«Если хотите кого-нибудь убить», – продолжил он, – «то убейте этих двоих!» – Внезапно в центре круга появилось медленно поворачивающееся, чтобы всем было ясно видно, изображение двух молодых людей. Один был высокого роста и плечистый, кроме того, с желтыми глазами. Другой был не слишком складен и развязно улыбался. Создания, вызванные в Тел’аран’риоде, всегда выглядели натянуто и не умели изменять выражение лиц. – «Это Перрин Айбара и Мэт Коутон. Они оба та’верены, поэтому их легко будет найти. Отыщите их и убейте».

Грендаль безрадостно рассмеялась. – «Отыскать та’верена не так уж и просто, как ты воображаешь, а теперь будет еще сложнее. Целостность Узора сейчас нестабильна, полна вкраплений и узлов».

«Перрин Айбара и Мэт Коутон», – прошептала Семираг, разглядывая образы. – «Значит вот как они выглядят. Кто знает, Моридин. Если бы ты поделился с нами своими идеями пораньше, они, возможно, уже были бы мертвы».

Моридин стукнул кулаком по подлокотнику кресла: «Отыщите их! Дважды удостоверьтесь, что ваши люди знают их в лицо. Отыщите Перрина Айбару и Мэта Коутона, и убейте их! Наступает наше Время, и они должны быть мертвы!»

Аран’гар отхлебнула вина. Она не против убить этих двоих, если она случайно на них наткнется, но придется ужасно разочаровать Моридина на счет Ранда ал’Тора.

Перрин осадил Ходока немного назад за линию деревьев и оглядел широкий луг, на котором сквозь бурую прошлогоднюю траву, которую сошедший снег превратил в плотный ковер, начинали прорастать красные и синие полевые цветы. Эта часть леса состояла в основном из кожелиста, на ветках которого всю зиму сохранялась почерневшая листва. Но среди них изредка пробивались бледные веточки свежей сосновой поросли. Жеребец с нетерпением, которое полностью разделял Перрин, но старался его не проявлять, ударил копытом. Солнце было уже почти в зените, он ждал здесь уже час. Ему в лицо с запада через всю прогалину дул постоянный упругий ветер. И это было хорошо.

Его рука в перчатке время от времени поглаживала почти идеально прямой дубовый сук, размером больше его запястья и почти в два локтя длиной, который покоился поперек седла спереди. Начиная с середины он стесал его с двух сторон, сделав их почти идеально гладкими. Луг, окруженный огромными дубами, кожелистами и соснами в ширину был не больше шести сотен спанов, но в длину куда больше. Ширины сука должно быть достаточно. Он продумал все варианты, которые смог представить. И сук подходил больше, чем для одного из них.

«Миледи Первенствующая, вы должны вернуться в лагерь», – в который раз затянул свою песню Галлене, раздраженно потирая покрасневшее веко. Его шлем с темно-красным плюмажем висел на луке седла, открыв взорам отросшие до плеч седые волосы. Он любил повторять, что большая часть седых волос ему досталась от нее. Его вороной боевой конь попытался укусить Ходока, и он резко натянул поводья мерина, не отрывая своего взгляда от Берелейн. Он первый был против ее поездки. – «Грейди может забрать вас и вернуться, а мы пока подождем и посмотрим, собираются ли появиться Шончан».

«Я остаюсь, Капитан. Остаюсь». – Голос Берелейн был ровным и спокойным, но все же на ее обычный запах терпения накладывался запах беспокойства. Она не была так уж уверена, какой пыталась казаться. Она подушилась какими-то легкими цветочными духами. Перрин порой ловил себя на мысли, что пытается разгадать, что это были за цветы, но был слишком сосредоточен на предстоящем для праздных мыслей.

В запахе Анноуры прорезалась досада, хотя безвозрастное лицо Айз Седай, обрамленное множеством косичек, сохраняло невозмутимое выражение, как всегда. Хотя Серая Сестра с крючковатым носом так пахла с тех самых пор, как между ней и Берелейн пробежала кошка. Но в этом она должна была винить только себя, за свои тайные визиты к Масиме за спиной Берелейн. Она тоже была против присутствия здесь Берелейн. Анноура направила свою рыжую кобылу ближе к Первенствующей Майена, но Берелейн в свою очередь заставила свою белую кобылу отступить в сторону, даже не взглянув на свою советницу. И снова всплеск досады.

На Берелейн сегодня было платье из красного шелка сильно расшитое золотым орнаментов, с декольте больше, чем она обычно носила, хотя она постаралась его прикрыть широким ожерельем из огневиков и опалов, что придало ее виду больше скромности. На талии, на таком же поясе висел украшенный драгоценными камнями кинжал. На черных как смоль волосах над бровями взметнулись крылья золотого ястреба – короны Майена, которая по сравнению с пышностью ожерелья и пояса смотрелась довольно скромно. Она была красивой женщиной, и даже более того, после того, как она перестала его преследовать, она стала ему даже нравиться, но, конечно, не могла даже сравниться с Фэйли.

Анноура носила простые серые дорожные платья без вышивки и украшений, но сегодня на ней было одно из лучших. На самом Перрине был темно-зеленый шелковый кафтан с вышивкой серебряной нитью, переходившей с рукавов на плечи. Он был не в восторге от чудной одежды, и то немногое, что у него имелось, его заставила купить Фэйли, но заставляла мягко, однако сегодня он должен был произвести впечатление. И если простой широкий пояс из кожи, который он застегнул поверх кафтана портит впечатление… что ж? Пусть так.

«Она должна прийти», – пробормотал Арганда. Коротышка был человеком Аллиандре.

Первый Капитан Гвардии так и не снял свой шлем с тремя короткими перьями плюмажа, и теперь сидя в седле нетерпеливо, словно в ожидании приказа, то чуть вытаскивал меч из ножен, то опускал назад. Он тоже сегодня был в посеребренном нагруднике. В солнечный день его можно было разглядеть за несколько миль. – «Должна!»

«Пророк сказал, что они не придут», – встрял довольно грубо Арам, подвинув своего длинноногого серого поближе к Ходоку. Из-за плеча его зеленого в полоску кафтана выглядывало медное навершие меча в виде волчьей головы. Когда-то он выглядел слишком привлекательным для мужчины, однако теперь его лицо становилось все мрачнее день ото дня. Его словно что-то съедало изнутри, глаза его запали, рот вытянулся в нитку. – «Пророк говорит, что, либо будет так, либо это будет ловушка. Он говорит, что мы не должны доверять Шончан».

Перрин промолчал, но почувствовал укол раздражения, частью из-за себя самого, частью из-за бывшего Лудильщика. Балвер говорил ему, что Арам начал пропадать у Масимы, но теперь уже было поздно говорить парню не рассказывать Масиме все, что задумал или сделал Перрин. Яйцо не вернешь, если птенец уже вылупился из него, но на будущее, он подумает дважды. Мастеру пристало знать собственные инструменты, а не ломать их. Это же можно сказать о людях. Что касается Масимы, то он, без сомнения, боится, что они встретятся с кем-то, кто может быть в курсе его дел с Шончан.

С ними было много людей, но большая часть останется здесь, среди деревьев. Пять десятков гвардейцев из Крылатой Гвардии Берелейн в покрытых красной эмалью шлемах и нагрудниках, с алыми вымпелами, реявшими на стройных рядах окованных сталью копий, построились под знаменем с золотым ястребом Майена на синем фоне, которое трепал легкий ветер. Рядом под красным знаменем, на котором горели три серебряных звезды, построилось столько же гаэлданцев в ярко блестевших нагрудниках и темно-зеленых конических шлемах. Вымпелы на их копьях были зеленого цвета. Всадники представляли зрелище внушающее уважение, но даже все вместе они были куда безобиднее Джура Грейди, у которого было обветренное фермерское лицо, к тому же на их фоне он выглядел довольно неприметно в черном кафтане с серебряным значком меча на стоячем воротнике. Он и сам это прекрасно осознавал, вне зависимости оттого, что думали о нем остальные, и стоял рядом со своим гнедым со спокойствием собирающегося с силами перед тяжелым рабочим днем крестьянина.

Напротив, единственные помимо Перрина двуреченцы – Лиоф Торфинн и Тод ал’Каар ерзали в седлах от нетерпения, несмотря на длительное ожидание. Возможно часть их радости унеслось бы восвояси, если