пойдут за тобой, если не будут знать, что ты готова столкнуться лицом к лицу с теми же трудностями и опасностями, что и они сами». Но если она ухитрится погибнуть так же глупо…
Илэйн неосознанно начала пришпоривать Сердцееда, пока Каселле не схватила его под уздцы. «Я не идиотка, Лейтенант», – сказала она холодно. «У меня нет намерения лезть туда, пока там не станет… безопасно».
Арафелка отдернула руку, и ее лицо под забралом полированного конического шлема стало очень спокойным. Мгновенно. Илэйн почувствовала укол стыда за свою вспышку. Каселле всего лишь делала свою работу, но, тем не менее, она чувствовала и холодную ярость. Она не будет извиняться! Волна стыда за мрачные мысли в голове захлестнула ее. Кровь и проклятый пепел, но были моменты, когда ей хотелось хорошенько отшлепать Ранда, наградившего ее малышами. Теперь она понятия не имела, насколько изменится ее настроение в следующий миг. А оно менялось.
«Если так всегда бывает, когда ты собираешься родить ребенка», – сказала Авиенда, поправляя темную шаль, свисавшую с локтей. – «Я вряд ли когда-нибудь заведу хоть одного». – Из-за высокой спинки седла ее буланой, громоздкая Айильская юбка задралась так, что ее ноги в чулках стали видны до колен, однако Авиенда не выказывала из-за этого никаких признаков дискомфорта. На спокойно стоящей кобыле, она чувствовала себя как дома. Да и Магин – Маргаритка на Древнем Наречье – была спокойным, безмятежным существом с некоторой склонностью к полноте. К счастью, Авиенда слишком плохо разбиралась в лошадях, чтобы это понимать.
Сдавленный смех заставил Илэйн повернуться. Ее телохранительницы в блестящих отполированных шлемах и нагрудниках, все двадцать одна, сопровождавшие ее этим утром, включая Каселле, сохраняли серьезные лица – пожалуй слишком серьезные, что не оставляло сомнений в том, что они тоже стараются сдержать смех. Но четыре женщины из Родни, стоявшие за ними, склонившись друг к другу, прикрывали рот руками. Элис, женщина с приятным лицом и прядями седины в волосах смотрела на нее… – пожалуй, пристально, демонстративно выпучив глаза, что вызвало новый приступ смеха у остальных. Кайден – хорошенькая стройная доманийка, смеялась так сильно, что ей пришлось схватиться за Кумико, хотя коренастая седая женщина, казалось, сама с трудом сохраняла равновесие.
Илэйн охватило раздражение. Не из-за смеха – хотя, если быть честной, отчасти и из-за него – и, конечно же, не из-за Родни. Не так сильно, по крайней мере. Их вклад сложно переоценить.
Эта схватка на стенах была не первой атакой Аримиллы за последние недели. По правде сказать, атаки участились: в последнее время это случалось по три-четыре раза за день. Она прекрасно понимала, что у Илэйн не хватает солдат, чтобы защитить все шесть лиг стены. Чтоб ей сгореть! Илэйн было ясно, что она не может распылять резерв опытных солдат для заделки брешей на всей стене и башнях. А неопытные могут только все испортить. Сейчас все, что нужно Аримилле – это перебросить через стену достаточно людей, чтобы захватить ворота. Тогда она сможет перенести сражение на улицы, где получит значительное численное превосходство над Илэйн. Горожане могут встать на ее поддержку, что еще не факт, но это приведет лишь к бойне: подмастерья, конюхи да лавочники будут сражаться против обученных солдат и наемников. Кто бы затем не сел на Львиный Трон – и вероятнее, что это будет не Илэйн Траканд – он обагрит красные цвета Андора кровью Кэймлина. Итак, она стянула всех своих солдат, не считая защитников ворот и дозорных в башнях, во Внутренний Город поближе к Королевскому Дворцу и разместила людей с подзорными трубами на самых высоких шпилях дворца. Если дозорный сигнализирует о начинающейся атаке, вступившие в соединение женщины Родни создают проход для солдат к опасному району. Конечно же, Родня напрямую не принимала участия в боях. Илэйн не позволила бы им использовать Силу как оружие, даже если бы у тех возникло такое желание.
Пока это срабатывало, подчас в самый последний момент. Находящийся за стенами Нижний Кэймлин был переполнен домами, лавками, гостиницами и складами, что позволяло врагу приблизиться незамеченным. Трижды ее солдатам приходилось сражаться внутри стены, и отбивать как минимум одну башню. Кровавая работенка. Она бы сожгла Нижний Кэймлин до основания, чтобы не позволить людям Аримиллы в нем скрываться, если бы не боялась, что огонь перекинется за стены и вызовет сильнейший пожар, которому не сможет противостоять даже весенний ливень. Это и так происходило. Каждую ночь в городе ловили поджигателей, и сохранять внутренний город от пожара было очень трудно. Тем не менее, люди продолжали жить в этих домах, несмотря на осаду, и она не хотела остаться в их памяти той, кто лишил их крова и имущества.
Так вот, раздражение Илэйн было оттого, что она не подумала использовать Родню таким образом раньше. Если бы она сделала это вовремя, то теперь у нее не сидели бы на шее женщины Морского Народа, не говоря уже о сделке, согласно которой им предоставлялась одна квадратная миля в Андоре. Свет, целая миля! Ее мать никому бы не отдала даже дюйма Андора. Испепели их Свет! Эта осада даже не оставила ей времени оплакать ее мать! И Лини, ее старую няню. Равин убил ее мать и, весьма вероятно, Лини, которая пыталась ее защитить. Седовласая, усохшая с годами Лини не остановилась бы даже перед одним из Отрекшихся. Вспоминая о Лини, она слышала ее ровный голос: «Нельзя засунуть мед обратно в улей, дитя. То, что сделано – уже сделано, и ты должна научиться с этим жить».
«Наконец-то управились», – сказала Каселле. «Дело дошло до лестниц». – Действительно, на всем протяжении стены солдаты Илэйн наступали, а солдаты Аримиллы отходили назад, просачиваясь в амбразуры к приставным лестницам. Люди на стене продолжали погибать, но битва близилась к завершению.
Неожиданно для самой себя, Илэйн ударила Сердцееда пятками в бока. На этот раз никто не успел ее остановить. Преследуемая криками, она проскакала вдоль улицы и выскочила из седла на площадке возле ближайшей башни раньше, чем ее мерин полностью остановился. Распахнув тяжелую дверь, она подобрала раздвоенную юбку для верховой езды, и побежала вверх по широкой винтовой лестнице, мимо просторных ниш, в которых стояли группы изумленно смотревших ей вслед вооруженных людей. Эти башни строились для защиты от нападающих, которые будут спускаться вниз, в город. Наконец лестница привела в просторную комнату, в противоположном конце которой другая винтовая лестница закручивалась вверх в противоположном направлении. Здесь отдыхали человек двадцать в разных шлемах и нагрудниках, метали кости, просто сидели, прислонившись к стене, чистили оружие и смеялись, так как в безопасности за двойной обшитой железом дверью башни не потеряли убитым ни одного человека.
Чем бы они не занимались, все застыли в изумлении при ее появлении.
«Ух, миледи, я бы вам не советовал это делать», – произнес грубый голос, когда она положила руки на железный засов одной из дверей. Не обращая внимания на мужчин, она отодвинула засов и открыла дверь. Чья-то рука схватила ее за юбку, но она вырвалась.
Никого из людей Аримиллы больше не было на стене. На ногах, по крайней мере. Десятки валялись на залитой кровью галерее, некоторые безмолвно, другие стонали. Часть из них могла принадлежать Аримилле, но звон стали уже стих. Большинство наемников были заняты ранеными, или просто сидели на корточках, восстанавливая дыхание.
«Избавьтесь от них и втащите проклятые лестницы!» – кричала Бергитте. Послав стрелу в пытающуюся скрыться по расположенной под стеной грязной улице Нижнего Кэймлина толпу, она достала следующую и выстрелила снова. – «Пусть строят еще, если захотят вернуться снова!» – Часть наемников, подчиняясь, протискивалась через амбразуры, но только немногие. – «Я знала, что нельзя было позволять вам сегодня сюда приходить», – продолжила она, не переставая стрелять, тратя на выстрел не больше времени, чем необходимо, чтобы достать стрелу и натянуть тетиву. Арбалетные болты из башен разили людей внизу столь же хорошо, но черепичные крыши складов защищали тех, кто успел забраться внутрь.
Илэйн потребовалось какое-то время, чтобы понять, что последнее высказывание предназначалось ей, и она покраснела. – «И как ты надеялась мне помешать?» – спросила она, беря себя в руки.
Опустошив колчан, Бергитте опустила лук и, нахмурившись, повернулась. – «Связав тебя и посадив ее сверху», – ответила она, кивнув в сторону Авиенды, быстрым шагом выходившей из башни. Ее окружало сияние сайдар, а в кулаке, естественно, был зажат кинжал с костяной рукояткой. Каселле и остальные телохранители толпились за ней, с мечами в руках и грозными лицами. Даже увидев Илэйн невредимой, выражение их лиц не изменилось ни на йоту. Эти кровожадные женщины были невыносимы, пытаясь охранять ее, словно хрупкую стеклянную вазу, которая могла треснуть под неловкими пальцами. И после сегодняшнего происшествия они станут еще хуже. И ей придется это терпеть.
