Пресса легко выяснит, что вы подыскиваете жилье, а те дома, которые будут находиться в рамках вашего ценового диапазона, убедят их, что ни о каком постоянном союзе с мистером Толливером речи не идет.
– Но могу я искать дом неофициально? Без привлечения агентства по недвижимости.
– Только если вы будете делать это очень осторожно и не привлечете внимания прессы. – Адвокат вновь заглянул в бумаги. – Кроме того, мы условились, что Джек будет проживать в своей городской квартире, но он имеет право пользоваться офисом, оборудованным в доме по указанному адресу. Вы подтверждаете это, Саманта?
– Конечно! В конце концов, это же его дом! И потом, это же совершенно естественно, что время от времени он будет там появляться. – Саманта искоса взглянула на Джека и увидела, что он откровенно и самым внимательным образом разглядывает ее. Выражение его лица смягчилось, и Сэм вдруг поняла, что под маской политика скрывается довольно симпатичный человек.
– Но вы будете нести ответственность за любой ущерб, причиненный дому, – неожиданно сказал Джек. – И расходы на необходимый ремонт будут вычтены из вашего ежемесячного содержания.
«М-да, – подумала Саманта, – а может, он вовсе не такой уж и милый?» Тут встрепенулась Денни, ни на секунду не забывавшая, что она адвокат, и вступила в привычную полемику:
– Естественный износ не должен учитываться, потому что это неизбежный процесс. Моя клиентка не может нести ответственность за все поломки, которые могут иметь место. Например, если один из ставней слетит с петель, клиентка не будет нести расходы по ремонту.
– Будет, если выяснится, что ее дети катались на этом ставне, – заявил Джек.
Теперь Сэм смотрела на него с еще меньшей симпатией. И как она могла подумать, что он симпатичный, ранимый и достойный человек? Да его нельзя назвать даже порядочным!
– Мои дети не катаются на ставнях, мистер Толливер, – холодно заметила Саманта.
– А на люстрах?
– Почему бы вам не взять эти люстры и не засунуть их… – Денни больно наступила ей на ногу, и Сэм опомнилась. – В чулан, например? Пусть полежат в темноте и безопасности ближайшие полгода.
Стюарт нахмурился и покачал головой, а Кара издала тихий стон. Денни положила ладонь на руку Саманты, но та смотрела только на Джека. Взгляд ее синих глаз, как клинок фехтовальщика, встретился со взглядом его темно-зеленых глаз, которые блеснули вдруг веселым удивлением.
Мистер Джек Толливер ухмыльнулся и встал:
– Думаю, нам с миссис Монро пора немного перекусить. Мы, с вашего разрешения, прервемся на ленч.
– Нам надо перекусить? – удивленно повторила Сэм.
– Именно. – Он уже был рядом и осторожно взял Саманту за локоть. – Мне кажется, стоит поболтать наедине, прежде чем кто-то из нас подпишет хоть что-нибудь действительно важное.
– Что ж, это здравая мысль. Я иду. – Саманта подхватила сумочку и поспешила к выходу следом за Джеком. Уже в дверях она обернулась и, глядя на Денни, сказала: – Если я через час не вернусь, вызывайте полицию.
– К таким шикарным обедам очень просто привыкнуть, знаете ли, – сказала Саманта, медленно потягивая содовую из высокого стакана. – Вы сюда всех своих невест приводите?
Джек усмехнулся, не собираясь отвечать на вопрос. Он без всяких угрызений совести наслаждался своим бургером – как всегда поджаренным и хрустящим снаружи и восхитительно сочным внутри. Неожиданно он почувствовал, как по подбородку потекла горчица, и прежде чем успел что-то предпринять, Саманта схватила салфетку и вытерла ему подбородок.
– Зачем вы это сделали? – опешил Джек.
– Ну… – Саманта задумчиво обвела взглядом битком набитый зал ресторанчика. – Я подумала, что если вы собираетесь баллотироваться, то не годится, чтобы люди видели вас, перепачканного горчицей.
– Вообще-то я еще не делал заявлений о своем намерении бороться за пост сенатора. Знаете, я привел вас сюда именно потому, что здесь делают лучшие бургеры в городе. А вообще-то вопрос был не о горчице, и вы это поняли. Тянете время и увиливаете?
Саманта молчала, и Джек с новым интересом разглядывал сидящую напротив женщину. Вне всякого сомнения, это очень сильная духом особа, думал он. Она смогла выжить, несмотря на то, что весь мир ополчился против нее. Джек припомнил, что муж в досье характеризовался как тип с художественными наклонностями. И тип этот сбежал из дома сразу после рождения третьего ребенка.
Джек наклонился через стол и спросил, понизив голос до шепота:
– Я действительно хочу знать: почему вы соглашаетесь участвовать в этой фальсификации и разыгрывать какие-то отношения?
– Ради будущего моих детей.
– Наверное, это честный ответ, но все же…
– Послушайте, Джек, Кара озвучила этот безумный план две недели назад, и с тех пор я только и делаю, что думаю об этом. Я рассматривала этот план и так и этак, под всеми возможными углами и с разных сторон. И каждый раз приходила к одному и тому же выводу: если я и мои дети в течение шести месяцев будем играть наши роли, то плоды этого представления мы сможем пожинать всю оставшуюся жизнь. Скорее всего, мне никогда больше не представится возможность за такой короткий срок заработать столько денег. Дети тоже это понимают и готовы участвовать.
– А они знают, что о спектакле нельзя рассказывать никому – даже лучшим друзьям? Иначе сделка аннулируется.
– Знают и понимают.
– То же касается и вас, Саманта.
