Во имя страха ты о нём молчишь,
хранишь его – он твой источник силы.
– Но я попросил что-то ещё, сам того не зная, – произнёс Мэт. – Я сказал, что мне нужно отвязаться от Айз Седай и Силы. И они вручили мне для этого медальон. Второй дар.
Пока в узде твой страх, ты не дрожишь,
И веришь – мы боимся, значит живы...
– И... и я попросил ещё об одном. Я сказал, что хочу держаться от них подальше и вернуться в Руидин. Илфин дали мне всё, что я у них попросил. Воспоминания, чтобы заполнить провалы. Медальон, чтобы избавиться от Силы...
И что ещё? Они отправили его в Руидин, при этом повесив. Но повешение было платой, а не ответом на его требования.
Том пел, его голос звучал громче.
Пройду и я свой путь тропой пустой
и тяжкий груз свой пронесу до смерти.
– Нет. Они действительно дали мне кое-что ещё, – прошептал Мэт, опуская глаза на зажатый в руках ашандерей. Шипение элфинов нарастало.
«Таков исконный договор, и он провозглашает».
Эти слова были вырезаны на оружии. На лезвии были два ворона, на древке была нанесена надпись на Древнем Наречии.
«Мысль – это времени стрела, и память не истает».
Зачем они ему дали копьё? Мэт никогда об этом не задумывался. Но оружие он у них не просил.
«Цена уплачена. Свое просивший получает».
«Нет. Оружие я точно не просил. Я просил у них выход.
А они дали мне это».
Пусть будет ложь гнусна, но я другой...
Не отведу я взгляд, уж мне поверьте!
Том пропел последнюю строфу.
Мэт взмахнул ашандареем и вонзил его в стену. Остриё глубоко вонзилось в неизвестный материал, не являвшийся камнем. Вокруг лезвия брызнул свет, вырвавшись на свободу, словно брызги крови из разрубленной вены. Мэт завопил и нажал посильнее. От стены прокатились мощные волны света.
Он повёл ашандарей вниз, под углом, делая разрез. Затем он провёл оружием вверх, в другую сторону, вырезая большой перевёрнутый треугольник, состоявший из света. Омывая его, свет будто бы распускался бахромой. Элфины добрались до дверного проёма рядом с Томом, но тут же зашипели и начали откатываться от идущего мощного свечения.
Мэт добавил финальный штрих – волнистую черту посредине треугольника. Он едва мог что-то различить, настолько ярким был свет. Часть стены прямо перед ним пропала, открыв сияющий белым светом проём, который, казалось, был прорезан в стальной стене.
– Что ж, я... – прошептал Том, поднимаясь на ноги.
Элфины закричали от нестерпимого гнева. Они ворвались в комнату, каждый одной рукой закрывал глаза, а в другой сжимал свой жуткий меч.
– Выноси её! – закричал Мэт, поворачиваясь лицом к тварям. Он поднял ашандарей и, воспользовавшись пяткой оружия, ударил в лицо ближайшего элфина. – Иди!
Том схватил Морейн и оглянулся на Мэта.
– Иди! – повторил Мэт, ударяя по руке второго змеёныша.
Том нырнул в образовавшийся проём и исчез. Мэт ухмыльнулся и завертелся промеж элфинов, отшибая ашандареем их ноги, руки и расшибая головы. Их было много, но они были ошарашены светом и яростно хотели добраться до Мэта. Едва он положил несколько передних, остальные запнулись. Твари превратились в кучу-малу, состоящую из массы извивающихся рук, ног, шипения и гневных плевков. Некоторые, находившиеся в задних рядах, полезли по своим поверженным сородичам, только чтобы до него добраться.
Мэт отступил назад и приподнял перед тварями шляпу:
– Похоже, игру всё-таки можно выиграть, – сказал он. – Передайте лисам, я чрезвычайно благодарен за ключ, что они мне дали. А так же – что вы все можете отправляться гнить в треклятой дыре из огня и проклятого пепла, вы, немытые болячки со свинячьей задницы! Приятного вам треклятого дня!
С этими словами он, придерживая шляпу, нырнул в проём.
Все его поле зрения заполнил свет.
Глава 56
Нечто скверное
О наружную подпорку палатки Эгвейн тихо постучали.
– Войдите – ответила она, перекладывая бумаги на столе. Внутрь скользнул Гавин. Своей нарядной одежде он предпочёл коричневые штаны и чуть более светлую рубашку. С плеч Гавина свисал меняющий цвет плащ Стража, делая его неотличимым от окружающей обстановки. На самой Эгвейн было зелёно- голубое платье, достойное королевы.
Его плащ зашелестел, когда он сел рядом с её письменным столом.
– Прибывают войска Илэйн. Она сообщила, что скоро посетит наш лагерь.
– Отлично, – сказала Эгвейн.
Гавин кивнул, но он был обеспокоен. Какая полезная вещь, этот клубок эмоций, создаваемый узами. Если бы она раньше знала глубину его привязанности к ней, то связала бы его узами намного раньше.
– Что? – спросила Эгвейн, откладывая в сторону свои бумаги.
– Айбара, – сказал Гавин. – Он не согласился на встречу с тобой.
– Илэйн говорила, что с ним могут быть трудности.
– Я полагаю, он собирается принять сторону ал’Тора, – сказал Гавин. – Это можно понять по тому, что он разместил лагерь в стороне от остальных. Он немедленно отправил гонцов к айильцам и тайренцам. У него хорошая армия, Эгвейн. Огромная. С Белоплащниками.
– Это, скорее, говорит, что он не на стороне Ранда, – отметила Эгвейн.
– Но и вряд ли на нашей, – ответил Гавин. – Эгвейн… Белоплащников возглавляет Галад.
– Твой брат?
– Да, – Гавин покачал головой. – Здесь множество армий и союзников, и между ними возникают трения. Айбара и его армия могут стать искрой, из-за которой мы все взорвёмся, как фейерверк.
– Напряжение спадёт, когда прибудет Илэйн, – сказала Эгвейн.
– Эгвейн, что если ал’Тор не придёт? Что если он устроил всё это для того, чтобы отвлечь всех от чего-то другого?
– Зачем ему так поступать? – спросила Эгвейн. – Он уже доказал, что если хочет, чтобы его не нашли, у него это получится. – Она покачала головой. – Гавин, он знает, что не должен разбивать те печати. По крайней мере, часть его знает. Возможно, именно поэтому он рассказал мне о своих планах – чтобы я смогла собрать сопротивление и отговорить его от этого.
Гавин кивнул. Больше никакого недовольства или споров. Просто удивительно, как он изменился. Он
