и горячка первых дней свободы и революции были слишком сильны, и мои нервы, ослабленные столькими годами тюремной тишины, не выдержали возложенной на них нагрузки. Я немного захворал, но сейчас, после нескольких дней отдыха в постели, лихорадка совершенно прошла, и я чувствую себя вполне хорошо. Врач также не нашел ничего опасного, и, вероятно, не позже чем через неделю я вернусь опять к жизни.
А сейчас я использую время, чтобы заполнить пробелы в моей осведомленности [о политической и партийной Жизни] и упорядочить мои мысли…
Я уже с головой ушел в свою стихию.[157]
С. С. Дзержинской
Москва, 27 мая 1918 г.[158]
Дорогая моя!
Я нахожусь в самом огне борьбы. Жизнь солдата, у которого нет отдыха, ибо нужно спасать наш дом. Некогда думать о своих и себе. Работа и борьба адская. Но сердце мое в этой борьбе осталось живым, тем же самым, каким было и раньше. Все мое время – это одно непрерывное действие…
Мысль моя заставляет меня быть беспощадном, и во мне твердая воля идти за мыслью до конца…
Кольцо врагов сжимает нас все сильнее и сильнее, приближаясь к сердцу… Каждый день заставляет нас прибегать ко все более решительным мерам. Сейчас предстал перед нами величайший наш враг – настоящий голод. Для того чтобы получить хлеб, надо его отнять у тех, у кого он имеется, и передать тем, у которых его нет. Гражданская война должна разгореться до небывалых размеров. Я выдвинут на пост передовой линии огня, и моя воля – бороться и смотреть открытыми глазами на всю опасность грозного положения и самому быть беспощадным…
Физически я устал, но держусь нервами, и чуждо мне упыние. Почти совсем не выхожу из моего кабинета – здесь работаю, тут же в углу, за ширмой, стоит моя кровать. В Москве я нахожусь уже несколько месяцев. Адрес мой: Б. Лубянка, 11.
Быть может, ты найдешь оказию, чтобы написать мне о себе и Ясике.
С. С. Дзержинской
Москва, авгуох (примерно 22) 1918 г.
Дорогая!
Прости, что не пишу. Душою с вами, а времени нет. Я постоянно, как солдат, в бою, быть может, последим…
Целую вас.
С. С. Дзержинской
Москва, 29 августа 1918 г.
Зося моя дорогая и милый мои Ясик!
В постоянной горячке, я не могу сегодня сосредоточиться, анализировать и рассказывать.
Мы – солдаты на боевом посту. И я живу тем, что стоит передо мной, ибо это требует сугубого внимания и бдительности, чтобы одержать победу. Моя воля – победить, и, несмотря на то, что весьма редко можно видеть улыбку на моем лице, я уверен в победе той мысли и движения, в котором я живу и работаю…
А здесь танец жизни и смерти – момент поистине кровавой борьбы, титанических усилий…
С. С. Дзержинской
[Берлин][159] 28 октября 1918 г.
Моя дорогая!
Только сегодня в
Роза[161] все еще сидит, и неизвестно, когда ее освободят. Ожидают, что скоро. Либкнехт полностью солидаризуется с нами. В более широких кругах партии слаба еще вера в собственные силы, и отсюда чисто «пораженческие» настроения.
Над нами (Россией), по-видимому, собираются тучи не только со стороны Антанты, но и Германии, и нас, вероятно, ожидает период очень тяжелой борьбы.
Карского[162] австрийцы не пустили, и вчера он обратно уехал в Москву, чтобы поехать в качестве нашего консула в Варшаву.
Шлю привет Марыльке, Стефану и Янеку.
Крепко обнимаю и целую вас.
