– Вот именно, – проворчала Мин. – Ее моментально отвели в кабинет Шириам, и с тех пор она никак не смирится с этим.

Видимо, Мин не так тихо говорила, со стороны Найнив послышалось рычание. Внезапно дверь вновь резко распахнулась, в комнату ворвался порыв ветра. От него даже одеяла на кровати Эгвейн не шелохнулись, но Мин вместе с табуретом опрокинулась к стене. Тут же ветер стих, а Найнив застыла, будто громом пораженная.

Эгвейн кинулась к двери и выглянула. Полуденное солнце уничтожало последние следы грозы, отбушевавшей прошлой ночью. Все еще влажный балкон вокруг Двора Послушниц был пуст, все двери келий послушниц были закрыты. Те послушницы, которые, воспользовавшись нечасто выпадавшей роскошью свободного дня, не гуляли в садах, наверняка отсыпались. Происшедшего никто не видел. Эгвейн притворила дверь и вновь уселась на свое место возле Илэйн, Найнив тем временем помогла встать Мин.

– Прости, Мин, – промолвила натянуто Найнив. – Порой мой характер… Нет, за такое извинений не просят. – Она сделала глубокий вдох. – Если ты хочешь рассказать обо мне Шириам, я пойму. Я сама виновата. Эгвейн хотелось бы не слышать такого признания; на некоторые вещи Найнив реагировала очень остро. Эгвейн принялась искать, чем бы заняться, что-нибудь такое, чтобы Найнив могла поверить, будто это занятие всецело отняло внимание Эгвейн, девушка вдруг обнаружила, что машинально еще раз потянулась к саидар и начала вновь жонглировать световыми шариками. К ней быстро присоединилась Илэйн; Эгвейн заметила, как Дочь– Наследницу окружило знакомое свечение, еще до того как над ее руками вспыхнули три крошечных шарика. Девушки начали перекидывать маленькие светящиеся сферы туда и обратно во все более усложняющихся узорах. Иногда один шарик пропадал – кто-то из девушек не успевал его подхватить, когда он переходил к ней, – потом опять появлялся, немного разнясь по цвету или размеру.

Единая Сила наполняла Эгвейн жизнью. Девушка чувствовала слабый аромат розового мыла, которым пользовалась во время утреннего купания Илэйн. Она могла ощутить шероховатую штукатурку стен и гладкие камни пола так же отчетливо, как и кровать, на которой сидела. Она могла слышать дыхание Мин и Найнив, которое было намного тише их самых тихих слов.

– Что до извинений, – говорила Мин, – то, может, это тебе нужно простить меня. У тебя – характер, у меня – чересчур длинный язык. Я извиню тебя, если ты извинишь меня.

Под тихие обоюдные 'извиняю' две женщины обнялись.

– Но если ты сделаешь так еще раз, – со смехом заметила Мин, – я могу и тебе влепить по уху.

– В следующий раз, – отозвалась Найнив, – я в тебя чем-нибудь кину. – Она тоже смеялась, но смех ее разом оборвался, едва ее взор упал на Эгвейн и Илэйн. – Ну-ка, обе прекратите, не то кто-то очень скоро отправится к Наставнице Послушниц. И этих 'кого-то' будет две.

– Найнив, ты же не станешь! – запротестовала Эгвейн. Но, увидев глаза Найнив, торопливо оборвала все ниточки, связывающие ее с сайдар. – Хорошо. Я тебе верю. Незачем доказывать!

– Нам нужно практиковаться, – сказала Илэйн. – Они требуют от нас все больше и больше. Если мы не будем заниматься сами, то мало чего добьемся.

На лице у нее было спокойствие самообладания, но контакт с саидар она оборвала с не меньшей поспешностью, чем Эгвейн.

– И что случится, когда ты зачерпнешь чересчур много, – спросила Найнив, – и никого не окажется рядом, чтобы остановить тебя? Мне бы хотелось, чтобы ты была более осторожна. Как я. Не думаешь же ты, что я не знаю, каково это для тебя? Источник всегда рядом, и тебе хочется наполнить себя им. Иногда единственное, что я способна сделать, – заставить себя остановиться. А мне хочется всего! Я знаю, это сожжет меня дотла, но мне все равно хочется. – Она вздрогнула. – Просто я хочу, чтобы вы боялись больше.

– Я боюсь, – со вздохом сказала Эгвейн. – Я до смерти напугана. Но, видно, ничего с этим не поделать. А как ты, Илэйн?

– Единственное, от чего я в ужасе, – легкомысленно отвечала Илэйн, – это от мытья тарелок. Я словно дни напролет только тарелки и мою. – Эгвейн кинула в подругу подушкой. Илэйн поймала ее над головой и бросила обратно, но потом ее плечи поникли. – Ну ладно. Я так испугана, что не знаю, почему у меня еще зуб на зуб попадает. Элайда твердила, будто я буду так испугана, что мне захочется сбежать со Странствующим Народом, но я не понимала. Пастуха, который гонит быков так сурово, как они нас подгоняют, смело бы само стадо. Я все время чувствую себя усталой. Просыпаюсь усталой и ложусь в постель опустошенной, и иногда я опасаюсь, что не удержусь и направлю больше Силы, чем смогу справиться, что я… – Опустив глаза, она замолчала.

Эгвейн знала, о чем Илэйн недоговорила. Их комнаты находились рядом, и, как и во многих кельях послушниц, давным-давно в разделяющей их стене была проверчена дыра, слишком маленькая и незаметная, если не знать точно, где ее искать, но полезная – через нее можно было переговариваться, когда тушили лампы, в случае если девушкам нельзя было выйти из комнат. Не раз Эгвейн слышала, как Илэйн засыпала, всхлипывая в подушку, и она не сомневалась, что и Илэйн слышала ее плач.

– Странствующий Народ – это заманчиво, – согласилась Найнив, – но куда бы ни пошла ты, ничего не изменится в том, что ты можешь делать. От саидар не убежать.

Судя по голосу, ей не нравилось то, что она говорит.

– Что ты видишь. Мин? – сказала Илэйн. – Мы все станем могущественными Айз Седай, или проведем остаток жизней, моя посуду послушницами, или… – Она поежилась, словно ей не хотелось вслух произносить третью пришедшую на ум возможность. Отправят домой. Выставят из Башни. После прихода Эгвейн отослали двух послушниц, и все говорили о них шепотом, будто те умерли.

На табурете шевельнулась Мин.

– Не нравится мне читать по друзьям, – пробормотала она. – Дружба каким-то образом влияет на чтение. Из-за нее я стараюсь все видеть в лучшем свете. Вот потому я и не делаю этого больше для вас. Все равно вокруг вас ничего не изменилось, что я могу… – Она прищурилась и внезапно нахмурилась. – Вот это новое, – тихо произнесла она.

– Что? – вскинулась Найнив. Мин помедлила с ответом.

– Опасность. Вы все в какой-то опасности. Или окажетесь очень скоро. Точно я разобрать не могу, но опасность есть.

– Вот видите, – обратилась Найнив к двум девушкам, сидящим на кровати. – Вы должны быть осторожнее. Мы все должны. Пообещайте обе, что не будете впредь направлять без присмотра.

– Не хочу больше об этом говорить, – сказала Эгвейн.

Илэйн с готовностью закивала:

– Да. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Мин, если ты наденешь платье, то, готова поспорить, Гавин попросит тебя погулять с ним. Знаешь, он на тебя посматривает, но, по-моему, штаны и мужская куртка его отпугивают.

– Я одеваюсь как мне хочется и не собираюсь переодеваться ради какого-то лорда, пусть даже он и твой брат. – Мин говорила рассеянно, по-прежнему щурясь и хмурясь на подруг: такой разговор между ними был не первым. – Иногда бывает полезно сойти за парня.

– Никто, взглянув на тебя получше, не поверит, будто ты парень, – улыбнулась Илэйн.

Эгвейн почувствовала какую-то напряженность. Илэйн изо всех сил прикидывалась веселой. Мин мало на что обращала внимание, а вид у Найнив был такой, словно она хотела вновь предостеречь их.

Когда опять распахнулась дверь, Эгвейн вскочила на ноги, чтобы закрыть ее, радуясь, что может сделать нечто иное, а не сидеть и смотреть, как притворяются другие. Но не дошла она до двери, как через порог шагнула темноглазая Айз Седай с белокурыми волосами, заплетенными во множество косичек. От неожиданности Эгвейн заморгала, как потому, что увидела перед собой Айз Седай, так и потому, что ею оказалась Лиандрин. Эгвейн не слыхала, чтобы Лиандрин возвращалась в Белую Башню, да и кроме того, если Айз Седай нужны были послушницы, то за ними посылали. Такое появление сестры собственной персоной в келье послушницы вряд ли сулит что-то хорошее.

С ее приходом в комнате сразу стало тесно. Лиандрин помедлила, поправляя шаль с красной бахромой и разглядывая девушек. Мин не двинулась с места, но Илэйн встала, и трое стоящих сделали реверанс, причем Найнив едва согнула колени. Эгвейн не думала, что Найнив когда-нибудь смирится с тем,