– Думай обо мне, что хочешь, Вит, – перебила она, – но знай, что я скорее отрежу себе руку, чем обижу леди Тарстон.

Он кивнул с пониманием.

– Просто… эти праздники так много для нее значат, и отплатить ей за гостеприимство такой злой шуткой…

– Так вот что беспокоит тебя. Как мило, Вит! – Она улыбнулась и, к его величайшему ужасу, ласково похлопала по щеке. – Леди Тарстон была в курсе с самого начала.

Вит быстро оглянулся по сторонам – не заметил ли кто-нибудь? Совсем не об этом стоило сейчас думать, а о том, что она сказала, но все-таки репутация была важнее. Убедившись, что никто не видел его унижения, Вит вернулся к разговору.

– Что, прости?

Мирабелла мило улыбнулась и прислонилась к подоконнику.

– Как еще, по-твоему, две дюжины жаб и ящериц могли попасть в тарелки на кухне? У твоей матери, знаешь ли, своеобразное чувство юмора. И острое чувство справедливости.

– Обвинить мальчика в преступлении, которое он не совершал, – справедливо?

– Подкидывать рептилий в суп не есть преступление, – заметила она. – Ему досталось по заслугам за прошлые выходки.

– Ты…

– К тому же утром мне сказали, что кто-то обстриг волосы кукле маленькой Изабеллы. Мне его не жаль, Вит.

– Что, если мать несправедливо накажет его? Мирабелла задумчиво сжала губы.

– То есть?

Вит бросил на нее колкий взгляд.

– Ты прекрасно поняла, о чем я.

– Да, поняла. Я просто хотела немного пристыдить Виктора…

– Другими словами – унизить.

– Ладно, унизить, – согласилась Мирабелла. – Но если бы мне хоть на секунду показалось, что ему по моей вине достанется, я бы так никогда не поступила. Твоя мать заверила меня, что мистер и миссис Джарлз души не чают в мальчике и ни за что не поднимут на него руку. В самом-то деле, за кого ты нас принимаешь?

– За умных женщин с необъятной жаждой мести, – сухо произнес он.

Она лишь повела плечом, услышав этот сомнительный комплимент.

– Нужно было что-то решать. Знай мы, что мать Виктора сама накажет его, мы бы поговорили с ней. Но леди Тарстон сказала, что это плохая идея. Джарлзы и слушать бы не стали. Я уверена, что и сейчас они не сомневаются в его невиновности. – Она нахмурилась, обдумывая сказанное. – Ну разве это не ирония?

– Похоже на то, – пробормотал Вит. Уголок его рта пополз вверх. – Могу я спросить, как вы раздобыли две дюжины жаб и ящериц?

– Как обычно. Мы их поймали.

– Моя матушка…

– Нет, конечно! – засмеялась Мирабелла. – Иви, Софи, Кейт, Лиззи и я побывали на озере. У нас ушло на это почти четыре часа. Сначала мы хотели наловить только ящериц, но потом уже хватали все, что под руку подворачивалось. – Она вдруг поморщилась. – Мне так стыдно…

– За то, что оклеветала тринадцатилетнего ребенка?

– Господи, нет! Я ужасно рада, что сделала это. Мне жаль ящериц и жаб. – Мирабелла поежилась. – Перепугались, наверное, до полусмерти.

– Думаю, да, если рептилии вообще умеют пугаться.

– Что ж, теперь они снова вернулись на озеро. Я бы и сама их отнесла, но Иви захотелось прогуляться в одиночестве.

– Да, я знаю.

Мирабелла склонила голову и с любопытством на него посмотрела.

– Удивлена, что ты отпускаешь ее гулять вечером в одиночестве.

– Ей ничто не угрожает, пока она остается в хэлдонских угодьях и держится подальше от дороги.

– Да, но все равно, это неосмотрительно…

– У меня свои причины.

И одна из этих причин приближалась сейчас к опушке леса.

Ветки и прошлогодняя листва шуршали под ногами, а когда-то тишина была его спутницей. Чтобы бесшумно двигаться, нужно взвешивать каждый шаг, а он думал совершенно о другом.

Ему приказали вернуться. Явились прямиком в лагерь и сказали, что пришло время – он нужен.

Чтоб их всех черт побрал!

Он мог отказаться, собрать свои скудные пожитки и уйти, если бы не три «но». Он был им обязан. Ему не придется возвращаться к прежнему ремеслу, и он был влю…

– Ой!

Он вытащил охотничий нож и встал в боевую стойку, прежде чем стих крик удивления. Голос был женский, но он прекрасно знал, что в хорошенькой фигурке может скрываться коварное сердце.

Яркий свет ударил ему в глаза, и он невольно отшатнулся. Когда она опустила фонарь, он увидел ее лицо.

И внутри все замерло.

Иви.

– Вы М… Мак-Алистер, – запинаясь, произнесла Иви, когда он выпрямился.

Он медленно, не сводя с нее глаз, кивнул. Был не в силах отнести от нее взгляд или мигнуть, боясь даже на долю секунды потерять ее из виду.

– Я… Я – Иви… Иви Коул.

– Я знаю, кто вы.

Мак-Алистер не удивился, что голос стал хриплым и грубым после долгих месяцев молчания. Ему было все равно. Говорить не хотелось еще больше, чем отводить взгляд. Он жаждал слышать не свой голос – ее. Тихий и ласковый, как и смех, эхо которого иногда приносил ветер, чтобы утешать и терзать Мак-Алистера в его одиночестве.

– Я… Мне говорили, что вы н-н-ненастоящий.

Он не знал, что она заикается, когда волнуется, и добавил эту маленькую деталь к ее драгоценному образу, который по крупицам собирал уже много лет.

– Я настоящий.

Она облизнула губы – картина, которая будет сниться ему каждую ночь.

– Знаю, – кивнула Иви. – Я однажды видела вас. Т-т-там. – Она показала на утес в тридцати ярдах. – Была почти н-ночь, и вы свежевали кролика. Вы так быстро ушли. Наверное, вы меня не видели, но…

– Я видел вас.

Если Иви приходила гулять на холмы, он знал об этом и заботился, чтобы с ней ничего не случилось. Сегодняшний вечер был исключением.

– Ох, – прошептала Иви. – Я вам мешаю. Мне уйти? Мак-Алистер едва заметно покачал головой, думая о том, что она пахнет лимоном и мятой. Ему вдруг стало интересно, какая она на вкус.

Он должен узнать. Он не мог устоять. Не теперь, когда слышал биение ее сердца и тихое дыхание, – он просто не мог уйти прочь.

Поэтому склонил голову и попробовал. «Лимон и мята», – подумал он, коснувшись губами ее уст, теплых, нежных, дурманящих, словно чашка чая. Ему нужен был один глоток, лишь один маленький глоток, чтобы облегчить боль внутри. Но он сжимал руки в кулаки и держал их по швам, зная, что если дотронется до нее, уже не сможет остановиться и станет пить большими, жадными глотками.

Медленно, неспешно касался ее губ в осторожном танце нападения и отступления. Потом стал покусывать ее нижнюю губу и, когда она вздохнула, скользнул внутрь кончиком языка. Затем поцеловал уголки ее рта. Она такая красивая, такая идеальная, его милая Иви…