возможно, даже стать Стражем!

– Да.

Она открыла глаза. Он казался таким искренним. Но даже самые опасные и жестокие охотничьи собаки могут быть искренними.

– Матушка, ты знаешь, что они сделали с Илэйн? – спросил он.

– Ты имеешь в виду, что они её потеряли? – Моргейз всё ещё злилась из-за этого.

– Они отправили её с заданием, – ответил он с отвращением в голосе.

– Они отказали мне в возможности встретиться с ней, вероятно, потому что её не было в тот момент, и она находилась на опасном задании. Я встретил её позже, уже не в Башне.

– Где она была? – с нетерпением спросила Моргейз.

– Здесь, на юге. Мои люди называют Айз Седай ведьмами. Иногда я размышляю, насколько они правы.

– Галад…

– Не всех женщин, владеющих Единой Силой, можно назвать злыми по сути, – сказал он. – Это традиционное заблуждение всех Чад. Путь Света не является обязательным; он только говорит, что искушение использовать Единую Силу может развратить. Я считаю, что женщины, управляющие сейчас Белой Башней, ослеплены собственными эгоистичными планами и интригами.

Она кивнула, не желая это обсуждать. Хвала Свету, хорошо, что Элайды сейчас здесь нет, и она не слышит эти речи.

– В любом случае, – сказал он, – мы будем сражаться на одной стороне с ними и с Возрождённым Драконом, и, если потребуется, с этим Перрином Айбарой. Борьба с Тенью перевешивает всё остальное.

– Тогда позволь нам присоединиться к этой борьбе, – сказала она. – Галад, забудь об этом суде! Айбара намеревается расформировать часть своей армии, а остальных передать ал’Тору.

Он встретил её взгляд, затем кивнул.

– Да. Теперь я вижу, что сам Узор привёл тебя ко мне. Мы отправимся вместе. После того, как закончится суд.

Она вздохнула.

– Я делаю это не потому, что сам выбрал, – сказал Галад, вновь поднимаясь. – Айбара сам предложил, чтобы его судили. На человека давит его собственная совесть, и не предоставить ему шанс было бы неправильно. Позволим ему доказать нам и самому себе свою невиновность. А затем продолжим. – Он помедлил, дотронувшись до меча в белых ножнах, лежащего на его туалетном столике. – А если мы продолжим без него, значит, он упокоится в Свете, заплатив за совершённые им преступления.

– Галад, – сказала она, – тебе известно, что Лини была среди людей из лагеря Перрина, которых ты захватил?

– Ей следовало объявить о себе и показаться мне. Я бы освободил её.

– И всё же она этого не сделала. Я слышала всё сказанное тобой, ты едва ли не угрожал казнить заключённых, если Перрин не явится на битву. Ты действительно собирался так сделать?

– Их кровь была бы на его совести.

– Кровь Лини, Галад?

– Я… я бы отыскал её среди остальных и освободил.

– Но значит, остальных ты убил бы? – спросила Моргейз. – Людей, которые не сделали ничего плохого, которые виновны только в том, что Айбара их обманул?

– Казни бы не произошло. Это были просто угрозы.

– Ложь.

– Ох, матушка, какой в этом толк?

– Заставить тебя задуматься, сын, – ответила Моргейз. – О том, чему я должна была научить тебя раньше вместо того, чтобы оставлять тебя наедине с нехитрыми иллюзиями. Жизнь не так проста, как бросок монеты, где выпадает либо одна сторона, либо другая. Я тебе никогда не рассказывала о деле Тэма Филмли?

Галад покачал головой, он выглядел раздражённым.

– Послушай меня. Он был каменщиком в Кэймлине и весьма уважаемым. Это случилось в начале моего правления, он был обвинён в убийстве собственного брата. Так как он был очень уважаемым человеком, и случай был очень важным, то судьёй по делу выступала я сама. В конце его повесили.

– Подходящая смерть для убийцы.

– Да, – сказала Моргейз. – К сожалению, убийца остался на свободе. На самом деле это сделал один из его рабочих. Это всплыло только через два года, когда виновника схватили за другое убийство. Когда мы его вешали, он смеялся над нами. Филмли был невиновен. Настоящий убийца был среди тех, кто проходил свидетелем обвинения по этому делу.

Галад затих.

– Это единственный случай, – сказала Моргейз, – о котором я знаю совершенно точно, когда кого-то по моей вине повесили по ошибке. А теперь, Галад, ответь мне: должны ли меня повесить за мою ошибку, за то, что я осудила невиновного?

– Ты делала то, что считала правильным, матушка.

– Но человек, который не заслуживал смерти, всё равно мёртв.

Галад выглядел обеспокоенным.

– Чада любят говорить, что Свет их защищает, – сказала Моргейз, – вершит правосудие и ведёт людей к справедливости. В жизни всё по-другому, Галад. Валда, прикрываясь благословлением Света, мог творить ужасные вещи. А я, надеясь на помощь Света, несправедливо обрекла на смерть человека.

Я не утверждаю, что Айбара невиновен. Мне недостаточно известны все за и против, чтобы об этом судить. Но я хочу, чтобы ты понял. Иногда и хороший человек может ошибаться.

Бывает, его следует наказать. А бывает так, что наказание не послужит никому, и лучшее, что можно сделать – это отпустить его, преподав урок. Как делала я, получив собственный урок после вынесения несправедливого приговора.

Галад нахмурился. Это было хорошим знаком. Наконец он покачал головой, а его лицо прояснилось.

– Увидим, что покажет суд. Он…

Снаружи раздался стук о шест палатки. Галад повернулся и сильнее нахмурился.

– Да?

– Милорд Капитан-Командор, – сказал Белоплащник, откинув полог палатки и пройдя внутрь. Это был худой человек с запавшими глазами и тёмными кругами под ними.

– Нам только что передали из лагеря этой твари Айбары. Они просят отложить день суда.

Галад поднялся.

– С какой целью? – потребовал он ответа.

– Как они утверждают, из-за волнений в лагере, – ответил Белоплащник. – Что-то про раненых, о которых им нужно позаботиться. Милорд Капитан-Командор… это явная уловка. Какой-то трюк. Мы должны напасть на них, или, по крайней мере, отказать в бессмысленной отсрочке.

Галад колебался. Он посмотрел на Моргейз.

– Это не уловка, сын, – сказала она. – Уверяю тебя. Если Айбара утверждает, что ему нужно время, значит, так оно и есть.

– Хм… – произнёс Галад, показывая посыльному, что тот может идти. – Я должен подумать. В том числе о том, что ты сказала, матушка. Возможно, дополнительное время, чтобы подумать, будет… полезно.