тебя были дети и ты бы постоянно беспокоилась за них.

Кэссиди почувствовала пустоту на сердце. Пустоту, которая, видимо, никогда не будет заполнена.

— Послушай, мне нужно идти…

— Хорошо, не буду тебя задерживать. Но помни, мы не чувствуем себя в безопасности. Ведь у этого парня мог быть и сообщник, разве нет? Который затаился на время. Может быть, какие-нибудь негодяи преисполнены за­висти к нашей семье и поэтому мстят нам. И еще могу поспорить, что в этом деле за­ мешан Уилли Вентура. Он ведь куда-то исчез после пожара.

—       Уилли не стал бы…

—       Он не в себе, Кэссиди! Я знаю, ты вечно защищаешь его, но он полоумен, малый ребе­нок в облике мужчины. Кто знает, что творит­ся в его голове? Я бы на милю не подпустила к нему моих девочек, поверь мне. Он меня пугает. Извращенец, всегда что-то вынюхива­ющий и за всеми подглядывающий.

Кэссиди вспомнился один день у бассейна много лет тому назад, когда Фелисити, желая поддразнить Уилли, сняла с себя футболку и обнажила груди. Ей очень уж хотелось по­смотреть на реакцию Уилли.

— Я так надеюсь, что виновники поджога будут выявлены и получат по заслугам. Гос­поди, тяжело придется вашему отцу. Он зво­нил нам, говорил с Дерриком. Завтра они вы­летают домой.

— Хорошо.

Кэссиди не была готова предстать перед своими родителями, но она не могла отодви­нуть неизбежное. Рекс Бьюкенен так и не оп­равился после того рокового поджога, страш­но постарел, совершенно отойдя от дел. Дена стала всему хозяйкой. Она суетилась возле му­жа, окружив его мелочной опекой, и сокруша­лась про себя, что у нее нет собственных вну­ков. Энджела и Линн, дочки Филисити и Дер­рика, — очаровательные, чудесные девочки, но ведь в их жилах течет не ее кровь!

Кэссиди наконец удалось повесить трубку. Она всегда держалась с Фелисити на расстоя­нии. Они были абсолютно чужими друг другу, между ними никогда не было ничего общего.

Перекинув через плечо сумочку, она вышла из дома. Ей необходимо было заехать в редак­цию газеты, где она работала, а затем она собиралась снова навестить Чейза. Стояла жа­ра, знойный ветер чуть ли не обжигал лицо, хотя август был на исходе, и все просто меч­тали об осенней прохладе. Кэссиди села в свой джип и поехала в направлении Портленда.

Сердце ее начинало громко стучать, когда она размышляла о Бриге. Сколько же лет она молилась, чтобы увидеть его снова? Неужели он умрет? Неужели ей так и не удастся задать ему ни одного вопроса и вообще убедиться, что это именно Бриг лежит в реанимационной палате Северо-западной больницы.

—      Ну, как ты себя чувствуешь, вновь ока­завшись в центре информации для обществен­ности? — Селма Рикерт как-то по-новому по­смотрела на нее, облокотившись о барьер, ко­торый отделял ее рабочее место от места Кэссиди. Золотые браслеты обвивали ее запяс­тья, а глаза поблескивали яркой зеленью бла­годаря новым контактным линзам. Селма нервничала, как это частенько случалось с ней с тех пор, как в редакции было запрещено курить на рабочих местах.

—      Говоря по правде, я предпочла бы нахо­диться среди тех, кто задает вопросы.

—      Да-а, понимаю, что ты имеешь в ви­ду,— протянула Селма, потирая виски паль­цами с ярко накрашенными ногтями. — Тебе на тропу войны, снова затевая споры с власть имущими о «направленности и подходах» газе­ты и о прочей подобной чепухе.— К власть имущим относилась Элмира Милберт, владе­ лица «Вэллей-таймс», унаследовавшая ее после смерти своего мужа всего лишь в прошлом году. — А кроме того, ему дьявольски хочется получить свежую информацию о пожаре от кого-то из вас.

— От меня? Будто я что-то знаю! — Кэс­сиди открыла сумочку, достала носовой пла­ток и промокнула пот со лба. Потом попроси­ла дать ей аспирин.

Селма кивнула и посмотрела на дверь, ве­дущую к застекленному кабинету главного ре­дактора.

— Но ты ведь жена одного из пострадав­ших…

— Но я действительно ничего не знаю.

— Все же больше, чем мы, дорогая. Разве не так?

Кэссиди ощутила тяжесть в желудке.

— Что же он хочет услышать?

— Как что? Ему нужна информация, лако­мый кусочек информации. От кого-то причаст­ного к пожару. — Селма пожала плечами. — Ты же знаешь Майка. Он всегда все рассматривает под особым углом зрения. Но в конце концов это и интересует больше всего газету — альтернативные суждения.

— Ты хочешь сказать, что он жаждет сен­сации.

Селма усмехнулась, показав верхнюю дес­ну.

— А почему бы и нет, если это поможет повысить тираж. — Она развернулась и опять уселась за свой стол, в то время как Кэссиди глядела на неразбериху на своем. Она пропус­тила всего лишь несколько рабочих дней, но ей казалось, что рухнул мир.

Она разобрала почту, закончила статью о новой театральной труппе, начатую за нес­колько дней до событий, а затем позвонила в больницу, чтобы осведомиться о состоянии Чейза. Отложив другое задание, которое мог­ло подождать до следующей недели, она бегло просмотрела новые сообщения о пожаре и нес­ колько раз возвращалась к копии доклада по­лиции, которую кто-то сумел выпросить у со­трудников шерифа.

Прошел час, прежде чем Майкл Джиллеспи остановился у ее стола и поглядел на копию доклада.

— Сожалею о том, что случилось с вашим мужем, — сказал он, причем его глаза за толстыми стеклами очков и впрямь выглядели сочувствующими. От этого крупного мужчины с намечающимся брюшком пахло дорогими сигарами и кофе.

— Похоже, с ним все будет в порядке. По­требуется лишь время…

— Скверная история, однако.

Раньше у нее никогда не было разногласий с Майком, но лишь потому, что они играли как бы в одной команде. Сейчас же, после пожара, они оказались на противоположных сторо­нах — по крайней мере так казалось Кэссиди.

—   Если вам нужно больше свободного вре­мени…— Он оборвал фразу, предоставляя ей возможность дать ответ еще до того, как за­кончит свою мысль.

—   Быть может, мне придется чаще рабо­тать дома, когда мужа выпишут из больницы. Я буду все передавать в редакцию по факсу.

Он поднял руку и стал подвертывать об­шлаг рубашки.

—   Дайте мне тогда знать. Мы с готовнос­тью пойдем вам навстречу.

—   Спасибо, — ответила Кэссиди, чувствуя, как засосало у нее под ложечкой от мысли, что она чем- то становится обязанной ему. Вот оно, приближается, предостерегал ее разум, не поз­воляй ему провести себя.

—   Билл, кстати, работает над статьей о по­жаре…— Билл Ласло был одним из лучших репортеров в газете. Она молчала, выжидая, пока Майк выскажется до конца.— Он, воз­можно, пожелает задать вам несколько воп­росов, поскольку эта лесопилка принадлежит вашему отцу, а ваш муж и брат управляют ею…

—   И мой муж чуть не погиб!

Лицо его вдруг стало непроницаемым.

—   Но это же событие, Кэссиди. Крупное событие для здешних мест. Нам нужно его осветить! Вы же не ожидали, что наша газета проигнорирует его, не так ли?

—   Конечно нет. Я просто не хочу служить первоисточником информации о моей семье. Это явилось бы бестактностью по отношению к близким мне людям, вам не кажется? Так что, пожалуйста, скажите Биллу, что я знаю не больше, чем известно ему. Полиция не док­ладывает мне о том, как продвигается рас­ следование.

Майк немного помолчал, поджав нижнюю, губу.

— Я слышал, что они подозревают даже вас…

Кэссиди взглянула на него так, словно у не­го были рога и копыта.