Власов провел эту беспокойную ночь в служебном кабинете. Несколько раз он заходил в комнату отдыха и падал на диван, приказывая себе поспать хоть немного, но толку от этого не было. И тогда Власов либо принимался мерить шагами кабинет, либо усаживался в кресло, чтобы вновь и вновь перелистать дело Громова.

Сам майор бесследно исчез, покрошив из пулемета целое воинство и захватив в плен командующего округом. Зная методы Громова, можно было не сомневаться в том, что к утру он будет располагать всей интересующей его информацией. Это означало, что с докладом к Власову он спешить не станет. И провести диспут на тему «Что такое хорошо и что такое плохо» тоже не предложит. У него свои понятия о справедливости, и переубеждать такого – гиблое дело.

Гиблое дело. Именно.

Власов вскочил на ноги и двинулся в обход кабинета, не подозревая, что очень напоминает при этом зверя, ищущего выход из ловушки, в которую сам себя загнал. Одна-единственная мысль владела им: как упредить Громова? Разумного решения не было. Не мог же Власов подключить к поискам соответствующие службы. При таком варианте неизвестно, к кому в руки попадет Громов и что он успеет наплести коллегам по пути в Управление.

Первый просчет Власов допустил при организации покушения возле МХАТа. Но он и не ожидал от камикадзе Шадуры точного исполнения инструкций. Когда ты вынужден использовать для выполнения задания дилетанта, вероятность успеха мала. Другое дело – волкодавы из особого отдела. Как же они упустили верную добычу, сунувшуюся им прямо в пасть?

Сейчас, анализируя свои действия, Власов не считал таким уж мудрым решением позволить Громову отправиться в дачный поселок под Солнечногорском. Если уж на то пошло, то следовало составить ему компанию. До ближайшего укромного уголка. Вот и не было бы головной боли. А теперь…

Он хотел было досадливо махнуть рукой, но неожиданный звук оборвал этот жест на середине. Это призывно курлыкал мобильный телефон. Прежде чем взяться за трубку, Власов набрал полную грудь воздуха.

– Да, – сказал он, боясь спугнуть удачу.

– Борис Юрьевич?

Голос Громова. Усталый, но явно не враждебный.

– Ф-фух! – вырвалось у Власова. Все напряжение сегодняшней ночи сконцентрировалось в этом выдохе.

– Разбудил? – поинтересовался Громов.

Он принял неосторожный возглас полковника за зевок. Отлично. Но больше нельзя совершить ни единой промашки, хватит. Власов даже развалился в кресле поудобнее, чтобы вжиться в роль человека, застигнутого звонком в постели, где он мирно почивал перед началом трудового дня.

– Разбудил, – сварливо подтвердил он. – Или ты полагаешь, что твой начальник по ночам спиритические сеансы устраивает?

– Уже утро, Борис Юрьевич. Петухи давно прокукарекали. Нечистая сила на покой отправилась.

– Вот и я тоже отдыхаю, майор. – Фраза, слетевшая с языка Власова, получилась весьма двусмысленной, но не брать же ее обратно! Он нахмурился и спросил: – Ты-то как? Закончил свой крестовой поход?

– Ага, – подтвердил Громов не без бахвальства.

– Удачно?

– Да как вам сказать…

– Напрямик, – предложил Власов. – Без этих твоих выкрутасов.

За то время, пока он ожидал продолжения, корпус трубки успел дважды скрипнуть в стиснувшей его руке. А потом Громов заговорил, и напряжение постепенно начало спадать. Он, оказывается, действительно допросил захваченного генерала с пристрастием. А тот возьми и окочурься в самый интересный момент. Успел лишь пару-тройку высокопоставленных сообщников назвать и замолчал навеки. И теперь продолжения из него клещами не вытянуть.

– Молодец! – бодро воскликнул Власов.

– Генерал?

– Почему генерал. Ты! Мы этот клубок в любом случае распутаем до конца.

– Мы? – вежливо удивился Громов.

– На пару, – подтвердил Власов. – Пока негласно, а когда у нас на руках появятся неопровержимые факты, я лично отправлюсь на прием к президенту. Ты был прав, майор. Нельзя террористам спуску давать. Они в последнее время совсем обнаглели. Чуть ли не каждый день взрывы гремят. В пятницу, например, мина в самом центре Москвы сработала, в проезде Художественного театра. Слыхал?

Власов вдавил ухо в трубку, боясь пропустить малейший нюанс в интонации Громова.

– Мне, Борис Юрьевич, не до театра было…

Ну вот. Что и требовалось доказать. Громов по-прежнему предпочитал скрывать, что присутствовал на месте взрыва. И, судя по его тону, понятия не имел, кто именно собирался спровадить его на тот свет.

– Понимаю, – сказал Власов. На его тонких губах зазмеилась улыбка. – Ты, кстати, где находишься, майор? Помощь какая-нибудь требуется?

– Теперь уже нет. А где нахожусь… Шут его знает. В лесу каком-то, километрах в семидесяти от Москвы.

– Ты на машине?

– Нет. Электричкой придется добираться. – Помолчав, Громов добавил: – За лесом шум поезда слышен. Отсюда полчаса ходу. Потом станцию поищу.

– Угу. – Власов перебросил телефонную трубку из руки в руку. – Во сколько же тебя ждать?

– Понятия не имею. Расписания-то у меня нет. Я перезвоню, когда определюсь.

– Обязательно перезвони! Мы ведь должны о встрече условиться, помнишь? Не все проблемы удобно на рабочем месте решать.

– Проблемы такого рода – тем более, – согласился Громов.

Что-то в его тоне Власову не понравилось. Какая-то странная нотка проскользнула, за которую уцепилось его настороженное внимание.

– Что ты имеешь в виду, майор? – спросил он.

– Да за генералом такие люди стояли, что…

– Стоп! Об этом потом.

– Потом так потом. – Громов, как все смертельно усталые люди, был очень покладистым. И беспечным.

– Тогда до встречи, – сказал Власов. – Жду твоего звонка. Батарея там у тебя не села? – Этот вопрос волновал его значительно сильнее, чем он дал понять собеседнику голосом.

– Есть еще порох в пороховницах! – заверил его Громов, прежде чем попрощаться.

– Есть, – приговаривал Власов, наспех разминая ноющие после бессонной ночи суставы. – Есть порох в пороховницах… И кое-что получше имеется. Скоро ты в этом убедишься, майор…

Совершая круговые движения поясницей, он бегло продумывал завершающие детали своего плана. Громова нельзя было оставлять в живых ни в коем случае. Сейчас он не знал всей правды, допустим. А если завтра всплывут какие-нибудь новые обстоятельства? Ведь люди, на которых успел указать генерал-майор Чреватых перед смертью, отмалчиваться не будут. Стоит Громову добраться до любого из них, и станет очевидной причастность Власова к ТОИ. А там такие серьезные дела потянутся, что на новый Нюрнбергский процесс хватит.

Власов сердито крякнул, сообразив, что отжаться от стола в десятый раз, как всегда, он не в состоянии, и закончил зарядку.

Будучи «тихушником», как называют в ФСБ интеллектуальную элиту, стоящую над «неграми», то есть исполнителями черной работы, он не имел ни малейших шансов справиться с Громовым собственными руками. Но в своем умственном превосходстве Власов не сомневался. Как и в том, что одна холодная голова стоит всех чистых рук и горячих сердец, вместе взятых.