– Нет, не я…

– А ты?! Ты его знаешь?

Костя узнал голос Бараско:

– Первый раз вижу!

– Врешь!

И снова раздался звук удара.

– А где твой «анцитаур»?

– Сидоровичу продал…

– Врешь!

В этот момент входная дверь открылась и на пороге появился Альберт с пистолетом руках. На пистолете был глушитель. За Альбертом стоял такой же человек в черных очках и тоже с пистолетом в руке, за ним – секретарша, а за секретаршей – тот самый Ноздрюхин – звероподобный мужик, выше всех на голову, бритый под ноль, и действительно с вывернутыми вперед ноздрями.

Все это Костя Сабуров различил в мгновение ока. И наверное, не выстрелил бы, даже из-за зрачка глушителя, черного, как смерть. Он завораживал взгляд, он лишал воли, он принуждал подчиниться. Может, ничего и не случилось бы. Может быть, они поговорили бы, как приятели, и разошлись. Но в довершении ко всему Костя увидел еще и глаза Альберта, которые не сулили ничего хорошего, и не стал искушать судьбу, а просто нажал на курок, и очередь не меньше, чем в полрожка, выбросила вошедших в коридор и разнесла дверь в щепки.

Костя подхватил «американца», ударом ноги распахнул первую и вторую двери и, как Рембо, ворвался в кабинет, ожидая увидеть Бараско, море крови и куски мяса. Однако кабинет, обставленный книжными полками от пола до потолка, был пуст. Искрилась хрустальная люстра, и пахло дорогим табаком.

Слева Костя увидел еще одну приоткрытую дверь, замаскированную под книжный шкаф. За этой дверью тоже был тамбур, но уже не с такой хорошей звукоизоляцией, потому что были слышны голоса и тянуло табачным дымом.

Костя носком ботинка надавил на ручку и распахнул дверь, готовый ко всяческим неожиданностям.

На ближнем плане стояли двое: старуха с фарфоровыми зубами и красавчик в костюме цвета «металлик». Красавчик был высоким, подтянутым с холодным и чуть брезгливым выражением на лице. Таких в Москве было пруд пруди. Они сидели по офисам и воображали, что крепко ухватили судьбу за хвост. Костя их не любил, не потому что завидовал, а потому в глазах у них тикал счетчик: одни рубль, два рубля, три рубля.

Оба оглянулись. Старуха, которая курила длинные тонкие сигареты с фразой:

– Наконец-то, Ноздрюхин!

Красавчик в «металлике» выдал короткое:

– Эх!

И умер, потому что Костя застрелил его первым. А так как опасался попасть в Бараско, который сидел напротив в глубине комнаты под прожекторами и еще в одного человека, который тоже был привязан к креслу, то выстрелил красавчику в лицо. Красавчик тут же исчез из поля зрения. А Костя, выбрав самую важную цель, стал стрелять из «американца» в здоровяка в подтяжках, в белой рубахе и галифе. Здоровяк наклонился над Бараско и вовсю орудовал огромными кулачищами. Пули входили ему в бок и подмышку, а он все стоял и стоял. Костя успел подумать, господи, почему же он не падает? И тут же повернулся влево, опасаясь старухи на каблуках, но ее уже и след простыл. Только хлопнула еще одна тайная дверь. Костя, не раздумывая, пустил в нее очередь из АК-74М и стал смещаться к стене, потому что краем глаза заметил какое-то шевеление в углу за креслом, а стрелять было нельзя, потому что можно было попасть в того, кто сидел в кресле со Звездой Героя России на груди. Судя по всему тот, кто прятался за ним, был врачом, потому что шприц, белый халат и очки не оставлял сомнения в его профессии.

– Не убивай его! – крикнул Бараско. – Я сам!

Человек скулил, как собака. Он ползал вдоль стены и, как завороженный, следил за каждым движением Кости.

– Что ж так долго? Я все ждал, когда ты явишься, – укорил Бараско. – Должен же был твой «анцитаур» сработать! Из-за него они и старались. Но я им ничего не сказал. Они ввели в меня какую-то гадость, чтобы развязать язык… А этот!.. сволочь, подонок, старухин прихвостень! – рассказывал Бараско, пока Костя разрезал его путы. – Дай! – Бараско схватил своего «американца» и шагнул в угол.

Костя не стал смотреть. Он вдруг ощутил тяжелый запах крови, и его едва не стошнило. Только после того, как развязал второго человека, он заставил себя посмотреть в угол.

– Кто? Кто нас предал?! Говори, сволочь? – Твердил Бараско и превращал пальцы человека в халате в отбивные.

– Я не знаю! Я не знаю! – выл человек, дергаясь, как паралитик.

– Кто?! Кто?!

– Да этот самый, – вдруг сказал человек в кресле.

Костя уже освободил его, и он разминал руки.

– Кто?

– Сидорович. По крайней мере, они несколько раз упоминали этого человека.

– Ага! – многозначительно сказал Бараско. – Все сходится. А ты значит, эскулап, на подхвате.

– Ага… – пискляво выдавил из себя человек в белом халате.

– Все! Уходим! Время! – напомнил Костя.

Бараско и сам сообразил.

– Капитан уходим!

Капитан подошел и пнул мертвого здоровяка.

– Здорово он мне морду попортил, – прошепелявил капитан, ковыряясь во рту и выплевывая раскрошенные зубы. – Садист! Один не справлялся. Позвали другого.

Бараско собирал свои вещи, разбросанные по комнате. Через пять секунд он уже был готов. Впрочем, кажется, капитан, тоже не отставал. Он наклонился над трупом красавчика и достал огромный «Вальтер» Р-99, и две обоймы.

Напоследок, когда Костя шагнул туда, где скрылась старуха, Бараско развернулся и расстрелял угол, в котором сидел человек в белом халате, потом помедлил мгновение и с удовольствием рассадил оба прожектора, и комната погрузилась во мрак.

Костя вбежал в следующую комнату в надежде увидеть труп старухи, но кроме ее туфель, ничего не обнаружил.

– Ох и Рахиль Яковлевна Нищета! – изумился Бараско, пнув туфли. – Ох и Рахиль Яковлевна Нищета! Старая лиса. Вспомнила прежние годы!

– Какие годы? – спросил Костя.

– Запахло деньгами. Большими деньгами. А в прежние времена она возглавляла спецкомитет по чистоте партийных рядов. Так что ей не надо было даже переквалифицироваться. Ведь это старая-старая допросная еще времен Брежнева.

– А какие деньги? – удивился Костя.

– Денег в Дыре много. Здесь хабара лопатой греби. Один твой «анцитаур» стоит миллионы.

– Ну и что? – удивился Костя, втайне возгордясь. – Деньги – это пыль!

– «Анцитаур» твой – это бессмертие! – в сердцах объяснил Бараско ошарашенному Косте.

На выходе из тайной комнаты их уже ждали. Не успел Костя пошевелить дверную ручку, как во все стороны полетели щепки, и капитан Березин отдернул руку, как от провода под напряжением.

– Ну как тебе, капитан?! – крикнул Бараско, прижимаясь к стене и ухмыляясь от восторга.

– Бегите сюда! – отозвался капитан. – Здесь еще одна дверь!

Но из-за этой двери их тоже обстреляли и даже предложили сдаваться.

– Гранату бы? – прошепелявил капитан.

– Держи! – Бараско бросил «лимонку».

Капитан ловко поймал, вырвал чеку и, нагнувшись, швырнул под дверь. Она покатилась по гулкому коридору от стенки к стенке: «Бум-бум…» Потом дверь выбило вместе с лудкой. Бараско выстрелил в глубь