хватает ее! Она была единственной женщиной, не склонившейся перед ним, единственной, которая бросила ему вызов, единственной, которая отказала ему. И Энджи похожа на нее. Это проклятие, это бремя страстей он был осужден нести до конца своей жизни.
— Бриг не упускал Реммингтона,— сказала Кэссиди, встретив отца в коридоре у лестницы. Рекс нес в одной руке чемодан, а снятый пиджак был перекинут через другую руку.
— Если он не упустил лошадь, тогда кто же? Ты? — Он скептически поднял бровь.
— Да,— сказала она со вздохом. И, нервно теребя пуговицу на рубашке, добавила: — Я просто взбесилась, потому что никто не позволял мне ездить на моей лошади, и поэтому вчера вечером тайком вывела Реммингтона из стойла, доскакала до старой лесопилки возле пересохшего пруда, но тут он меня сбросил и убежал. Бриг разыскал меня и отослал домой — на своей лошади, а сам отправился на поиски Реммингтона.— Она говорила сбивчиво, торопясь закончить, боясь, что отец в ярости пристрелит Брига, а этого она не могла допустить.— Я знаю, что мне не следовало действовать за твоей спиной, — сказала она тоном искреннего раскаяния, — но правда, папа, я устала ждать…
— Я надеюсь, ты говоришь это не для того, чтобы защитить его? — сказал он, слегка нахмурясь, и Кэссиди пожалела, что не может вытереть внезапно вспотевшие ладони о задние карманы джинсов.
— С какой стати? — Сердце ее учащенно билось. Она любила Брига Маккензи и хотя на этот раз не лгала, но готова была солгать ради него. Однако ей удалось совладать с собой, и у нее на лице не отразилось ничего.
— Я не знаю, но кажется, твоя мать думает, что ты увлеклась этим парнем.
— Он всего лишь один из работников ранчо, не более того! — ответила Кэссиди, зная, что должна хранить свою тайну, и ненавидя себя за нотку превосходства в голосе. Для нее Бриг был больше, чем просто работник. Гораздо, гораздо больше.
— Работник, против общества которого ты не возражаешь,— неожиданно раздался голос Энджи. Видимо, она слышала разговор Кэссиди с отцом от начала до конца. Старшая сестра стремительно спускалась по лестнице. На ней была короткая белая юбка и черная блузка с глубоким вырезом. Склонив голову, она поправила в ухе одну из золотых серег.
— Он объезжает моего коня,— резонно возразила Кэссиди.
— Да-да, конечно.— Энджи улыбнулась довольно многозначительно. Она порылась в сумочке, достала солнечные очки, и Кэссиди постаралась никак не отреагировать на то, что лицо ее отца просветлело. Это происходило всякий раз, стоило Энджи оказаться рядом. Тогда выражение его лица становилось таким же, как в церкви перед статуей Пресвятой Девы.
Встав на цыпочки, Энджи прикоснулась губами к его щеке.
— Куда собралась? — спросил он.
— Фелисити и я едем в Портленд. Надо купить какую-нибудь обновку для пикника у Колдуэллов, — беззаботно ответила Энджи, ослепительно улыбаясь. — У нас есть кредитные карточки, почему бы не съездить.
Рекс добродушно усмехнулся.
— Не хочешь прокатиться с нами, Кэсс? Могла бы тоже прикупить что-нибудь новенькое.
— Нет, спасибо.
Взгляд Энджи презрительно скользнул по стареньким джинсовым шортам сестры и хлоп чатобумажной рубашке мужского покроя.
— Нельзя же ехать на пикник одетой, как последняя деревенщина!
— Почему бы нет?
— Потому что это официальный званый вечер, и у судьи Колдуэлла свои причуды. Всем известно, он любит, чтобы его гости были нарядно одеты, а не появлялись в чем попало.
— Меня это не интересует,— произнесла Кэссиди, предпочитая вообще не ехать на этот пикник.
Губы Энджи сложились в брезгливую гримаску.
— Ну что ж. Мое дело предложить.
Она побежала к входной двери, цокая каблучками белых туфелек по каменным плитам пола и оставляя за собой аромат тонких французских духов.
Кэссиди вовсе не хотелось думать о предстоящем вечере, потому что для нее будет пыткой, истинной пыткой смотреть, как Бриг танцует с Энджи.
Огонь и вода. Эти два элемента волей судьбы формируют жизнь ее сыновей. Навсегда! Санни невольно сжалась: видение горящей горы, погребального костра огромных размеров плыло перед глазами. Много лет назад утонул Бадди — отсюда вода. А теперь ее мальчикам суждено встретить адское пламя, такое горячее и неистовое, что оно искалечит их жизни. Впереди их ждет боль и смерть. Черный дым заволок небеса в ее видении, и она закашлялась.
— Нет, нет, нет! — закричала она неистово.
— Мама, что с тобой?— Чейз тряс ее, стараясь разбудить, и в его голубых глазах светилась неподдельная тревога.
Вздрогнув, Санни открыла глаза, но была не в силах отогнать от себя образ смерти, подобный тлетворному дыханию демона.
— Вам нельзя идти на этот вечер,— сказала она мрачно.
Сочувствие Чейза уступило место гневу.
— Полагаю, мы покончили с этим. Я уже сказал тебе, что собираюсь…
— Я говорю серьезно. Вам нельзя идти, ни тебе, ни Бригу.— Она с силой тряхнула головой. — Вам нет туда пути! Опасность слишком велика. Я не хочу даже слышать об этом. — Но Чейз лишь упрямо вздернул подбородок. Совсем как его отец. Сходство было пугающим.
— Не заводи больше этот разговор, ма. Я мечтал об этом многие годы, и наконец меня пригласили. Так что я не собираюсь спускать Мэри Бет Спирс с крючка.— На его лице мелькнул намек на улыбку. Именно эта улыбка всегда разбивала ей сердце. — К тому же, мама, я уже вырос, поэтому мною нельзя ко мандовать.
— Ты идешь туда с дочерью преподобного отца Спирса? — У Санни все оборвалось внутри.
— Просто потому, что она родственница старого Бартоломью…
— О Господи! Чейз, даже Энджи Бьюкенен была бы лучше, чем девушка из семьи Спирсов.
— Но ведь у меня не было выбора, мама, сказал он нетерпеливо.— И не стоит теперь говорить об Энджи. Я же знаю, как ты к ней относишься. Ты ведь не хочешь, чтобы Бриг связывался с ней.
— Конечно нет. Но Мэри Бет — дочка преподобного мистера Спирса, и хотя он делает вид, что общается с Господом, на самом деле он несет зло, ты слышишь меня? Зло!
— Я пойду, мама. Это важно. Мне нужно было приглашение, и Мэри Бет великодушно предложила мне его.— Ее голос стал кислым, точно уксус.— Кроме того, я могу встретить там людей, которые помогут мне в карьере, — старших партнеров юридических фирм, которым нужен практикант. Я не хочу до самой смерти гнуть спину на старого Бьюкенена и раболепствовать перед ним, как весь город.
Санни не стала заламывать руки и лишь удрученно покачала головой. Беда. Большая беда. Мэри Бет и Энджи Бьюкенен. Снова горящая гора пронеслась перед ее внутренним взором.
— Не могу поверить, что Эрлин позволит ей пойти с тобой.
— Да брось ты! Она совершенная тряпка. Делает все, что скажет ей муж.
— Хорошо. Но почему он позволяет дочери общаться с тобой?
— Чтобы она не плакала, ма. Разве я так плох? — Чейз ухмыльнулся.
— Конечно нет,— сказала Санни с гордостью.— Ты у меня самый красивый.
— Тогда какие проблемы?
— Прости, сынок, но я все же не советую тебе идти, я боюсь беды.— Голос ее дрогнул.
— Послушай, ма, не стоит придавать значение каким-то дурацким снам. Может быть, этот вечер окажется лучшим в моей жизни. Посмотри. — Он прошел в комнатушку, которую делил с Бригом, и достал смокинг, лежавший в пластиковом пакете возле кровати.— Это торжественный момент, ма. Поэтому пе рестань дуться и пожелай мне удачи.
— Конечно, сынок,— сказала Санни.— Но видение…
