начать все сначала, Чейз.
Он долго молчал, видимо, размышляя над сказанным ею, потом с трудом выдавил из себя:
— А если мы… потерпим неудачу?
— Почему бы не попробовать? Нам не будет от этого хуже. — Она потянулась к его руке, но он вздрогнул и отодвинулся.
— Мне не нужна твоя жалость, Кэсс.
— Да нет, я думаю, это не жалость…
— И я не хочу, чтобы ты чувствовала себя чем-то обязанной хромому, полуслепому человеку. Тебе не нужно притворяться, что ты любишь меня.
— Я никогда бы не стала…
— Конечно, стала бы. Ты уже делаешь это. Не лги, Кэсс. Что бы ты ни делала, не лги мне! — Слова его, казалось, относились к другому времени, тому далекому времени, когда все еще было впереди.
— Слушай, Чейз, я не лгу. Я просто хочу начать с чистого листа. Никто из нас не будет притворяться. Мы просто попытаемся построить заново наши отношения. Ну а если ничего не получится, тогда…— Он усмехнулся, будто исход был уже предопределен.— Просто скажи мне, что ты попытаешься.
— Если это тебе доставит радость…
— Скажи, Чейз, ну пожалуйста. Секунду он колебался, затем с совершенно каменным лицом произнес:
— О'кей, Кэсс. Я попытаюсь.
— Ну вот и хорошо. — Она почувствовала облегчение. Как знать, может, еще действительно все можно поправить, может, они отыщут то, что потеряли.
— Но пока мне все же следует остаться в комнате для гостей.— Он увидел испуг и боль в ее глазах, отвернулся и глухим голосом договорил: — Учитывая нынешние обстоятельства, так будет лучше всего.
— Надеюсь, это временно?— с грустью спросила она. После пожара он ни разу не дотронулся до нее и всякий раз вздрагивал, когда она сама прикасалась к нему.
— Да-да, конечно.— Он тяжело вздохнул.— До тех пор, пока мы не увидим, куда дует ветер.
— Значит, ты не веришь мне?
Он погрузил свои костыли в песок, оперся о них и поднялся, глядя на нее сверху вниз.
— Мне кажется, ни один из нас по существу не верит другому.
Обедали они вместе, хотя Чейз находился на особой диете, да и вообще мог есть только жидкую и протертую пищу, поскольку челюсть его пока не зажила. Он с завистью поглядел на бифштекс и ломтики жареного картофеля, лежащие на ее тарелке.
— Чувствую себя абсолютно беспомощным ребенком, — проворчал он.
— Потерпи, скоро тебе станет лучше.
— Станет ли? — спросил он, с грустью глядя в сад, и Кэссиди поняла, что речь шла вовсе не о пище. Где-то под крышей ворковал голубь возле своего гнезда. Последний луч заходящего солнца осветил ее лицо.
— Определенно. С завтрашнего дня ты начнешь проходит курс физиотерапии, через несколько недель твой гипс и повязки будут сняты и…
— И ничего не изменится!..
Кэссиди молча собрала тарелки и отнесла их к раковине. Она собиралась приехать домой и потребовать от него ответов на вопросы, которые уже много дней терзали ей душу, но она отступила. Почему? Выходит, она тоже боится правды?..
— Нет оснований торопить события, правда? — спросил он, как будто догадавшись о ее мыслях.
Она чуть не выронила тарелку, так как он был совершенно не прав. С самого пожара она почувствовала, что время как бы ускорило свой бег, что оно уходит навсегда. От нее. От Чейза. Как ушло оно от Брига. Сердце ее сжалось.
Чейз снова сел за стол и строго посмотрел на нее.
— Я был уверен, что ты хочешь уехать… Нахмурившись, Кэссиди стала загружать грязными тарелками посудомоечную машину.
— Тогда мне казалось, что так будет лучше. В ту ночь ты кричал, что не дашь мне развода, что любишь меня. Но… но раньше… ну, ты помнишь… Жизнь давно разводила нас в разные стороны.
— Скажи, у тебя есть кто-то? — неожиданно спросил он.
Она резко повернулась к нему.
— Перестань, Чейз! Я никогда не обманывала тебя и впредь не собираюсь этого делать. Пока… пока мы вместе.— Закрыв крышку посудомоечной машины, Кэссиди прислонилась бедром к стойке и стала вытирать руки бумажным полотенцем. — Того же самого я ожидаю и от тебя. Если ты не веришь мне, скажи об этом прямо сейчас.
Он пробормотал что-то неразборчивое. Зазвонил телефон. Они переглянулись и стали ждать, когда включится автоответчик. Беспрестанно названивали репортеры, но ни Кэссиди, ни Чейз не желали иметь с ними дело. Так что переданное сообщение можно будет прослушать позднее и решить, отвечать на звонок или нет.
— В ближайшие дни,— сказал Чейз, выпрямляясь,— мне нужно переговорить с представителем страховой компании, с Дерриком и полицейскими. Лесопилка закрыта слишком долго. Рабочим следует снова приступить к делу. Нужно срочно восстановить здание дирекции, а пока стоит подумать о временном помещении для конторы.— Он потер свой здоровый глаз, затем встал и опять выглянул в окно, будто увидев кого-то.
— Пусть Деррик займется этим, — посоветовала Кэссиди-— Ты еще недостаточно окреп. Тебе еще рано думать о работе…
Он сунул костыли под мышки и с раздражением произнес:
—Я окрепну гораздо быстрее, если перестану пить лошадиные дозы лекарств, прописанные доктором Окано, и займусь делом.
— Тебе нужно как следует отдохнуть, набраться сил.
—Пока Деррик управляет компанией, она того и гляди вылетит в трубу! А что, ты считаешь… — Твой брат — лжец и обманщик, и он вытягивает деньги из корпорации.
У тебя есть доказательства? — спросила Кэссиди, не слишком удивленная его заявлениеи ^
— А ты как думаешь?
— Выходит, ты поэтому был на лесопилке в ту ночь? Хотел что-то проверить?— Он не
— Трудно сказать! Сведения о всех сделке занесены в память компьютера, находящегося в офисе компании, если только их не удалось стереть. Но книги записей и регистрации находились на лесопилке, в здании дирекции.
— В голове не укладывается, что Деррик…
— Я не берусь утверждать, что это сделал лично он. Но…— Он вдруг осекся и захромал в коридор.
Голова Кэссиди раскалывалась от страшных предположений. Неужели Деррик мог организовать пожар, чтобы уничтожить книги записей… или даже убить Чейза?.. Она вспомнила, каким жестоким был Деррик в детстве, как издевался он над Уилли. Но решиться на убийство?!
Кэссиди стояла у дверей холла и наблюдала, как Чейз перематывает пленку на автоответчике. Так, очередной репортер рвется побеседовать с Чейзом. Еще одно послание от Дены и одно от Фелисити, но
