имя. И вообще, можно сказать, я почти священник. Подростком я посещал семинарию, вызубрил, как положено, латынь и даже французский, язык мировой культуры.

У него отвисла челюсть.

– Ты говоришь по-французски?

– C’est en forgeant qu’on deviеnt forgeron. Нужно ковать и ковать, чтобы стать кузнецом. Иными словами, нужно работать, не покладая рук, чтобы преуспеть в своем ремесле.

Обрадованный Карлос принялся было трещать по-французски, но мигом спохватился, когда кучер оглянулся и многозначительным взглядом дал нам понять, что сейчас, когда Наполеон оккупировал большую часть Испании, щеголять публично знанием этого языка, пожалуй, не стоит.

– Если у тебя был учитель, который учил тебя французскому, ты должен знать об Encyclopedie, – сказал Карлос.

– Об Encyclopedie?

– Это греческое слово, оно обозначает «Всеобщее образование». Просветители попытались свести воедино все знания, известные человечеству, в одном многотомном собрании книг – в так называемой Энциклопедии. Ее составили во Франции задолго до нашего рождения.

Его голос упал до взволнованного шепота.

– Но энциклопедии существовали еще во времена Спевсиппа, племянника Платона, собравшего воедино знания своей эпохи. В Древнем Риме подобными трудами прославились Плиний Старший и Гай Юлий Солин, однако нам, испанцам, еще только предстоит создать такой универсальный сборник. Увы, мы слишком давно находимся под железной пятой подавляющих всякое свободомыслие королей и религиозных догм.

Карлос схватил меня за руку.

– Хуан, нет иной причины, почему другие страны опережают нас в составлении энциклопедий, ведь испанцы внесли весомый вклад в общечеловеческую копилку знаний, и некогда мы были в числе первых на благородной стезе их распространения. Святой Исидор Севильский еще в седьмом веке основал в каждой епархии школы, где обучали искусствам, медицине, праву и точным наукам. Он написал «Этимологии», своего рода энциклопедический справочник того времени, а его «История готов» и по сию пору считается важным источником сведений об этой древней культуре. А ведь это было тысячу лет тому назад!

И он далеко не единственный испанец, пополнивший сокровищницу науки. Многие великие мыслители всех времен освоили индуктивный метод, изложенный в «De disciplinis», сочинении Хуана Вивеса, но стоит ли удивляться, что этому выдающемуся человеку пришлось бежать из Испании, в страхе перед ищейками инквизиции.

Карлос покачал головой и поморщился.

– Педро Мексиа и брат Бенито Херонимо Фейхоо, оба были осуждены инквизицией. Гаспар Мельчор де Ховельянос писал свои труды в ее застенках. Пабло де Олавиде, Хуан Мелендес Вальдес, сестра Хуана здесь, в колонии, – все они жили в смертельном страхе перед инквизицией. Вряд ли ты удивишься, услышав от меня, что церковь запретила и саму «Энциклопедию», составленную великими д’Аламбером и Дидро.

Я пробормотал что-то, стараясь изобразить сочувствие и изумление, хотя, откровенно говоря, после того как меня столь стремительно низвергли с неба в ад, превратив из гачупино в lepero, я уже мало чему удивлялся. А вот Карлоса праведный гнев поверг в дрожь, и ему даже пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы малость успокоиться.

– Теперь ты понимаешь, почему давеча ответ библиотекаря настолько возмутил меня.

– Боюсь, не совсем, – пробормотал я, ибо, честно говоря, так и не понял, с чего это мой друг так взбесился, когда ему не захотели выдать манускрипты.

– Главный библиотекарь солгал. Они просто-напросто сожгли эти манускрипты, ибо, следуя примеру епископов Сумарраги и Ланды, задались целью уничтожить все свидетельства индейских цивилизаций, существовавших в Новом Свете до Конкисты. Эти невежды предпочли избавиться от оставленных им на хранение рукописей, потому что все неизвестное пугает, а они не поняли их содержания. А знаешь, почему они не поняли того, что записали индейцы? Потому что испанцы так и не сумели расшифровать эту письменность.

Ты понимаешь, Хуан, какой вред нанесли религиозные фанатики вроде упомянутого Сумарраги? Осознаешь последствия их действий? До Конкисты у ацтеков существовала зрелая цивилизация, развитое общество со сложившейся системой управления, торговлей, искусством, медициной и точными науками. У них были книги, точно так же как у нас, хотя их письменность и отличалась от нашей. Индейцы изучали Солнце, Луну и звезды, они составили календарь, причем более точный, чем тот, которым пользуемся мы. А еще у ацтеков имелись лекарства, которые действительно исцеляли, а не то крысиное дерьмо, что прописывают многие из наших недоучек-докторов.

Но наши невежественные фанатики в сутанах вознамерились уничтожить все свидетельства высокого уровня индейской культуры, чтобы заменить ее своей собственной религией. То, что они сделали с индейцами, когда уничтожили их святыни, их изваяния и манускрипты, равносильно тому, что натворили мавры, вторгшиеся в Европу и уничтожившие все церкви, сжегшие все книги, разбившие все статуи и предметы искусства в христианском мире!

Мы оба вздохнули.

Все-таки рассказ ученого задел меня за живое, и я, похоже, начинал испытывать относительно поверженной цивилизации ацтеков те же самые чувства, что и Карлос. Интересно, неужели я потихоньку становился образованным человеком?!

По пути к пирамиде мы ехали в карете через обширную плантацию агавы – растения, служившего сырьем для пульке, хмельного ацтекского напитка.

– Индейская легенда гласит, что Чолула и Теотиуакан были построены народом великанов, сыновьями Млечного Пути, – рассказывал Карлос. – Эти великаны обратили в рабство ольмеков, первый великий индейский народ. Однако у ольмеков нашелся мудрый вождь, по наущению которого они устроили для великанов пир, угостили их пульке, а когда те напились, всех перебили.

Я ухмыльнулся Карлосу.

– Будучи человеком здравомыслящим и не находясь под влиянием суеверий и бабушкиных сказок, лично я сомневаюсь в существовании великанов.

– Жаль, – сказал Карлос. – А наш самый лучший свидетель из того периода, Берналь Диас, верил. Он был солдатом Кортеса и впоследствии написал хронику Конкисты, в которой утверждал, что ацтеки убедили его в правдивости этой истории, показав кости великанов.

Увидев выражение моего лица, Карлос рассмеялся.

– Не переживай, amigo, мы ведь не знаем, что за старые кости демонстрировали индейцы Диасу.

– Так, выходит, эта церковь была построена на том самом месте, где происходили кровавые жертвоприношения? – спросил я, кивком указав в сторону крытой желтой черепицей церкви, стоявшей на вершине пирамиды.

– Поразительно, – сказал Карлос. – Ты уже начинаешь рассуждать, задаваться вопросами, стремиться к истине.

Я выразительно постучал пальцем по виску.

– Ну как мне не использовать мозги, когда вы без конца начиняете их знаниями? И, раз уж на то пошло, мне хочется узнать, какими были те люди, о которых вы говорите как о моих предках. Я слышал немало историй об их жестокости. Разве это не так?

– Многие из этих рассказов правдивы, вероятно, даже большинство из них. Мы уже говорили о том, что лежало в основе кровавых жертвоприношений, о договоре ацтеков с богами...

– Кровь в обмен на дождь и солнечный свет, чтобы росли кукуруза и бобы.

– Вот-вот. Конечно, человеческие жертвоприношения – это не то, чем стоит гордиться, точно так же как не являются предметом гордости и творимые христианами кровопролития. Однако нельзя оценивать