— Ты ее достал, Ласло. — Селма порылась в своей сумочке и вытащила пачку сигарет «Вирджиния слимз».— Знаешь, ты не был таким занудой, когда курил. Не хочешь ли составить компанию?
— Ты убиваешь себя, Селма!
Воспользовавшись ситуацией, Кэссиди кивнула обоим, выключила компьютер и поспешила выйти из помещения редакции, радуясь возможности провести вечер дома. Впрочем, ей опять придется лицезреть Чейза. От этой мысли у нее начались спазмы желудка. Как долго они будут жить в этом аду?! Как скоро произойдет неизбежное? Нет, она не может уйти от него, несмотря на то, что он стал совершенно невыносим. По крайней мере до тех пор, пока он окончательно не поправится.
Возможен ли какой-то иной выход? Любили ли они когда-нибудь друг друга? Она снова вспомнила ссору, произошедшую в день пожара, и подумала, что их развод — лишь вопрос времени. А потом что?..
Она села в свой джип, опустила стекла и повернула ключ зажигания.
Впрочем, о каком будущем может идти речь, когда прошлое полно загадок. Ей нужно во что бы то ни стало докопаться до истоков этого пожара, как и предыдущего. И Чейз — первый человек, который может помочь ей, хочет он того или нет. Она должна, обязательно должна поговорить с ним.
Глава 18
Чейза не было в доме. Она прошла по всем комнатам с сильно бьющимся сердцем. Тишина пугала ее. Если не считать гудения холодильника, тиканья часов и мягкого жужжания кондиционера, дом был тих. Ее шаги гулко отдавались в пустынных комнатах. Костыли Чейза тоже отсутствовали. О Господи, неужели он уехал совсем!
Впрочем, нет, его зеленый «ягуар» по-прежнему стоял возле гаража, а грузовичок, на котором он ездил на лесопилку, сгорел во время пожара. Конечно, он мог воспользоваться такси…
Она вернулась в холл, поискала глазами хоть какую-то записку и, неожиданно выглянув в окно, обнаружила его сидящим на камне в тени орехового дерева у бассейна, который он собственноручно вырыл на второе лето их совместной жизни в этом доме.
Солнце клонилось к закату, и в его косых лучах лицо Чейза с белой повязкой на глазу казалось на удивление умиротворенным. Она подумала было оставить его в покое и начать готовить обед, но вместо этого решила присоединиться к нему. Может быть, наступило время хоть как-то сгладить напряженность, возникшую между ними?
Обидные слова, которые они кидали друг другу в день пожара, все еще звенели в ее ушах.
— Ты никогда не любил меня,— бросила она тогда обвинение со слезами на глазах.— Ты и женился на мне только ради того, чтобы стать частью империи моего отца!
— А ты вышла за меня замуж, потому что я был родным братом Брига.
— Это ложь!
— Нет! — крикнул он, гневно сжимая кулаки.
— Я вышла за тебя замуж, думая, что люблю тебя, я хотела создать настоящую семью, родить детей, а тебе, оказывается, нужны были лишь деньги моего отца! Ну что ж, ты добился своего, Чейз, ты получил то, чего так страстно желал,— ты стал совладельцем компании Бьюкененов.
— Не забудь еще добавить, что я заполучил в качестве жены одну из самых богатых женщин в округе!
— А разве не так?
— Ты бы меня лучше понимала, если бы не жила с рождения на всем готовеньком. Если бы тебе приходилось трудиться на двух работах ради того, чтобы содержать выжившую из ума мать и малолетнего брата. Если бы твои уши хоть раз горели от сплетен, которые распространялись по городу о твоей матери, которую бросил муж.— Его раздражение вдруг улетучилось, и он глядел на нее полными боли глазами.— Итак, ты хочешь развода!
— Я хочу, чтобы у нас была семья! Тебе не обязательно работать по двадцать четыре часа в сутки и постоянно уезжать из города в многодневные деловые поездки.
— Ты хочешь, чтобы я проводил дома как можно больше ночей?..
— Я хочу иметь нормальную семью, детей!..
— Я никогда не скрывал, Кэссиди, что не хочу детей.
Сердце ее словно раскололось.
—Я надеялась, что ты изменишь свое мнение, ты же говорил, что это возможно…
— Глупости! Дети разрушили жизнь моей матери. Дети разбили жизнь твоего отца. Дети приносят одни лишь беды.
— Но и радость.
— Горя от них гораздо больше, — угрюмо произнес он, и Кэссиди наконец поняла, что дальнейший спор бесполезен. Все мечты, все ее иллюзии разлетелись в прах.
— Да, я хочу развода, Чейз,— сказала она упавшим голосом.
— Через мой труп! Я никогда не позволю тебе развестись со мной, но если ты все же попытаешься избавиться от меня, тебе несдобровать… Потому что, веришь ты этому или нет, я люблю тебя и скорее умру, чем /потеряю! — Яростный огонь в его глазах испугал ее, но и заставил поверить ему…
А вот теперь он сам хочет развода. И даже готов продать свою долю в компании ее отца. Стало быть, он смирился с мыслью, что их брак уже ничто не оживит?..
Кэссиди вышла из дома и по выложенной кирпичом дорожке направилась в сторону бассейна. Чейз по-прежнему сидел в тени орехового дерева и безучастно смотрел на воду.
Почувствовав ее приближение, он вскинул голову. Его лицо казалось удивительно спокойным.
— Я даже испугалась, не найдя тебя в доме, — тихо сказала она, присаживаясь на песок рядом с ним.
— Я чувствую себя загнанным в угол, Кэсс.
— Понимаю. — Сняв туфли, она погрузила ступни в еще теплый белый песок. Когда-то она мечтала, что ее, точнее их с Чейзом, дети будут плескаться в этом бассейне, строить на берегу песчаные замки, гоняться по саду за бабочками и стрекозами. Наивная дурочка!
— Ты должна была сразу рассказать мне об Уилли, как только узнала, кто он.
— Возможно. Я просто не хотела…
— Не хотела расстраивать меня? — произнес он угрюмо. — Не нужно было скрывать от меня правду, Кэсс.
— А что нужно? Скажи, я нужна тебе? — Он молчал. — Знаешь, Чейз, я подумала, что, может быть, нам стоит еще раз попытаться…
— Что попытаться?
— Спасти наш брак.
Наступила тишина, лишь легкий ветерок шуршал в листьях старого орехового дерева.
— Зачем?
— Зачем? Но ведь когда-то нам было хорошо вместе.
— Было ЛИ?
— В самом начале,— напомнила она ему.— Когда мы строили этот дом, когда переезжали в него…
Где-то вдали тарахтел мотор трактора, а высоко над их головами реактивный самолет оставлял белую полоску на голубом небе.
— Ты не должна чувствовать себя обязанной. Только из-за моих слов о том, что я не позволю тебе развестись со мной…
— Я и не чувствую себя обязанной, ну, может, совсем немного. Я действительно хочу попытаться
