понесся неизвестно куда, как пес за подранком.

Дальнейшее вышло чисто стихийно, вполне в русском стиле: все, нещадно гремя оружием и цепляясь рюкзаками друг за друга и края ямы, бросились следом, чтобы только спасти Александра Гена, который, оказалось, гоняется за бабочкой-диназавром.

Бабочка была яркой, как махаон, величиной с ладонь, но со звериной мордой и рожками вместо усиков, и Калита догоняя Гена, никак не мог вспомнить, где он такую бабочку видел. А когда вспомнил, то так завопил благим матом, что Ген от испуга замер, а потом обиделся:

– Ну вот… не дал… как обычно… цербер… псих… солдафон… американский хорек… – ругался Ген.

Бабочка-динозавр, как нарочно, сделала вокруг странный маневр, совсем не в стиле земных бабочек. Облетела мертвое дерево и спикировала на них. Калита замахнулся автоматом, она взмыла выше и пропала среди развалин жилых домов, щелкнув на прощание острыми, как бритва, челюстями.

– Пойдем! – тянул Калита Гена за рукав. – Пойдем от греха… Я тебе прошу…

– Какая бабочка… – все оглядывался Ген. – Какая бабочка…

– Это «гемус»… – сказал Калита, чтобы Ген не очень радовался.

Реакция профессора оказалась совершенно иной.

– «Гемус»?!! – воскликнул пораженный Ген. – Это что, «гемус»?!

– «Гемус», «гемус», – мрачно соглашался Калита, поняв, что дал маху.

– Не может быть?!

– Может, может, – тянул Калита друга к прохладной яме.

Только бы довести, думал он. Домой, домой! Сейчас найдем свой выход и преспокойно займемся «шаром желаний». А «гемусы» нам не нужны, пусть ими зоологи занимаются.

– Но «гемус»?.. – оглянулся Ген, все еще не веря.

– Да, да, да… – подталкивал его в зад Калита, – «гемус»…

– Я даже не успел сфотографировать!

– Спокойно… спокойно… – подталкивал он друга, – в следующий раз… в следующий раз… без фанатизма…

У него не было времени, иначе бы он напомнил ему историю о том, как однажды уже видел такую бабочку у приятеля в Иркутске. «Гемуса» кормили лабораторными мышами и держали за крепкой металлической сеткой, однако это не помешало ему откусить хозяину палец, который тот неосторожно просунул в клетку. Однажды ночью «гемус» перегрыз сетку, разбил окно и улетел в тайгу. Даже сибирские морозы не уничтожили его. Говорят, что колония «гемусов» появилась в Баргузинском заповеднике и питается, исключительно, линками и соболями. А еще говорят, что в тайге стало меньше медведей и что, якобы, они откочевывают на север, а «гемусы» – за ними.

Калита все подталкивал и подталкивал Гена, потом на помощь явились Чачич и Дубасов. Все они втроем, кроме потрясенного Гена, перевели уже было дух, в надежде увидеть долгожданную яму, как за поворотом на набережную обнаружили Жору Мамыру, который расхаживал на том месте, где некогда зияла яма, и твердил трагическим голосом:

– Что теперь будет?! Что теперь будет?!

– Писец… – понял Калита, опуская руки. – Дыра закрылась…

Похоже, Жора посчитал этот факт личным промахом и сильно переживал:

– Это я! Я виноват!

Все нехорошо посмотрели на Александра Гена.

– Мужики, я не при чем, – сказал Ген, все еще с надеждой поглядывая туда, где порхал «гемус».

Яма его интересовала меньше всего. Главным была та новизна, которую принесла Дыра. Сколько открытий! – думал он. Кладезь непознанного! Эльдорадо!

– Я ничего не мог сделать! – сокрушался Жора, ударяя себя по голове. – Она вдруг стала затягиваться! Не оставлять же мне вас? Хорошо хоть оружие и рюкзаки успел выхватить. «Муха» только вот одна там осталась.

– Так, все! Спокойно! – сказал Калита. – Хватит ныть! Надо определиться на местности. Где Венгловский?

– Я здесь… – раздался спокойный голос из ближайших развалин.

Венгловский привстал и показался им. Оказывается, что только он проявил профессионализм группы «Бета» и прикрывал выход из Дыры по всем правилам, то есть с ПКМ, готовым к бою, и расчехленным РПГ- 27. «Вот учитесь!» – хотел сказать Калита, но передумал. Не было времени поучать.

– Ты что-нибудь сообразил? – спросил он.

– Там юг, а там север, – показал рукой Венгловский. – А солнце крутится в обратную сторону.

– Правильно, – согласился Калита. – Должно крутиться в другую сторону. Значит, мы в Дыре.

– Ну да! – подтвердил юный Жора. – А где еще?

Высокий, нескладный, со свернутым носом, обычно он был унылым, потому что вечно думал о девушках. Теперь стал еще унылее, больше, кто-либо из них, переживавших случившееся.

– Где угодно могли оказаться, – сказал Ген, который уже оправился от испуга. – Даже на луне. Это же «Бездна»!

Калита едва не сделал ему замечание, чтобы он никому не морочил головы своей метафизической ерундой. Ницше придумал, а этот, как попка, повторяет. Только бойцов пугает. Хотя, конечно, напугать их сложно.

– Нет, на луну нам не нужно, – очень серьезно ответил Чачич.

– Это все из-за взрыва. Если бы не взрывали, – заметил Дубасов, – то вышли бы там, где надо.

– Ну, положим, неизвестно, – сказал Чачич и подумал, что в его жизни приключений и так хватает. Одним меньше, одним больше. Какая разница?

– Все может быть, – согласился Калита. – Разбираем оружие и уходим на северо-восток, там наш лес.

– В нынешних координатах? – уточнил Венгловский.

– Все запомнили? Здесь вместо севера – юг. А солнце заходит на востоке. Впереди иду я. За мной Серега, Жора, потом Дубасов с гранатометом наготове, за ним профессор. Замыкающий Венгловский. Все ясно? Вопросы есть?

– А «гемус»? – спросил Ген и показал пальцем туда, где он вскрылся.

– «Гемус» я тебе гарантирую, – терпеливо, как душевнобольному, пообещал Калита.

– Правда?!!

– Конечно, правда! – соврал Калита.

– Это великое научное открытие! – стал вещать Ген. – Ты хоть понимаешь?!

Но его уже никто не слушал. Все принялись надевать рюкзаки и разбирать оружие. Потом пошли, озираясь на диковинные развалины и рассматривая песок под ногами, в надежде увидеть хоть чьи-нибудь следы.

Город был странным: то вначале походил на города двадцатого века – с железом, стеклом и бетоном, то вдруг под ногами появлялась каменная брусчатка, а покосившиеся дома делались одно– и двухэтажными да еще в готическом стиле – с маленькими окошками да с дубовыми рассохшимися дверями. Дернул одну Калита. Да оказалась она закрытой. Зато в окошке, ему показалось, мелькнуло странное лицо в чепчике. Хотел он было выломить дверь, да поостерегся. Лицо у человека было, как у покойника, а руки костлявые, как у смерти. Чур-чур меня, шарахнулся Калита.

А главное – всех угнетали мертвые деревья. Сухие, почерневшие и побелевшие, словно кости, они стояли то там, то здесь, как на огромном, бескрайнем кладбище. Внезапно налетал сухой, колючий ветер, между деревьями возникали вихри, которые потом оказывались в сухом русле реки, и тогда воздух наполнился мелким, как в пустыне, песком.

Вначале все шли сбившись плотной группой, потом привыкли, но все же настороженность не покидала их. Через полчаса ходьбы под палящим солнцем все от непривычки уже обливались потом. А солнце стояло в зените и пекло, как сумасшедшее. Шлемы поснимали первыми. Потом пришла очередь курток.

– Боже мой, где мы? – то и дело спрашивал Дубасов. – Я не знал, что в Дыре есть города с таким