Эндрю внимательно слушал, но какая-то мысль вдруг поразила его.

— А почему всегда дуб и омела? — полюбопытствовал он.

— Ну, я думаю, что дуб очень красиво выглядит на Рождество, — сказала Беатрис. — И омела нужна. Стоя под ней, ты можешь поцеловать любого.

Разумеется, Патрик и Эндрю были глубоко шокированы подобной перспективой.

— У-у-у… Еще чего! Только девчонки любят целоваться!

— Ах, бессовестные, — засмеялась Беатрис, стараясь изобразить обиду. — Что я буду делать, если такие почтенные джентльмены меня не поцелуют?

— Вы можете целоваться с дядей Ральфом, — любезно предложила Софи. — Правда, дядя Ральф?

Возникла неловкая пауза.

— Я думаю, у такой девушки, как Беатрис, нет проблем с кавалерами, — сухо ответил Ральф, и, к своему ужасу, Беатрис почувствовала, как жаркая волна поднимается к ее щекам.

Она поспешно поднялась и начала мыть тарелки, злясь на Ральфа за его холодный снобизм, поругивая Софи, которую никто не просил встревать с этим дурацким пожеланием. Да и сама она хороша… Кукла несчастная. Хуже всего, что навязчивая идея поцелуя прицепится теперь к ней как горный шотландский репей.

Бездумно переставляя посуду, Беатрис вдруг поймала себя на том, что вспоминает слова одной из своих подруг, что Ральф потрясающе красив. Нет, решила она, не совсем так. Было бы лучше, если бы он просто почаще улыбался ей, вот и все.

Беатрис отчаянно взволновалась от того, что ей придется провести вечер наедине с ним. Вчера, измученная поездкой, она отправилась спать вместе с детьми, но сегодня не может этого сделать. Что же будет? Как ей себя вести?

Она раздраженно вытерла руки. Подумать только! Нашла причину для нервотрепки… Беатрис вовсе не была девушкой викторианской эпохи, проводила вечера со многими мужчинами, большинство из которых были гораздо обаятельнее Ральфа Маккензи, и никогда не испытывала при этом ни малейшей неловкости. Вечеринки всегда удавались ей, она умела заполнить возникшую напряженную паузу забавной историей, пошутить, вовремя вставить нужное слово. Нет никаких причин для беспокойства, уверяла себя Беатрис. Она возьмет хорошую книгу, сядет в кресло, подождет около часа, чтобы продемонстрировать свое равнодушие, и отправится спать. Что в этом такого необычного?

— Ничего! — сказала она громко, располагаясь у камина в ожидании Ральфа, который спустится, как только пожелает племянникам спокойной ночи. — Абсолютно ничего!

Но вся ее бравада испарилась в тот же миг, как отворилась дверь и он появился. Да что же с ней происходит?! И никакой он не красавец, хотя… Между тем Ральф вплотную подошел к ней, машинально пощелкивая пальцами. Опять Чем-то недоволен. Опять не угодила…

— Что это за шпионскую историю вы наболтали Софи? — потребовал он объяснений, наливая себе виски.

— Ну совершенно не умеет хранить тайны! — воскликнула Беатрис с невольным возмущением. Можно было подумать, что речь идет о ее подруге.

— Не забывайте, девочке всего семь лет, и она просто разрывалась от желания поделиться со мной. Кажется, Софи надеется, что ореол секретного агента возвысит вас в моих глазах, — фыркнул Ральф.

— Я только поддразнила ребят, — сказала Беатрис довольно уныло. — Для них интереснее считать, что я Джеймс Бонд в юбке, а не занудная гувернантка.

Ральф осуждающе покачал головой.

— По-моему, у вас весьма неординарные представления о воспитании детей.

— Я не заметила вашего недовольства вчера, когда они весь день были заняты, — резко возразила Беатрис, втайне испытывая облегчение от его нападок. Ведь это позволяло забыть свое смятение перед его приходом. Она с воинственным видом поджала под себя ноги: — Если вы так много знаете о воспитании детей, почему бы вам не заняться этим самому?

— Потому, что я плачу вам солидные деньги, чтобы вы это делали за меня, — холодно напомнил Ральф. — Надеюсь, с завтрашнего дня вы найдете лучшее применение своим педагогическим способностям. До сих пор ваша деятельность ограничивалась азартными играми и дурачеством со шлангом.

Направившись к камину, он резко опустился в кресло напротив Беатрис, уставившись на нее с нескрываемым раздражением.

— Не могу понять, что подразумевали в агентстве, воспевая вас как милую, спокойную девушку. Кроуфорд был мирным местом, пока здесь не появились вы.

Беатрис ошарашенно вскинулась на него.

— Но я не сделала ничего предосудительного!

Ральф продолжал угрюмо всматриваться в нее поверх бокала.

— Пока, мисс Обри, вы не сделали ничего из того, что входит в ваши прямые обязанности, — уточнил он. — Я ожидал уравновешенности, умения элементарно готовить. Не говоря уже о том, что дети наконец-то войдут в нормальный режим… А получается сплошная чертовщина. Опомнитесь же! Голова раскалывается от ваших абсурдных затей.

— Я думала, вы хотите, чтобы мы поладили.

— Почему вы не можете делать это спокойно, как все?

Ральф повертел бокал в руке и выплеснул остатки виски в огонь.

— Вы безостановочно бросаетесь в крайности. Я не могу сосредоточиться над книгой, ожидая очередной фортель.

Беатрис надменно скрестила руки на груди.

— Я не виновата в том, что вы консервативный шотландец.

— Что именно вы под этим подразумеваете?

Сообразив, что отступать слишком поздно, Беатрис вызывающе вскинула подбородок.

— Вы просто ненавидите саму мысль, что кто-то веселится, — упрекнула она. — Рождество — Это великий праздник, а вас при упоминании шампанского чуть не хватил апоплексический удар.

— Но согласитесь, две бутылки на двоих перед ленчем — несколько чересчур.

— Успокойтесь, никто не собирается пьянствовать… — вздохнула Беатрис, поднимая упавший с дивана журнал. — Я только старалась придумать что-нибудь, хотела сделать этот день особенным, как вы сами просили, если помните. Кто же знал, что мистер Маккензи боится выпит несколько бокалов шампанского.

Ральф, в свою очередь, не на шутку обиделся.

— Это все оттого, что я не подпрыгнул от радости, узнав, что имею шанс поцеловать вас под омелой, не так ли? — нанес он ответный удар.

— Не говорите чепухи! — Беатрис сморщила губки и нарочито уткнулась в журнал. — Уверяю, что вполне обойдусь без флирта с целомудренным бароном Маккензи.

Ральф пропустил последнюю реплику мимо ушей, и это усилило ее негодование. Сколько же самонадеянности… Какой нахал! Можно подумать, что она мечтает потискаться с ним под омелой. Ей нравились романтичные, немножко взбалмошные мужчины. Ральф Маккензи не имел с этим ничего общего. И тут до девушки дошло, что она читает статью о радостях материнства. Беатрис нахмурилась и так резко перевернула страницу, что бумага порвалась. «Как добиться поставленной цели?» Это уже ближе. Она попыталась сосредоточиться, но слова прыгали у нее перед глазами. Особенно выводило из себя баранье равнодушие Ральфа. Сидит как чурбан и даже не замечает, что она старательно игнорирует его. Беатрис бросила на него быстрый взгляд. Надо же… о чем-то задумался. Разумеется, не о ней. Беатрис подавила вздох. Почему ее это так будоражило? Он же совсем неотесанный, предвзято настроен, в общем, невыносимый. Так почему сейчас против воли она воображает, как бы он поцеловал ее под омелой… или если бы вдруг он захотел заняться с ней любовью… Беатрис со стыдом поймала себя на запретных воспоминаниях. Вот Ральф расстегивает пуговицы ее блузки в темноте машины… И кровь горячо застучала в висках.

В отчаянии она перевернула страницу. Бумага громко зашелестела в тишине, нарушаемой только потрескиванием поленьев. «Десять способов улучшить сексуальную жизнь». Ошеломленная, она пролистала