предположительно способной помочь скрываться от уз. Естественно, в конце концов, выяснилось, что и ей самой подобный фокус ни разу не удавался.

Вскоре Ранд очутился на улице упиравшейся в площадь, с трех сторон окружавшую Твердыню. Но в его планы не входило следовать по ней до конца. С одной стороны, огромные, обитые железом ворота цитадели были наглухо захлопнуты. С другой, в начале улицы виднелось несколько сот вооруженных пехотинцев. Наверняка, заслоны расставлены перед всеми воротами. Хотя по поведению воины и не слишком напоминали осаждающих. Больше всего их поведение походило на бесцельное времяпрепровождение – снятые большинством шлемы, подпирающие стены домов алебарды, туча служанок из близлежащих гостиниц и таверн, снующих с подносами, уставленными кружками с пивом и вином. Тем не менее, крайне маловероятно, что солдаты останутся безучастными к попытке проникнуть в Твердыню. Не то, что бы они смогли остановить Ранда. Для него разбросать несколько сотен людей все равно, что выгнать моль из шкафа.

Но без острой необходимости никого убивать в Тире он не собирался. Поэтому, Ранд свернул в двери конюшни, примыкавшей к респектабельной гостинице в три этажа из серого камня с черепичной кровлей. На свеженамалеваной вывеске заведения красовалось нечто – и почему это его не удивляет – отдаленно напоминавшее существ, обвивавших руки Ранда. Хотя художник, вероятно посчитав, что имеющиеся описания недостаточно точно отражают их натуру, дополнил изображение длинными острыми зубами и ребристыми крыльями. Крыльями! Они выглядели похожими на одну из летучих тварей Шончан. Кадсуане подняла взгляд на вывеску и фыркнула. Найнив хихикнула. Свет, и Мин туда же!

Ранд кинул босоногим мальчишкам, прислуживавшим на конюшне, немного серебра, чтобы те почистили лошадей, но они продолжали таращиться скорее на Дев, чем на монеты, впрочем, как и посетители под скрещенными потолочными балками в общей зале Дракона. Когда Девы, подняв копья над головой и с круглыми, обтянутыми бычьей кожей щитами в руках, вошли внутрь вслед за Рандом и остальными, в зале стихли все разговоры. Выглядевшие как средней руки торговцы и зажиточные ремесленники, мужчины и женщины в простой, хоть и добротной выделки шерстяной одежде, словно по команде, развернулись на стульях в их сторону, разинув рты, словно впервые посетивший город деревенщина. Служанки в темных с высоким лифом платьях с короткими белыми передниками замерли с подносами в руках. Их глаза готовы были выскочить из орбит от изумления. Даже музыкантша, стучавшая молоточками на цимбалах между двух каменных каминов, перестала играть.

Лишь очень смуглый мужчина с сильно вьющимися волосами за квадратным столиком возле самых дверей, казалось, вообще не обратил на Дев внимания. Ранд вначале принял его за представителя Морского Народа, но тот носил очень необычный кафтан – без воротника и отворотов, некогда-то белый, но теперь сильно испачканный и пожеванный. – «Говорю же тебе. У меня на корабле полным-полно… червей, которые производят… да, производят… шелк», – сбивчиво говорил мужчина со странным мелодичным акцентом. – «Но мне нужны… утовые… да, утовые листья, чтобы их кормить. Мы станем богачами».

Его собеседник только махнул в ответ расслабленной полной рукой, не переставая при этом пялиться на Дев. – «Черви?» – спросил он рассеянно. – «Всякий знает, что шелк растет на деревьях».

Пройдя в зал навстречу встрепенувшемуся хозяину гостиницы, Ранд покачал головой. Черви! Какие только сказки не сочиняют люди, чтобы выманить у ближнего несколько монет.

«Агардо Саранче к вашим услугам, милорд, миледи», – с глубоким поклоном приветствовал их сухощавый лысеющий мужчина, широко разводя руки в стороны. Не у всех тайренцев был смуглый цвет кожи, чтобы там не воображали чужеземцы, но этот был даже бледнее кайриэнца. – «Чем могу служить?» – его темные глаза все время косились на Дев. И всякий раз, когда это происходило, он одергивал свой голубой кафтан, словно он неожиданно становился тесен.

«Нам нужна комната с хорошим видом на Твердыню», – ответил Ранд.

«Уверяю тебя, дружище – именно черви производят шелк», – растягивая слова, произнес мужской голос за его спиной. – «Я видел это собственными глазами».

При звуках знакомого акцента Ранд обернулся, обнаружив побледневшую Аливию, широко распахнутыми глазами уставившуюся на выходившего из дверей человека в темном кафтане. С проклятьем, Ранд бросился на улицу – почти дюжина людей в темном удалялись в сторону от гостиницы. Тем человеком мог оказаться любой из них. Единственное, что он успел разглядеть – мужчина, среднего роста и комплекции. Маловато для выбора преследования. Что шончанину понадобилось в Тире? Собирает сведения для следующего вторжения? Можно биться об заклад, что так оно и есть. Он отвернулся, сожалея, что не сможет его допросить. Лучше знать точно, чем строить предположения.

Он поинтересовался, не удалось ли Аливии рассмотреть парня получше, но та лишь тихо покачала головой. Бывшая дамани оставалась бледной. Аливия с беспощадной жестокостью говорила о том, что собирается сотворить с сул’дам, но слабого проблеска родной речи оказалось достаточно, чтобы потрясти шончанку до глубины души. Ранд понадеялся, что это не является признаком ее слабохарактерности. Каким-то образом ей предстояло ему помочь, и Ранд не мог полагаться на слабого помощника.

«Что вам известно о человеке, который только что вышел отсюда?» – обратился он к Саранче. – «Ну о том, с неразборчивой речью».

Хозяин гостиницы смигнул. – «Ничего, милорд. Я никогда не видел его прежде. Милорд желает снять только одну комнату?» – Он обежал глазами Мин и остальных женщин. Его губы стали двигаться, словно Агардо что-то вычислял в уме.

«Если вы намекаете на что-то предосудительное, Мастер Саранче», – с негодованием произнесла Найнив, тиская себя за свисавшую из-под капюшона плаща косу, – «то вам стоит подумать дважды, а то и трижды. Прежде чем я надеру вам уши». – Мин тихо зашипела, и одна из рук девушки дернулась к противоположному запястью прежде, чем та сумела остановить движение. Наверняка потянулась за ножом. Свет, слишком часто она тянется к ножам!

«О чем предосудительном?» – в замешательстве спросила Аливия. Кадсуане фыркнула.

«Одну комнату», – терпеливо повторил Ранд. «Женщины всегда найдут причину для скандала», – подумал он. Или это был Льюс Тэрин? Он невольно поежился от чувства дискомфорта. Но сумел справиться с нотой раздражения, просочившегося в голос: «Самую большую из имеющихся с видом на Твердыню. Она понадобится нам не надолго. Уже сегодня вечером вы сможете сдать ее снова. Хотя вам, вероятно, предстоит день-другой позаботиться о наших лошадях».

На узкой физиономии Саранчи проступило облегчение, но голос исполнился откровенно фальшивой печали, – «Сожалею, но наша самая большая комната уже занята, милорд. Правду сказать, заняты все большие комнаты. Но я буду счастлив проводить вас чуть дальше по улице к „Трем полумесяцам“ и…»

«Ха!» – Кадсуане сдвинула назад капюшон, приоткрывая лицо и часть прикрепленных к прическе золотых украшений. С видом воплощенного хладнокровия, она смерила хозяина непреклонным взглядом. – «Мальчик, я думаю, ты способен найти способ освободить ту комнату. Думаю, лучше тебе постараться. Хорошенько заплати ему», – добавила она, качнув цепочками украшений. – «Это совет, не указание».

Саранче с готовностью принял от Ранда большую золотую крону – вряд ли полный недельный доход гостиницы был больше. Но только вид лишенного возраста лица Кадсуане смог развить в нем настоящую резвость. Он вприпрыжку проскакал по ступеням вверх по лестнице в дальнем конце общей залы и через считанные минуты вернулся, чтобы пригласить их на второй этаж. В обстановке комнаты с панелями из темного полированного дерева доминировала приведенная в беспорядок кровать, достаточно широкая даже для троих, она стояла меж двух окон, весь вид из которых заполняла громадина Твердыны, нависавшая над скатами крыш. Предыдущий обитатель комнаты покинул ее так поспешно, что забыл шерстяной чулок, в беспорядке брошенный у кроватной ножки, и резной костяной гребень на умывальнике в углу. Хозяин предложил доставить наверх вино и седельные сумки и удивился отказу. Но ему хватило единственного взгляда на лицо Кадсуане, чтобы, поклонившись, поспешно покинуть комнату.

Для гостиницы помещение оказалось довольно просторным, но не шло ни в какое сравнение с большинством палат в поместье Алгарина, не говоря уже о дворце. Особенно, когда внутрь набилось дюжина людей. Ранду внезапно почудилось, что стены сдвигаются. Перехватило в груди дыхание. Каждый вдох стал даваться с огромным трудом. Узы внезапно затопило сочувствие и тревога.

«Ящик», – задыхаясь, произнес Льюс Тэрин, – «Нужно выбраться из ящика!»

Ранд сосредоточился на окнах – ясно видеть Твердыню было необходимым условием – и на открытом пространстве между «Драконом» и Твердыней. Открывающийся взгляду простор позволил чуть выровнять