ударился переносицей о подставленный лоб.
Олег тут же опрокинулся на спину, увлекая противника за собой, уперся ему ногой в пах и швырнул через голову. Дальнейшее заставило поволноваться страховых агентов, судей и рефери, который весь взмок, пока пытался оттащить Олега от вяло сопротивляющегося Корнецова. Это был уже даже не бой без правил, а беспощадное избиение. Казалось, вот-вот на глазах публики произойдет убийство. Олег работал во всю силу, не оставив на противнике живого места. А когда рефери пригрозил дисквалификацией, лишь пренебрежительно усмехнулся. Впрочем, оставил лежащего в покое и встал.
«Псих», – подумал рефери и ошибся. В устремленном на него взгляде не было ни тени безумия, ни проблеска ярости. Голубые глаза смотрели спокойно, мягко, почти кротко.
– Извините, погорячился, – произнес этот взрывной парень и развел руками, как будто речь шла о совершеннейшем пустяке.
Рефери взглянул на неподвижное тело Корнецова, на его лицо, превратившееся в кровавое месиво, потом снова уставился на Олега Белана. Если бы не вздымающаяся грудь, никто не заподозрил бы, что этот человек только что изуродовал бойца, которому прочили как минимум третье место в чемпионате.
Зрители, ошеломленные увиденным, постепенно приходили в себя, разражаясь неистовыми аплодисментами.
– Эй, парень, парень! – надрывался владелец бойцовского клуба «Хаммер», подскочивший к помосту. – Годовой контракт хочешь? Плачу полторашку за выход плюс трешку за победу. Ну? Соглашайся!
Олег покосился на него и медленно повел головой из стороны в сторону:
– Нет. У меня уже есть контракт.
– С кем, с кем? – заволновался владелец помоста.
Олег молча посмотрел куда-то вверх, пролез под канат, спрыгнул с помоста и пошел прочь, никак не реагируя ни на окрики, ни на громогласное провозглашение своей победы.
«Все-таки псих», – мрачно констатировал рефери и принялся подсчитывать в уме, сколько же денег можно заработать за год, если ежедневно получать полторы тысячи долларов только за выход на ринг. Получалось много. Так много, что впору локти кусать.
«Не просто псих, а идиот, – решил рефери. – Законченный».
Он нисколько не сомневался в справедливости этой характеристики, но ни за что на свете не произнес бы ее вслух в присутствии Олега Белана. Даже если бы ему платили по полторы тысячи за каждый эксперимент подобного рода.
Глава 8
Алмазная колесница
1
На следующий день, как в дни предыдущие и последующие, погода выдалась жаркая и безветренная. Если москвичи жаловались на невыносимый зной, то и на Черноморском побережье дела обстояли не лучше. Керчане и гости города изнывали от духоты. Золоченые купола двух наспех возведенных церквей плавились на солнце, сверкая невыносимым светом, от которого было больно глазам. Питьевая вода поступала в дома с перебоями и была ржавой, словно где-то там, в недрах земли, смешивалась с кровью невинных жертв рекордно жаркого лета.
Приезжие плескались в море, местные обслуживали их, исходя потом и тихой ненавистью, американские морпехи, сидя на своих секретных базах, смотрели на солнце и пугали друг друга рассказами о скорой высадке в Иране.
Мужчины штатские (а их, несмотря на происки НАТО, пребывало на восточной оконечности Крымского полуострова значительно больше, чем военных) ни о каком Иране не думали, сосредоточив все помыслы на прохладительных напитках. Пляжные шорты и футболки молодили даже самых пожилых, хотя выглядеть заправскими атлетами мешали накачанные пивом животы и слабо развитые ноги с бугрящимися коленками. Женщины, в независимости от возраста и комплекции, носили на себе тряпочек меньше, чем надевают на себя юные балерины. Каждая старалась поразить воображение окружающих: кто обгоревшими плечами, кто – распирающими маечки грудями, кто – ягодицами, чудом втиснутыми в узкие юбчонки.
Праздник курортной жизни продолжался круглосуточно: от светла до темна, однако не все обитатели керченского побережья были склонны участвовать в этом карнавальном марафоне. Особенно те, кто отгородился от толп высокими стенами особняков, возведенных за чертой города на двадцатипятикилометровом отрезке крымской земли от Керчи до крохотного поселка Эльтиген.
Только один из этих владельцев новоукраинских замков не обзавелся обязательным плавательным бассейном.
Обосновался он, по неизвестной причине, в окрестностях озера Камыш-Бурун, вода которого давно считалась непригодной не то что для питья, но и для купания. Море находилось в полутора километрах, но человек, обосновавшийся на вершине опаленного солнцем холма, редко любовался морем и никогда не ездил к нему, что выглядело странным. Загорать он предпочитал не на прибрежном песке, а прямо на бетонной площадке двора, раскаляющейся к полудню, как сковорода. Делал он это нагишом, распластавшись на циновке. Издали было трудно определить, лежит ли мужчина вверх лицом или же на
