играющей в любовь. Но она ведь не играет, она по-настоящему любит его!

— Деррик… Он любит меня. Он не при­чинит мне вреда. Даже если бы не любил, он боится папу, он знает, что папа не даст меня в обиду.

— И Энджи? — спросил Бриг тихо.

— И Энджи. Папа… он защитит нас. — Ее задели его слова об Энджи.— Почему ты со­гласился встретиться с нею здесь?

— Не надо было,— сказал он со вздо­хом.— Но она была…— голос его звучал еле слышно,— так напугана…

— Чем?

— Не знаю.

— Возможно, она притворялась, — нахму­рилась Кэссиди. Она знала старшую сестру достаточно хорошо и не совсем понимала, что вызвало ее беспокойство; она была уверена, что Энджела Бьюкенен мало чего боялась в жизни.

— Возможно,— голос Брига прозвучал не слишком убежденно, после чего воцарилась ти­шина. Лишь дождь барабанил по крыше…

— А что ты сама делаешь здесь?

— Я… я хотела прокатиться.

— Среди ночи! Под дождем? — Он даже не пытался скрыть своего недоверия.— Это бе­зумный поступок. Даже для тебя.

— Я…

— Что ты? — спросил он, приблизившись к ней вплотную, так, что его горячее дыхание коснулось ее лица.

— Я собиралась искать тебя,— призналась она, осознав, что все еще держит его за руку.

— Меня?

— Я хотела предупредить тебя. О Деррике.

— Я не боюсь Деррика.

— Я же говорю, у него… у него ружье.

— Значит, ты хотела защитить меня? — Его голос стал хриплым, соблазнительным, манящим.

— Он опасен.— Бриг стоял от нее так близко, что она просто задыхалась от желания сжать его в своих объятиях. Удары собствен­ного сердца отдавались у нее в ушах.

— Я тоже.— Сжав в ладонях ее лицо, он поцеловал ее, и пол поплыл под ее ногами. Она открылась навстречу ему, словно цветок на­встречу солнцу. Он обнял ее, и колени у нее подогнулись, тело, казалось, стало мягким и податливым. Его губы были жесткими, го­лодными и жадными.

Ее охватил жар, а его руки только усилили пламя, пылавшее в ней. Люби меня, кричала она безмолвно, пожалуйста, Бриг, люби меня!

Она прижалась к нему теснее, зная, что только его прикосновения могут утолить желание, от которого пот выступил у нее на спине. Он порывисто сдернул с нее рубашку, а она стала расстегивать пуговицы на его ковбойке.

— Кэссиди,— прошептал он, и голос его звучал глухо, словно он хотел остановиться, но не находил в себе сил. Он расстегнул ее лифчик, и ее маленькие груди легли в его ог­рубевшие ладони.— Кэссиди, милая, дорогая Кэссиди!

Его пальцы ласкали ее соски, и они набухли от возбуждения. Пригнувшись, он влажными губами касался ее груди, прижимаясь щеками к ее нежной коже.

Ноющая боль поднялась из ее тайных глу­бин. С губ сорвался легкий стон. Запустив руки в его волосы, она притянула его еще ближе к себе. Он стал нежно покусывать ее сосок, и томительный жар разлился по ее телу. Он целовал ее, сжав в руках ее ягодицы. Боль превратилась в томительное желание, пульси­рующее между ее ног.

Она почувствовала, как расстегнулась пуго­вица на ее шортах, потом услышала потрески­вание, с которым молния на них легко разо­шлась под его рукой. Шорты упали на пол, и Бриг опустился на колени, спрятав лицо на ее животе. Его дыхание обожгло ей кожу.

— Я хочу тебя, Кэсс,— хрипло произнес он, касаясь влажными губами ее атласной ко­жи. Его горячее дыхание проникло за хрупкую преграду ее трусиков, и она задохнулась от возбуждения.

— Я… я тоже хочу тебя, Бриг.

— Нет! — задыхаясь, прошептал он.— Ты даже не знаешь, чего ты хочешь. Тебе… тебе же только шестнадцать!

— Просто люби меня!

— Я… я не могу, я не должен…— прошеп­тал Бриг, подняв к ней виноватые глаза. Он словно желал подавить желание, клокочущее у него в крови.

— Из-за Энджи? — робко спросила она.

— Что? Энджи? — Он как бы очнулся. — Нет… Энджи здесь ни при чем.

— Нет? — переспросила она, испугавшись, что он снова отвергнет ее. Она предлагала себя, свою девственность, а Энджи стояла у нее на пути. Слезы отчаяния застыли у нее на ресницах.— Но ты говорил, что ты и она…

— Я лгал,— сказал он, нетерпеливо отбра­сывая прядь волос со лба. — Я лгал, чтобы ты оставила меня в покое.

— Но я видела вас вместе, у бассейна…

— Ты видела то, что хотела видеть.

Всем сердцем она хотела верить его словам.

Она опустилась на колени рядом с ним и, обхватив ладонями его лицо, поцеловала в гу­бы нежно и страстно.

— Не делай этого, Кэсс,— прошептал он.

Но она не остановилась. Ее пальцы ласкали напряженные мускулы на его руках, затем она сняла с него ковбойку и зарылась лицом в лег­кий пух на его груди. Он застонал, выругался сквозь зубы, затем схватил ее и поцеловал так, словно это был последний поцелуй в его жиз­ни. Она упала на покрытый соломой пол.

Отступлениям и колебаниям больше не бы­ло места. Он взял то, что она так охотно предлагала. Его руки мяли и сжимали ее груди, а губы скользили по ее коже. Она трепетала и уже не думала ни о чем, вся отдавалась своему чувству.

Он сорвал с нее трусики и отбросил в сто­рону, затем скинул с себя ботинки и джинсы. Он стал целовать ее бедра, затем двинулся выше. Дыхание его было горячим, язык влаж­ным, губы настойчивыми. Закрыв глаза, она чувствовала, как земля поплыла под нею, ког­да он целовал ее в самые интимные места. Кровь неслась по венам бешеными толчками в такт его движениям, она извивалась, одержи­мая жаждой, желая того, что не могла назвать, задыхаясь и шепча только его имя.

Внезапно он навис над ней, обнаженный, горячий, жесткий и потный. Она заворожено смотрела в его расширившиеся глаза.

— Скажи мне «нет», Кэсс,— просил он, задыхаясь.Не могу, Бриг.

— Ради Бога, Кэсс…

— Бриг, я люблю тебя.

— Не надо…

— Я всегда буду любить тебя.

Eго лицо исказилось от муки.

— Кэсс… Я не могу давать никаких обеща­ний. О, черт!.. Меня действительно надо бы пристрелить за это… — И затем, разведя коле­нями ее бедра, он уступил нестерпимому жела­нию, от которого у него вздулись вены на шее.— Нет! — простонал он сквозь зубы, но тело его уже не слушало доводов рассудка, и он вошел в нее, прорываясь сквозь преграду ее девства.— Нет! Нет! Нет!

От неожиданной боли у нее перехватило дыхание, и она почувствовала, что безвозврат­но меняется — нет, не тело, а то юношеское состояние души, с которым она так легко, не задумываясь, простилась. Она прижалась к не­му, и он стал двигаться, осторожно, медленно, вызывая у нее головокружение, так, что дыха­ние у нее прерывалось и целый калейдоскоп цветных образов кружился перед глазами. Она