постоянным. Эмоциональное зрение — это дар Форуса, приносящий много радости. Молнии привносят характерную черту. Это способ Форуса для того, чтобы… — он поколебался, чтобы найти правильные слова, чтобы выразить свои мысли — чтобы изобразить огромную любовь ко всему этому.

Грин припомнила то, чему была свидетелем. Кли, прекрасные и свободные, устремляющие свои сердца, чтобы петь на ветру. И Джорлан, делавший то же самое. Она никогда не забудет, как его красота брала начало в его душе. Она была так благодарна, что была там, чтобы быть тому свидетельницей, чтобы пронести такой внушающий благоговение образ с собой навсегда.

Форус был больше, чем их домом; он был их убежищем в шторм. Каким-то образом это изменило ее мнение. Знание, которое она приобрела сегодня ночью, могло бы помочь ей совершить широко распространенные изменения. Если она переживет завтрашний день…

— Расскажи мне больше о бритвенных камнях. Как ты можешь обладать ими?

— Я связан со всем здесь, как Форус связан со мной. Я слышу образы нашего существования, так же как Кли, так же как огнекрылы. Я — часть каждого движения этого места, и все же я независим. Клинки- метеоры реагируют на мои действия, вместе мы создаем внешние очертания. Движения вы называете Гле Киан-тен. Ваши мастера интуитивно постигают секреты земли, но ни один синтезированный клинок никогда не сможет быть равным по силе природному. Понимаешь, формы и бритвенные камни происходят от самого Форуса.

— Как ты делаешь это?

— Я связан напрямую с источником, так я становлюсь его сущностью.

Она задумчиво разглядывала его. Его слова почти точь-в-точь отражали догмат Гле Киан-тен.

— Все Сензитивы могут делать так?

— Некоторые обладают способностью, но… кто-то может быть более опытен, чем другой.

— Почему?

— Не знаю. Думаю, он обладает чем-то, чтобы производить манипуляции некоторого сорта… — он казался искренне озадаченным.

Грин закусила губу и искоса взглянула на своего имя-носящего. Манипуляции…

Творения Санторини.

Могло ли это быть? В попытках улучшить их вид Санторини случайно создала более значительную, особую «связь» с этим «чужим» миром, который способствовал их выживанию? На самом деле, после экспериментов Санторини колония начала благоденствовать. Тем не менее, не был обнаружен ни один Сензитив Санторини.

— Этот манипулирующий фактор, о котором ты говоришь, существует сейчас?

На мгновение он закрыл глаза.

— Да.

— Он исходит от тебя? — Она задержала дыхание, ожидая его ответа.

Он снова на мгновение прикрыл глаза.

— Нет.

— Ты можешь рассказать мне что-нибудь еще?

— Источник манипуляций… может действовать в своих целях.

— Это хорошо или плохо?

— Не знаю. Форус не делает таких различий.

— Ты всегда знал о Форусе?

— Да, Грин. Я просто не знал о понятии Сензитив. Когда я был маленьким, я интуитивно понимал свое соединение. Оно всегда было со мной. Я никогда не думал, что побочным действием окажется повышенная чувствительность к физическому возбуждению. Спасибо тебе, что указала мне на это таким соблазнительным способом. — Его зубы вспыхнули белым в темноте ночи.

Она улыбнулась.

— С превеликим удовольствием, яркопламенный дракон. — Она уставилась вверх на звезды. — Мы должны возвращаться обратно. Уже поздно.

— У нас есть время. Давай останемся немного подольше. — Он перевернулся, кладя голову ей на колени.

Грин пробежала пальцами по шелковистым волосам. Она не хотела возвращаться тоже. Он смотрел вверх на нее, светлые глаза блестели на фоне тени его лица. Прекрасные и так сильно похожие на воды Форуса…

Она вздрогнула. Соединение. Оно отражалось в его глазах и всегда там было.

Каждый член экипажа на борту NEOFEM’а заметил и ощутил красоту этой земли. Несмотря на то, что луна была их приемным домом, все они любили ее. Она не всегда была добра, но неизменно таинственна. И ее объятия были безупречны.

— Что? — тихо спросил Джорлан.

— Ничего. — Большим пальцем она обрисовала маленький кружок на его виске. Должна ли она поведать Септибуналу то, что он рассказал ей? Это было ее долгом — проинформировать их о поразительном открытии. И все же, как они отреагируют?

Казалось, Джорлан интуитивно понял, что беспокоит ее. Его длинные черные ресницы на мгновение скрыли выражение глаз. После чего он пристально посмотрел на нее.

— Не отдаляйся от меня, Грин, — прошептал он. — Я не смогу вынести, если ты так сделаешь.

Она уставилась на него в шоке.

— Зачем тебе так считать? Я люблю тебя, Джорлан. Ты — Тамрин и отец моего наследника.

Его рука потянулась, чтобы обхватить ее шею. Он притянул ее лицо ближе к своему.

— Слой может посчитать нас запятнанными нашими способностями «видеть» мысли чужого вида.

— Абсурд. Твоя связь с Форусом делает тебя более человеком во всем. Уверена, что твое отличие от Форуса должно быть запечатлено внутри тебя — с этим тебе самому придется бороться, особенно если ты ощущаешь, что мы, как вид, не соответствуем.

Его лицо отразило восторг ее проницательностью. Грин незамедлительно определила единственную трудность существования человека в согласии с Форусом. Мужчина приподнялся, чтобы нежно коснуться ртом ее губ.

— Ты — моя связь, — хрипло пробормотал он.

Она улыбнулась.

— Я с трудом в это верю.

У Джорлана дернулись губы.

— Это правда. Когда ты открыла мой мир телесному, ты по-настоящему освободила мою природу Сензитива. Перенесла ее на совершенно иной уровень. Я интуитивно понимал многие вещи, но они не выстраивались в логическую цепочку внутри меня, пока ты не зажгла мое желание. Я всегда буду благодарен тебе за это, Грин.

— Благодарен, — невозмутимым тоном повторила она. — Изумительно.

Он ухмыльнулся, продемонстрировав две глубоких ямочки.

— Говорят, что сондрево обладает способностью порождать желание…

Она поняла, куда он клонит.

— Это не всегда самое лучшее.

— Ах, но порой так и есть. — Он повернулся с ее коленей, чтобы встать перед ней. — Посмотрим, каково твое желание? — Он схватил ее за руку.

— Почему мое? Почему не ты?

— Потому что мы уже знаем, каково мое желание.

Сильные руки потянулись к поясу ее платья, распуская маленькие завязки. Оно упало к ее ногам светлым облачком ткани.

Он расстегнул заколку, удерживающую ее волосы. Длинные темно-рыжие пряди каскадом упали на плечи и спину Грин, спадая до талии. Ее груди, ставшие больше с рождением Аркеуса, вздымались под шелковистой массой. Соски, розовые даже в таком свете, пронзали длинные локоны.

Джорлан смотрел на нее взглядом неприкрытого желания, такого неконтролируемого, что и в самом