Только не вздумайте благодарить меня за это: я ненавижу вас всей душой. Ступайте и помните, я вам не ставлю никаких условий, кроме одного: ровно через полгода, а именно шестого августа в полночь, я вас жду против того дома, где вы нанесли мне такое тяжкое оскорбление.

Дон Диего попытался что-то сказать. Но дон Энрике уже обратился к рыбаку:

— Хосе, ты слышал. Ступай вместе с этим кабальеро, добейся, чтобы ему вернули жену и дочь и без помехи выпустили из города. Пускай уйдут под охраной, куда пожелают, прочь от опасности.

Круто повернувшись, дон Энрике ушел.

— О! — воскликнул Индиано. — Мы еще посмотрим, кто из нас великодушнее. Мое мщение будет подобно его возмездию.

Сопровождаемый рыбаком и надежной охраной, дон Диего поспешил на поиски доньи Марины.

Между тем страшное зрелище разыгрывалось у подножия замка, где гарнизоном командовал губернатор.

Хуану Дарьену вскоре удалось разыскать лестницы для осады. Кроме того, он пригнал и людей, чтобы приставить лестницы к крепостным стенам. То были взятые в плен монахи и монахини из города.

Монахини плакали; сорвав с них клобуки и вуали, пираты издевались над старухами и разрешали себе непристойные шутки с молодыми.

— Вот люди, они приставят лестницы, — сказал Хуан Дарьен.

— Отлично, — ответил Морган, — живее за дело!

— Не лучше ли уступить нам этих красоток, — сказал один из пиратов, указывая на монахинь.

Вместо ответа Морган поднял свой пистолет и выстрелил в дерзкого юнца, осмелившегося так шутить в его присутствии.

Парню посчастливилось избежать пули, и он поспешил спрятаться за спины своих товарищей.

— Ставьте лестницы! — скомандовал Хуан Дарьен.

Монахи и монахини стояли в нерешительности; но пират с такой силой ударил одну из монахинь дубиной по голове, что та упала замертво.

— Ну, марш за дело! — повторил он громовым голосом.

— За мной! — воскликнул Хуан Дарьен.

Несчастные пленники повиновались. Взвалив на плечи тяжелые лестницы, они побрели вслед за Хуаном Дарьеном.

Защитники замка с ужасом смотрели на вереницу монахов и монашек, которые тащили лестницы для осады.

— Огонь! — скомандовал губернатор.

Никто из солдат не решился исполнить приказ.

— Сжальтесь! Сжальтесь! — кричали несчастные, тащившие лестницы. — Сжальтесь! Ради бога не стреляйте, ведь нас силой заставили. Мы люди мирные, служители бога, Христовы невесты?

— Вперед! Вперед! — кричали пираты, подгоняя их.

Осаждающие подошли уже почти вплотную к подножию замка; монахини рыдали, монахи молили о пощаде.

— Огонь! — твердым голосом повторил свой приказ губернатор. Испанские солдаты, поняв опасность, прицелились в наступавших, потом отвернулись и дали залп.

Вспышки огня опоясали крепость, дым окутал зубчатые стены, и множество жертв упало наземь.

Залп оказался роковым для наступающих: испуская жалобные вопли, раненые монахи и монахини корчились на земле от боли; оставшиеся невредимыми попытались бежать, но разъяренные пираты силой заставили их продолжать начатое дело.

Стрельба не прекращалась, штурм велся по всем правилам: лестницы были приставлены к стенам, и пираты с неслыханной отвагой стали карабкаться вверх. На крепостном дворе и внутри замка закипел рукопашный бой.

Губернатор дрался, как лев, то нападая, то отражая натиск противника, то бросаясь вперед, то отступая. Трусов в своих рядах он беспощадно убивал собственной рукой.

Наконец, окруженный со всех сторон врагами, которые не могли скрыть своего восхищения мужеством испанца, он на мгновение опустил шпагу.

Тут подоспел Джон Морган.

— Просишь пощады? — крикнул он.

— Никогда! — ответил испанец. — Лучше погибнуть с честью, как солдат, чем жить трусом.

И он, не колеблясь, смело бросился на Моргана и его соратников. Но бой был неравен: сотня шпаг устремилась против него, и вскоре он упал, обливаясь кровью.

Торжество было полным; овладев городом, пираты занялись грабежом. Морган и Хуан Дарьен выбрали для своего ночлега большой дом, и еще не успел рассеяться пороховой дым, как они уже спокойно сидели за столом и ужинали.

День клонился к вечеру, а осада началась на рассвете. Какой роковой поворот в судьбе этого несчастного города всего за двенадцать часов времени!

Город являл страшное зрелище: темные улицы, разбитые в щепы двери домов, обломки домашней утвари, там и тут кучки пьяных пиратов и их приспешников-отщепенцев из села, горланящих непристойные песни и обнимающих молодых девушек из знатнейших семейств города, а рядом, в лужах крови, трупы их отцов и братьев.

Леденящая сердце картина кровавой вакханалии.

Несколько пиратов подошли к просторному обезлюдевшему дому, они волокли за собой захваченных в плен женщин, среди них были и молодые монахини, случайно уцелевшие во время осады крепости.

Пираты прихватили с собой из церкви толстые восковые свечи.

— Здесь можно недурно устроиться на ночь, не так ли? — предложил один из пиратов.

— Да, да, пошли в дом! — подхватили остальные.

— Нашим милашкам больше невмочь разгуливать по городу, они устали.

— Мы проведем эту ночь по-царски, что ты на это скажешь, крошка? — добавил другой, обращаясь к молодой девушке, которую он силком тащил за собой.

Бедняжка не ответила ни слова; орава заполнила дом и принялась шарить по углам и закоулкам.

Это было обширное, богато убранное жилище. Во всех покоях замелькали огни зажженных свечей; кто искал добычи, а кто — места, где поудобнее расположиться на ночь.

Один из пиратов спустился в подвал и вскоре снова появился, волоча за собой женщину и сзывая товарищей; они вмиг откликнулись и окружили новую жертву. То была донья Марина.

— Гляньте, что за красавица! — воскликнул пират. — Кто хочет получить ее?

— Я уже себе выбрал, мне не надо, — ответил один.

— И я нашел! И мне не надо! — раздались голоса.

— А жаль, если на такую красотку не найдется охотника!

— И впрямь жалко!

— Как же быть? Пойдем поищем кого-нибудь из наших ребят…

— Да все уже запаслись.

— А знаешь, что мне пришло в голову?

— Что?

— Поручим нашим девушкам разодеть ее, как королеву, в пух и в прах и подарим завтра нашему адмиралу.

— Превосходная мысль! Ну, а если ему уже приглянулась другая?

— Так завтра он нас поблагодарит за эту.

— Ладно. А пока что куда ее девать?

— Получше спрятать и запереть на всю ночь.

Сопровождаемый Хосе-рыбаком дон Диего отправился на поиски жены и дочери. Он проходил мимо несчастных молодых женщин, оказавшихся во власти победителей, и не узнавал их среди царившей сумятицы.

Весь ужас положения предстал перед ним с потрясающей ясностью: почти ни одной молодой женщине