момент нужен.

С этими словами Марина повернулась и выбежала вон. Глядя ей вдогонку, я вдруг обнаружил удивительную вещь: оказывается, я достал и обнажил свой кинжал, хотя сам не помню, как и когда это сделал.

– Generalissimo вызывает вас к себе.

Приказ поступил, когда я играл в карты с индейцами. Пришлось отложить партию и идти за ординарцем главнокомандующего.

Приблизительно два часа тому назад Изабелла и племянник ее мужа отправились на встречу с падре. Я видел, как где-то через час они вышли от него и забрались в карету. Карета так и стояла на месте, с задернутыми занавесками, но от меня не укрылось, что она ритмично покачивалась, в такт движениям внутри. Это наводило на такие мысли, что впору было взбеситься.

Я находился на полпути к гостинице, которая служила падре временной резиденцией, когда меня перехватила Марина.

– Будь готов к тому, что тебе понадобится шпага, да и пистолет за пазухой не помешает.

– Это еще почему?

– Падре направил вице-королю требование сдаться. Высшие офицеры пока этого не знают, но посланец вернулся и доложил, что вице-король отказался капитулировать.

– Ничего удивительного.

– Офицеры вообще были против этих переговоров, считая их пустой тратой времени. Говорят, что столицу, дескать, можно было захватить прямо с марша. Они хотят, чтобы командование принял Альенде. Боюсь, нам придется защищать падре...

– Но ацтеки не последуют за Альенде, – возразил я. – Кроме того, при всех своих недостатках он человек чести. Если Альенде решит выступить против падре, то сделает это открыто, а не станет действовать у него за спиной.

– Альенде не единственный креольский офицер в армии. И вообще, Хуан, хватит разглагольствовать. Это занятие годится лишь для бездельников гачупинос. А твоя задача – держать оружие наготове.

До чего же все-таки не просто любить женщин, обладающих сильным характером! Неужели среди мужчин есть счастливцы, которым подружки чистят сапоги, а не пинают их в зад своими собственными?

* * *

Мы собрались в самой большой комнате гостиницы: я, Марина, дон Идальго, Альенде, Альдама и еще шестеро высших командиров повстанческой армии. Поначалу там крутилась еще и собачонка падре, но потом ординарец унес ее, чтобы не мешала совещанию.

– Как вы знаете, amigos, – начал падре, – вице-король Венегас отклонил наше предложение сдать Мехико без боя и вместо этого принялся вовсю настраивать против нас население столицы. С этой целью он доставил в главный собор статую Пресвятой Девы Ремедиосской, преклонил перед Ней колени и, вложив Ей в руки свой вице-королевский жезл, провозгласил Ее предводительницей своего воинства. Когда армия повстанцев приблизилась к столице, религиозное возбуждение в городе достигло крайней степени.

«Да уж, – подумал я, – Венегас это ловко придумал: создал знамена Пресвятой Девы Ремедиосской в подражание и противовес нашим, с изображением Пресвятой Девы Гваделупской. Таким образом, когда обе армии сойдутся на поле битвы, каждая из них будет надеяться на помощь Богоматери».

Альенде встал и заговорил:

– Каждый день нашего промедления дает вице-королю дополнительную возможность усилить оборону. Мы должны обрушиться на противника прямо с марша, не дав ему опомниться. Как известно, Венегас разослал депеши командирам всех имеющихся в колонии частей и формирований, призывая их выступить ему на подмогу, и нам не стоит ждать прибытия этих войск. Едва лишь горожане увидят, что на них движутся десятки тысяч индейцев, как поднимется паника. Тысячи людей обратятся в бегство. Если мы пойдем в наступление сейчас, то враг просто не сможет устоять под напором, но если станем медлить, сюда подтянутся те, кто откликнется на призыв вице-короля, и они запросто смогут нанести удар нам в тыл.

Креольские офицеры одобрительно загомонили: речь Альенде пришлась им по душе.

Затем слово взял падре Идальго. Он говорил медленно, переводя взгляд с одного генерала на другого.

– Я много размышлял на эту тему, ибо нам предстоит принять весьма непростое решение. Мы одолели вице-короля в горах, но здесь, в городе, нам будут противостоять куда большие силы. И мы все знаем, что на выручку столице движутся другие королевские войска. Между тем мы понесли большие потери в битве за горный перевал, я уж не говорю о массовом дезертирстве. Наши люди устали, они плохо вооружены и оснащены. По моему разумению, следует перво-наперво улучшить боеспособность нашей армии. Мы нуждаемся в новых пушках и другом оружии, в пополнении запасов пороха, пуль и ядер.

– Что-то я не пойму, к чему вы клоните, Мигель? – перебил его Альенде. – Неужели вы считаете, что нам нужно потратить здесь, в Гуанахуато, больше времени на подготовку? Но... – Он не договорил, ибо падре энергично потряс головой:

– Нет, здесь мы слишком уязвимы для войск вице-короля. Я решил отвести наши силы для перегруппировки в Бахио.

Заявление падре было подобно взрыву. Офицеры вскочили на ноги, у некоторых от возмущения перехватило дыхание. Я на всякий случай положил руку на рукоять шпаги. Альенде, ошеломленный не меньше прочих, пробормотал проклятие. Но Идальго и глазом не моргнул.

– За короткое время мы преодолели огромное расстояние. Вначале у нас была всего сотня человек, сейчас я веду десятки тысяч. Не будь с нами Божьего благословения, мы не достигли бы таких успехов. Мало того, революция побеждает не только там, где проходит наша армия. На севере, в Сакатекасе и Сан- Луис-Потоси, на западе в Акапулько, в дюжине других мест – повсюду народ поднимается против гнета гачупинос.

– Это правда, – подтвердил Альенде, – но мы можем одержать окончательную победу, захватив прямо сейчас Мехико.

– Мы не готовы сражаться с вражеской армией в столице, которая велика по площади и хорошо укреплена.

– Мы должны сразиться! – с нажимом произнес Альенде. – Иначе зачем мы, зачем вы, Мигель, вообще все это затеяли?

– Не стоит опережать события. Мы временно отойдем в Бахио, перегруппируемся там, пополним запасы продовольствия и вооружения и затем снова начнем наступление.

– Это было бы страшной ошибкой... – попытался возразить Альенде.

Падре энергично покачал головой:

– Я уже все решил. Утром мы повернем армию на север.

– Но это безумие!

Альенде с трудом сдерживал обуревавшие его чувства, и в какой-то момент мне показалось, что он готов броситься на падре. Я взялся за рукоять шпаги, слегка потянув ее из ножен. Марина, стоявшая напротив, полезла за пазуху: если Альенде устремится на падре, она кинется на него с кинжалом.

Я, однако, сомневался, что Марина сумеет остановить Альенде, если тот метнется к священнику: уж очень быстр и силен был генерал. Моя левая рука потянулась к пистолету, а правая уже лежала на рукояти шпаги. Альенде, как самого опасного, следовало уложить с одного выстрела, постаравшись одновременно с этим нанести Альдаме удар клинком.

Неожиданно Альенде повернулся на каблуках и с лицом, буквально перекосившимся от ярости, вылетел из комнаты. В помещении воцарилась тягостная тишина. Офицеры выжидательно смотрели на меня, а я – на них. Неожиданно до меня дошло, что за дверью собрались индейцы vaqueros: я поймал взгляд Марины, и она кивнула. Ну до чего же сообразительная женщина. Родись она мужчиной, наверняка стала бы генералом.