поручение Джерри. Ничего… Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

— Мистер Маккензи, — сладким голоском попросила девушка, — можно мне еще немного виски?

Беатрис осторожно приоткрыла глаза. Голова раскалывалась от мучительной тупой боли. Что происходит? Где она? Сознание возвращалось медленно, подсовывая обрывки воспоминаний о событиях ночи.

Ральф… Только сейчас она окончательно проснулась. В тот же момент Беатрис ощутила, как чьи-то пальцы рассеянно перебирают ее волосы. Оглядевшись исподтишка, она убедилась, что вальяжно раскинулась по всему сиденью, положив голову на колени своего ночного тирана. Рука Маккензи лежала на изгибе ее бедра.

— Наконец-то, — ввернул Ральф, который, должно быть, почувствовал несомненные признаки ее пробуждения. — Я уж думал, что пропадет все утро.

— Я не понимаю…

Ужасно сконфуженная, Беатрис с трудом заставила себя приподняться. Ноги страшно затекли. Кто-то, ну разумеется Ральф, натянул на рычаг тормоза пару ее свитеров, но тело все равно ныло.

— Нужно было меня разбудить, — заявила она капризным тоном.

— У меня духу не хватило, — иронически признался Ральф, — вы отключились как младенец.

Девушка взглянула на него, смущенная тем, что между ними отныне существует какая-то странная близость. Столько времени он просидел неподвижно, оберегая ее сон. Какой загадочный характер… Даже лицо Ральфа она видела словно впервые.

Беатрис в нерешительности потупилась.

— Я не почувствовала, как на минуту заснула, — виновато произнесла она.

— Ми-ну-ту? — сверкнул белоснежными зубами Ральф. — Вы выпили полбутылки виски, неожиданно на полуслове рухнули мне на колени и вдохновенно просопели остаток ночи.

Беатрис ужаснулась.

— Не может быть…

Она смутно припоминала, что несколько раз, действительно, умудрилась приложиться к виски, заснуть… Беатрис с подозрением покосилась на Ральфа.

— Во всяком случае, я не храпела.

— Конечно… если вам так приятнее. Однако слышно было даже сквозь завывание ветра. Впрочем, не стоит зацикливаться на мелочах.

Кисло поморщившись, Беатрис попробовала вытянуть ноги.

— Господи, за что мне такое наказание? — простонала она. — Я чувствую себя ужасно.

— Судя по количеству виски, поглощенного прошлой ночью, это неудивительно.

Повернув к себе зеркало, Беатрис совсем оторопела. Облезлая, растрепанная кошка! На щеке виднелись узкие красные полоски, оставленные вельветовыми брюками Ральфа. Тушь размазалась под глазами, и она стерла ее пальцами.

— Ух!

Это все, что она смогла вымолвить, и отвернула зеркало, больше не в состоянии видеть свое отражение.

— М-да, следует признать, что вчера, выходя из поезда, вы выглядели более элегантно.

Ральф притворно критически оглядел ее, явно забавляясь комедийным зрелищем. Внешне он сохранял серьезность, но усмешка пряталась в уголках губ, таилась в глубине глаз. Невольно Беатрис последовала за его взглядом — от пурпурного кашемирового джемпера, который умудрилась надеть задом наперед, к незастегнутым до конца домашним джинсам и разнокалиберным носкам, которые в спешке натянула ночью.

Нарочно не придумаешь, как же она выглядела! Настоящее чучело! Подавленная Беатрис поспешила переодеть свитер и заодно убедилась, что хотя бы блузка надета правильно. Этот неожиданный штрих прибавил ей уверенности. Но она вспыхнула, увидев смеющиеся глаза Ральфа.

— Который час? — скороговоркой спросила девушка.

— Почти семь, — внушительно сказал он.

— Рано… это не по мне, — проворчала Беатрис, растирая затекшую шею.

— По-видимому, ваша жизнь была достаточно беззаботной, если вы не привыкли вставать в такое время, — заметил Ральф. Он открыл дверцу, собираясь проверить двигатель. — В экспедиции вас бы сочли лежебокой.

— Не дай бог побывать в экспедиции вместе с тобой, — прошипела Беатрис, мрачно наблюдая, как он возится у капота.

Все еще ворча, она выбралась на обочину и потянулась, чувствуя боль во всем теле. Только потом Беатрис оглянулась вокруг, и у нее перехватило дыхание.

Извилистая дорога вела вниз по склону холма к скалистому берегу узкого морского залива, переливавшегося в солнечных лучах. Яростной ночной бури как будто не бывало. Гордым величием и вместе с тем покоряющей непередаваемой красотой веяло от этого пейзажа. Беатрис, в воображении которой Шотландия представала тусклым нагромождением мрачных гор, восхищенно созерцала раскинувшуюся перед ней грандиозную панораму. Богатейшая гамма теплых золотисто-коричневых тонов на фоне ослепительной небесной синевы увенчивалась заснеженными вершинами, искристое сияние которых казалось сказочно нереальным.

— О! — воскликнула она.

Ральф поднял голову от двигателя.

— Что, от такого вида можно проснуться?

— Да-а-а…

Дыхание превращалось в облачко белого пара. Беатрис никогда не думала, что ее занесет в такие края. Узкая лента дороги была единственным признаком цивилизации. Здесь царствовал дух чистой, холодной в своем великолепии природы, который внезапно заставил Беатрис почувствовать все свое ничтожество. Ральф Маккензи достоин такой родины, — невольно подумала она.

— Это вам не лондонские окрестности, — поддел ее Ральф. — Шотландия — иной мир, населенный людьми, которые совсем не похожи на англичан.

Но Беатрис не склонна была внимать проявлениям шотландского патриотизма. После первого потрясения к ней вновь вернулось прежнее состояние.

— Извините, но мне сейчас не до местных красот, — вздохнула она, нервно переминаясь на обочине.

Кругом, за редкими деревьями и кустами, все просматривалось. Нигде поблизости невозможно укрыться среди кочек травы, разбросанных тут и там кустов вереска, сухого папоротника и причудливых заплат нетающего снега.

Больше терпеть Беатрис не могла. Потуже затянув шнурки на кроссовках, она начала карабкаться по мокрой насыпи.

— Куда это вы собрались? — спросил Ральф, выпрямившись.

Она указала на выступы гранита.

— Туда.

— Господи, зачем?

— А как вы думаете? — вспылила Беатрис. Он вздохнул.

— Почему бы вам просто не зайти за машину? Я отвернусь.

— Кто-нибудь увидит, — ответила она и, ухватившись за ветку вереска, выбралась наконец на дорогу.

— Кто увидит? — в свою очередь сорвался Ральф. — Неужели вы не заметили, что за все время мимо никто не проехал?