— Итак, сеньора, вам уже известно, что сегодня ночью к нам пожалуют гости.

— Да, я кое-что слышала об этом Хуане Дарьене, — уклончиво ответила донья Ана.

— Вы знаете Хуана Дарьена?

— Нет, а кто он?

— Здорово! Только вы одна ничего о нем не слыхали. Хуан Дарьен — прославленный пират, разве вам не рассказывал о нем ваш возлюбленный? Или кто для вас этот кабальеро?

Услышав, что дона Энрике называют ее возлюбленным, донья Ана вспыхнула, но не столько от стыда, сколько от досады при новом напоминании о юноше, который пренебрег ею.

Она уже собиралась было заявить, что между нею и доном Энрике нет ничего общего, как вдруг ее осенила мысль, что ложь скорее поможет доискаться правды.

— Он мой супруг, — ответила она.

— Предположим. Так неужто ваш супруг никогда не говорил вам о Хуане Дарьене?

— Никогда.

— Быть не может! Ведь он, ясное дело, прибыл вместе с Хуаном Дарьеном, а вы вместе с мужем, так как же вы ничего не знаете?

— Мы были с мужем в долгой разлуке и только сегодня снова встретились.

— И он не успел рассказать вам, что сегодня ночью здесь будут пираты?

— Пираты? Здесь?! — воскликнула перепуганная донья Ана.

— Да, так сказал Хосе; ежели, говорит, этой ночью на берег высадятся вооруженные люди, я должна разыскать Хуана Дарьена и сказать ему, что это дом Хосе-рыбака.

— Но что им здесь нужно, этим людям?

— Как что? Ясно — взять город.

— Взять город? Зачем?

— Чтобы захватить богатую добычу и женщин, за этим они и идут.

— Боже мой! Но вы еще молоды, разве вы не боитесь?

— Нисколько. Ни вам, ни мне беда не угрожает. Я жена Хосе, а ваш муж с ними заодно, уж нас-то они не тронут, они уважают друг друга. Да вы сами увидите, какие это веселые и славные ребята.

— А вы уверены, что они будут здесь?

— Еще бы! Недаром же наши бедные мужья отправились без ужина налаживать дело. Завтра все богачки Портобело проснуться женами пиратов.

— Так вы говорите, сегодня ночью?

— Вот увидите. Ну, пока давайте ужинать.

— Давайте, — сказала донья Ана, а про себя подумала: «Надо во что бы то ни стало бежать и предупредить жителей города. Отомщу дону Энрике за его пренебрежение».

Она направилась вместе с Урсулой в столовую.

Покончив с легким ужином, Урсула проводила донью Ану в приготовленную для нее комнату.

— Это окно, — сказала она, — выходит на море, отсюда вы увидите, когда они подойдут.

— С какой стороны они появятся?

— Вот с этой, разве вы не видите моря?

— Вижу. А город где?

— Здесь, направо.

— Вот как.

— Ну, а теперь ложитесь спать, если что случится, я разбужу вас.

Урсула вышла; донья Ана заперла дверь и долго прислушивалась, пока заглохли шаги приютившей ее женщины. Окно было невысоко над землей, донья Ана решила действовать.

Связав вместе две простыни со своей постели, она сделала на одном конце узел, прижала его ставнем и свесила длинную белую полосу вниз за окно, потом стала спускаться.

До земли оставалось уже совсем недалеко, когда чьи-то могучие руки схватили беглянку за талию. Вскрикнув, она выпустила из рук импровизированную лестницу, но не упала: прижав к груди свою добычу, незнакомец зашагал прочь от дома.

Донья Ана попыталась было кричать, но широкая ладонь закрыла ей рот.

Тут-то она раскаялась в своем поступке, поняв, что попала во власть пиратов.

Донья Ана чувствовала, что ее несут куда-то далеко; незнакомец был настоящим Геркулесом и не проявлял признаков усталости.

Наконец до молодой женщины донесся гул голосов, и вскоре ее осторожно опустили на землю. Она стояла на берегу океана, окруженная людьми; сумрак ночи скрывал их лица, но донья Ана разглядела, что людей много и все они вооружены.

— Сеньор, — обратился незнакомец, принесший донью Ану, к человеку, который, как показалось пленнице, был здесь главным, — я захватил эту женщину, когда она спускалась из окна одного дома, тут, недалеко.

— Ты знаешь ее?

— Лица я ее не видел, но мне сдается, она пронюхала о нас и хотела бежать через окно, чтобы предупредить жителей города.

— Ладно. Оставь ее здесь и продолжай разведку.

Разведчик ушел, и донья Ана осталась с глазу на глаз с главарем отряда.

— Как вас зовут? — сурово спросит тот.

— Донья Ана де Кастрехон.

— Куда вы собрались бежать?

— Я шла к вам.

Несколько пиратов подошли поближе, прислушиваясь к разговору.

— К нам? Вы что же, слышали о нашем приходе? И знаете, кто мы такие?

— Я все знаю: вы пираты и готовитесь напасть сегодня ночью на Портобело; среди вас находится Хуан Дарьен, а одного человека вы послали вперед лазутчиком.

— От кого вы все это слыхали?

— От вашего лазутчика. Вы ему доверяется, а он вас предал.

— Предал?! — воскликнули разом несколько голосов.

— Да. Потому-то я вас и искала, хотела предупредить об опасности. Как вы зовете здесь этого человека?

— Антонио Железная Рука.

— Ну, а мне известно его настоящее имя — Энрике Руис де Мендилуэта.

— Ваше обвинение весьма серьезно. Понимаете ли вы это?

— Еще бы! Полагаю, что сейчас весь город на ногах, жители готовятся сделать вылазку и напасть на вас. Вам лучше всего уйти, отказаться от осады города, вас ждет поражение, подходящий случай упущен.

— Ну, а где же сейчас Антонио, или Энрике, как вы его называете? Если все это правда, то он, верно, у губернатора.

— Вы, я вижу, сомневаетесь в моих словах, как бы вам не пришлось в этом раскаяться.

— Отвести сеньору в шлюпку, — сказал главарь, — и сторожить ее там вплоть до нового приказа.

Двое вооруженных людей увели донью Ану, а тот, кто допрашивал ее, остался вместе с тремя-четырьмя пиратами.

— Что вы на это скажете, Хуан Дарьен?

— Я жду, когда выскажетесь вы, сеньор Морган. Вы ведь лучше моего знаете Антонио Железную Руку.

— Ну так вот, я считаю, что Антонио не способен на предательство.

— Ежели это так, откуда женщина знает о нашей высадке и о наших планах?

— Ума не приложу.

— И я не понимаю.

— Но вот вопрос: следует ли нам отказаться от набега на город? Весьма возможно, что испанцы уже