Златовласая улыбчивая зомара в развевающейся белой блузе и обтягивающих брюках плавно поклонилась и предложила Аран’гар хрустальный бокал вина на серебряном подносе. Изящные и красивые гермафродитные существа выглядели совсем как люди, если бы не пустые, мертвые глаза. Это был побочный результат не слишком удачных опытов Агинора. Даже в их Эпоху, когда Моридин еще звался Ишамаэлем – по этому вопросу у него не было больше сомнений о том, кем он являлся на самом деле – тот больше доверял этим созданиям, чем обычным людям, несмотря на их полную бесполезность в иных вопросах. Должно быть, он нашел стасис-бокс набитый пробирками. У него всегда имелось в запасе с дюжину, но он редко их открывал. Должно быть, он считал эту встречу важнее прочих.
Взяв кубок, она, махнув рукой, отправила зомару восвояси, хотя оно уже начало поворачиваться к ней спиной. Она ненавидела эту их способность знать то, что находится в ее голове. Хорошо то, что оно не смогло бы никому рассказать то, что знает. Воспоминания обо всем, кроме прямых команд стирались из памяти зомар в течение нескольких минут. Даже Агинор иногда проявляет здравый смысл, если об этом позаботился. Интересно, сегодня он появится? Осан’гар пропустил все предыдущие встречи, начиная с памятной неудачи в Шадар Логот. Настоящий вопрос был в том, находился ли он среди мертвых или врал, прячась в тайне ото всех, возможно, по прямому повелению Великого Повелителя? В любом случае, его отсутствие предоставляло великолепные возможности, как и грозило кучей опасностей. В последнее время, на ее памяти, опасностей было значительно больше.
Небрежной походкой она направилась к Грендаль. – «Кто, как ты считаешь, Грендаль, прибыл первым? Тень меня побери, кто бы это ни был, обстановочку он выбрал угнетающую». – Ланфир предпочитала собрания, плывущие в окружении бесконечной ночи, но этот вариант в чем-то был даже хуже, словно посиделки на кладбище.
Грендаль тонко улыбнулась. По крайней мере, она попыталась улыбнуться тонко, но как ни старайся, а такие губы тоньше не становятся. Пышная – вот верное слово для Грендаль. Пышная, красивая и зрелая, и едва прикрытая серым газообразным платьем из стрейта. С другой стороны, ей бы не помешало избавиться от части той груды колец, которых она носит, даже от всех, кроме того, что усыпано драгоценными камнями. Диадема, украшенная рубинами, также дисгармонирует с ее золотистыми волосами. Ее собственное изумрудное ожерелье, которое дала ей Делана, больше шло ее платью из зеленого атласа. Конечно, хотя камни и были настоящими, платье было полностью плодом Мира Снов. В реальном мире она привлекла бы слишком много внимания, разгуливая в платье с таким низким вырезом, если бы смогла его себе оставить. А еще с левой стороны был разрез, обнажавший ногу до бедра. И ножки у нее лучше, чем у Грендаль. Она подумала, не сделать ли разрезы с двух сторон. Здесь ее способности были ниже, чем у остальных – к примеру, она не могла найти сны Эгвейн, не находясь в непосредственной близости от девчонки – но зато могла управлять одеждой как вздумается. Она любила наслаждаться своим телом, и чем больше она этим увлекалась, тем меньше остальные придавали ей значения.
«Первой была я», – ответила Грендаль, хмуро уставившись в свой бокал. – «Я люблю вспоминать о Садах».
Аран’гар сдержала смех. – «Как и я, как и я» – Женщина была не умнее остальных. Жила в прошлом среди обрывков того, что было потеряно навсегда. – «Мы никогда не сможем снова увидеть Сады, но увидим нечто столь же прекрасное». – Среди них, только она одна подходит для того, чтобы править в этой Эпохе. Она единственная, кто разбирается в примитивных культурах. До войны это была ее специализация. Но у Грендаль тоже есть полезные навыки, и более широкие связи среди Друзей Тьмы, чем у нее. Хотя вряд ли она одобрит то, как Аран’гар собиралась их использовать, если узнает. – «А тебе приходило в голову, что у всех остальных есть союзники, и только мы с тобой остались одни?» – Осан’гар тоже, если он еще жив, но его не нужно сюда приплетать.
Платье Грендаль потемнело, становясь темно-серым, прискорбно затеняя содержимое. Это и в самом деле был стрейт. Аран’гар и сама нашла пару стасис-боксов, но в основном заполненных всяким мусором. – «А тебе приходило в голову, что в комнате могут быть чужие уши? Когда я пришла, зомаран были уже тут».
«Грендаль», – она промурлыкала ее имя. – «Если Моридин нас подслушивает, то решит, что я пытаюсь залезть к тебе в кроватку. Он знает, что я никогда ни с кем не вступаю в союзы». – По правде говоря, пару раз было, но с ее союзниками, исчерпавшими свою полезность, всегда внезапно случались несчастные случаи, забирая свои знания с собой в могилу. У кого нашлось место для могилы.
Стрейт стал чернее ночи в Ларчине, а сливочного цвета щечки Грендаль пошли пятнами. Ее глаза превратились в голубой лед. Но слова, по странному стечению обстоятельств, противоречили лицу, а платье, когда она заговорила, медленно выговаривая слова с задумчивым видом, внезапно стало полупрозрачным: «Интригующее заявление. Об этом я раньше не думала. Но подумаю. Возможно. Но тебе придется… меня убедить». – Отлично. Красотка была сообразительна как всегда. Это и для нее напоминание, что нужно быть настороже. Это она хочет использовать Грендаль и избавиться от нее, а не самой оказаться в ее ловушке.
«Я отлично умею убеждать хорошеньких женщин», – она протянула руку, чтобы погладить щечку Грендаль. Никогда не поздно начинать убеждать остальных. Кроме того, из этого может получиться нечто большее, чем просто союз. Ей всегда нравилась Грендаль. Она уже не помнила, как когда-то была мужчиной. В ее воспоминаниях она всегда носила это тело, которое привнесло некоторые странности, но все же причуды тела не смогли изменить всего. Ее аппетиты не увеличились, а расширились. Ей тоже очень хотелось бы иметь платье из стрейта. И еще что-нибудь полезное из игрушек, которыми владела Грендаль, конечно, но о подобном платье она часто мечтала. Единственная причина, по которой она не стала воображать его себе сегодня, было то, что другая женщина могла подумать, что она ей подражает.
Стрейт оставался полупрозрачным, но Грендаль отстранилась от ласк, глядя куда-то за спину Аран’гар. Когда она обернулась, то обнаружила приближающуюся Месану, следующую впереди Семираг и Демандреда. Тот все еще выглядел сердитым, а Семираг откровенно развлекающейся. Месана все еще была бледна, но более уже не выглядела подавленной. Нет. Совсем не подавленной. Она была гремучей змей, истекающая ядом.
«Почему ты ее отпустила, Аран’гар? Ты же уже почти контролировала ее! Или ты так увлеклась своими детскими играми с ее снами, что забыла узнать, о чем она думает? Мятеж распадется без своей главной марионетки. Весь мой тщательно выстроенный план рухнул из-за того, что ты не смогла справиться с одной несведущей девчонкой!»
Аран’гар терпеливо сдержала свой гнев. Она могла с ним справиться, если желала получить нужный результат. Вместо ответного крика она улыбнулась. Могла Месана действительно расположиться в Белой Башне? Как замечательно это было бы, если бы она сумела найти способ расколоть этот тройственный союз. – «Я подслушала заседание Совета мятежниц вчера ночью. В Мире Снов, поэтому они встречались в Белой Башне. Председательствовала Эгвейн. И она не такая уж марионетка в их руках, в чем вы себя убедили. Я пыталась вам сказать, но вы никогда меня не слушали». – Получилось слишком сильно. С усилием, а это потребовало определенного усилия, она сбавила тон. – «Эгвейн рассказала им о ситуации в Башне, о том, что Айя готовы вцепиться друг другу в горло. И она убедила их, что это Башня готова развалиться, а она со своей стороны поможет этому случиться. И если бы я была на твоем месте, я бы больше волновалась о том, как долго Башня сможет продержаться, пока длится этот конфликт».
«Значит, они решили не сдаваться?» – вполголоса пробормотала Месана. И кивнула. – «Хорошо. Очень хорошо. Тогда все идет согласно моему плану. А я решила, что, возможно, потребуется организовать что-нибудь вроде миссии спасения, но я могу и подождать, пока Элайда сломит ее волю. Тогда ее возвращение сможет создать еще большие распри, Аран’гар. Прежде чем я с этим покончу, я хочу, чтобы эти так называемые Айз Седай ненавидели друг друга до закипания крови».
Появился с подносом зомара, изящно поклонившись, подал три кубка с вином. Месана и ее компаньоны, не глядя на существо, забрали вино, и оно, поклонившись снова, исчезло прочь.
«Распри это то, с чем она всегда отлично справлялась», – вставила Семираг. Демадред рассмеялся.
Аран’гар снова умерила свой гнев. Потягивая свое вино, а это было довольно хорошее вино, с впечатляющим букетом, хотя и близко не могло сравниться с тем, что подавали в Садах, она положила свободную руку на плечо Грендаль, поигрывая с одним из ее солнечных локонов. Женщина даже не моргнула, а платье оставалось дымчатым. Или ей это нравилось, или она управляла собой лучше, чем о ней
