поводки и иногда ласково поглаживали своих дамани по голове.

Вошёл король Беслан. Он практически полностью обрил голову, оставив только тёмную полосу волос на макушке, и семь его ногтей были покрыты лаком. На один ноготь больше, чем у любого человека по эту сторону океана, за исключением самой Фортуоны. Шончанской одежде он всё ещё предпочитал алтарскую – зелёного и белого цветов. Фортуона не стала настаивать.

Насколько она знала, со дня своего возвышения Беслан оставил планы её убить. Удивительно. Любой шончанин немедленно бы начал строить заговоры. Одни бы решились на убийство; другие ограничились бы только планами, оставаясь лояльными. Но все бы рассмотрели саму возможность её убийства.

По эту сторону океана многие думали по-другому. Она никогда бы в это не поверила, если бы не время, проведённое с Мэтримом. Это была одна из очевидных причин, почему ей требовалось отправиться с ним. Как бы ей хотелось, чтобы ей удалось понять знамения раньше.

К Беслану подошли Капитан-Генерал Лунал Галган и несколько Низших Высокородных. Галган был широкоплечим мужчиной с гребнем белых волос на макушке. Остальные Высокородные держались позади, они знали, что Фортуона благоволила Галгану. Если восстановление власти в Шончан и дела по эту сторону океана пойдут хорошо, то есть шанс, что она возвысит его до члена императорской семьи. Всё-таки, когда Фортуона вернётся и восстановит порядок, ряды семьи нужно будет пополнить. Без сомнения, многих убили или казнили. Галган был ценным союзником. Он не только открыто выступал против Сюрот, но и предложил напасть на Белую Башню – а это нападение завершилось удачно. Чрезвычайно удачно.

Мелитене, дер’сул’дам Фортуоны, выступила вперёд и поклонилась ещё раз. Полная, седеющая женщина вела за собой дамани с тёмными каштановыми волосами и покрасневшими глазами. Похоже, та часто плакала.

Казалось, Мелитене стыдилась зарёванного вида своей дамани, и поэтому она поклонилась ещё ниже. Фортуона предпочла не замечать, что дамани ведёт себя настолько неподобающим образом. Эта дамани была хорошей добычей, несмотря на свои капризы.

Фортуона жестами показала Селусии, что сказать. Женщина внимательно следила. Одна половина её головы была обрита, другую покрывала ткань до тех пор, пока не отрастут волосы. Со временем Фортуона выберет новый Голос, поскольку Селусия стала её Говорящей Правду.

– Покажи нам, что может эта женщина, – сказала Селусия, оглашая слова Фортуоны.

Мелитене погладила дамани по голове.

– Суффа покажет Императрице, да живёт она вечно, Власть над рассечением воздуха.

– Пожалуйста, – сказала Суффа, с мольбой обращаясь к Фортуоне. – Пожалуйста, выслушайте меня. Я Престол Амерлин.

Мелитене зашипела, и глаза Суффы широко раскрылись – очевидно, она почувствовала через ай’дам вспышку боли. Тем не менее, дамани продолжала.

– Я могу предложить вам великое сокровище, могущественная Императрица! Если меня вернут, я отдам вам взамен десять женщин. Двадцать! Самых могущественных, каких только имеет Белая Башня. Я… – Её речь резко оборвалась, и дамани со стоном повалилась на землю.

На лице Мелитене выступил пот. Она посмотрела на Селусию и быстро и напряжённо заговорила:

– Пожалуйста, объясните Императрице, да живёт она вечно, что мои глаза опущены из-за того, что эта дамани недостаточно обучена. Суффа удивительно упряма, несмотря на то, как быстро она начинает рыдать и предлагать выкуп.

Мгновение Фортуона сидела неподвижно, держа Мелитене в напряжении. Наконец, она подала знак Селусии.

– Ты не рассердила императрицу, – Огласила ответ Селусия. – Эти марат’дамани, называющие себя Айз Седай, упрямы все до одной.

– Пожалуйста, выразите мою благодарность Величайшей, – сказала Мелитене, расслабившись. – Если будет угодно Той, Чьи Глаза Смотрят Вверх, я могу заставить Суффу показать её умение. Но это опять может вызвать эксцессы.

– Можешь продолжать, – Огласила Селусия.

Мелитене опустилась на колени рядом с Суффой и сначала заговорила с ней резко, а затем утешающе. Она очень хорошо умела работать с бывшими марат’дамани. Конечно, Фортуона считала, что и она сама неплохо обращается с дамани. Ей так же нравилось ломать волю дамани, как её брат Хальвэйт наслаждался, дрессируя диких гролмов. Жаль, что он пал жертвой убийцы. Он был единственным из её братьев, кого она любила.

Наконец Суффа поднялась с колен. Фортуона с любопытством подалась вперёд. Суффа наклонила голову, и полоска света – сверкающая и яркая – рассекла перед ней воздух. Полоска развернулась в стороны от центральной оси, открыв прямо перед троном Фортуоны зияющую дыру в воздухе. По ту сторону шелестела листва деревьев, и у Фортуоны перехватило дыхание, когда по ту сторону портала она увидела белоголового ястреба. Знамение огромной силы. Обычно невозмутимая, Селусия ахнула, но чему именно изумилась Селусия – порталу или знамению – Фортуона не знала.

Фортуона сдержала своё удивление. Так значит, это правда. Перемещение не было мифом или слухом. Оно действительно возможно. Это в корне меняло ход войны.

В нерешительности Беслан прошёл вперёд и поклонился ей. Она махнула ему и Галгану, чтобы они подошли и сквозь открывшийся портал увидели лесную поляну. Беслан уставился с открытым ртом.

Галган сцепил руки за спиной. Любопытный человек. Он встречался с убийцами в городе и узнавал у них цену за голову Фортуоны. Затем каждого ответившего казнил. Очень хитрый ход. Этим он хотел показать, что Фортуона должна рассматривать его как угрозу, поскольку он не боялся встречи с убийцами. В то же время это был и явный знак преданности. Этим ходом Галган говорил: «Сейчас я следую за тобой, но я слежу, и у меня есть амбиции».

Во многом его аккуратное маневрирование нравилось Фортуоне больше, чем нарочито беспрекословное повиновение Беслана. Первое она могла предвосхитить. Второе… она ещё не понимала, как это расценивать. Будет ли Мэтрим настолько же предан ей? Какого это, иметь Принца Воронов, против которого ей не придётся плести интриги? Это казалось почти невероятной сказкой, вроде тех, что рассказывают детям простолюдинов, забивая им голову мечтами о неравных браках.

– Поразительно! – произнёс Беслан. – Величайшая, с этой способностью… – Положение Беслана делало его одним из немногих людей, способных обращаться непосредственно к ней.

– Императрица желает знать, – провозгласила Селусия, читая движения пальцев Фортуоны, – рассказал ли кто-нибудь из захваченных марат’дамани об оружии.

– Передай великой Императрице, да живёт она вечно, что никто о нём не говорил, – взволнованно ответила Мелитене. – И, да простят меня за дерзость, думаю, они не лгут. Кажется, взрыв за городом был единичным случаем – результатом действия какого-то неизвестного тер’ангриала, использованного по неосторожности. Скорее всего, никакого оружия не существует.

Может быть. Фортуона уже начала сомневаться в правдивости этих слухов. Взрыв произошёл до того, как Фортуона приплыла в Эбу Дар, и его детальные описания были противоречивы. Возможно, это уловка Сюрот или её врагов.

– Капитан-Генерал, – провозгласила Селусия. – Величайшая желает знать, что бы вы сделали, обладая Силой, подобной Перемещению.

– Это зависит от многого, – сказал Галган, потирая подбородок. – Насколько далеко можно открыть проход? Насколько большой он может быть? Способны ли на это все дамани? Есть ли какие-то ограничения на место, куда можно открыть дыру? Если будет угодно Величайшей, я поговорю с дамани и получу ответы на эти вопросы.

– Императрице угодно, – огласила Селусия.

– Это тревожит, – сказал Беслан. – Они могут атаковать наши боевые порядки с тыла. Они могут отрыть такой же портал прямо в покоях Императрицы, да живёт она вечно. С этим… все наши знания о войне изменятся.

Стражи Последнего Часа зашевелились – знак величайшего беспокойства. Лишь Фурик Карид продолжал стоять, не двигаясь. Только выражение его лица стало жёстче. Фортуона знала, что скоро он предложит всё время переносить её спальню на новое место.

Фортуона на мгновение задумалась, не сводя глаз со щели в воздухе – в самой ткани реальности.