каким-нибудь пустяковым вопросом, но злословили по теле­фону, говорили гадости об его отце и матери, думая, что он их не слышит или ничего не понимает.

Чейзу было всего пять лет, но память об этом дне навеки запечатлелась у него в мозгу.

Когда Санни вернулась из больницы, она все еще была очень слаба и, как узнал Чейз спустя годы, выписалась гораздо раньше поло­женного времени — ведь оплачивать лечение было им не по средствам. Но Санни сразу же отказалась от помощи церковных дам.

— Большое спасибо, мы сами прекрасно управимся, — сказала она Эрлин Спирс, высо­кий сухопарой женщине с суровым лицом, же­не протестантского священника. Та была мо­ложе Санни, но вечная гримаса скорби делала ее уже тогда похожей на старуху.

— Мальчики будут вам не по силам. — Эр­лин улыбалась, хотя ее улыбка казалась не­естественной и мрачной, точно она превозмо­гала боль.

— Это мои мальчики. Как-нибудь спра­вимся, — настаивала Санни, но, конечно, не могла предвидеть, что у нее откроется крово­течение, когда она начнет укачивать малютку Брига. Потом она заснула, а Чейз выскользнул на улицу, забыв закрыть дверь.

Стояла ранняя весна, солнце прогрело ок­рестные холмы, и паводок наполнил до краев овраги и ручьи. На пути к реке Бродячей соба­ки, которая летом была не больше ручейка, Чейз встретил Энди Уилкса, соседского пар­нишку на год старше, и они решили выстроить запруду, чтобы ловить раков.

— Зачем ты его привел? — вдруг спросил Энди. Он стоял по колено в воде, укладывая камни. Руки у него были красные от холода, из носа текло.

Чейз обернулся и увидел братишку.

— Иди домой,— прикрикнул он на Бадди, рассердившись, что тот увязался за ним словно собачонка. С тех пор как мама вернулась из больницы с грудным младенцем, именно на Чейза была возложена обязанность присмат­ривать за Бадди.

— Не пойду! — Брат упорно тянулся за Чейзом, даже когда тот вступил в ручей прямо в ботинках. Когда он вернется домой, мама убьет его за то, что он промочил ноги, но ему было все равно. Энди был его лучшим другом, и ударить перед ним лицом в грязь он не мог.

— Проваливай отсюда! — вновь крикнул Чейз.— Мы не хотим с тобой играть. У тебя молоко на губах не обсохло! — Бадди смор­щил носик, собираясь вот-вот заплакать. Да, если он вернется домой и наябедничает, мне здорово влетит, подумал Чейз и смилостивил­ся: — Ладно уж, можешь остаться. Только не подходи к воде.— Он повернулся к Энди.— Не обращай на него внимания, он еще ма­ленький.

Энди засмеялся, вытер нос рукавом куртки и снова принялся за работу. Чейз переправился через речку в том месте, где течение было не слишком бурным, и принялся возводить плотину с другого берега, позабыв о Бадди и глядя, как вода все быстрее струится по сужающемуся руслу. Окрыленные первыми ус­ пехами, он и Энди громоздили камни все выше и выше.

Энди принялся рассказывать какие-то гряз­ные анекдоты, смысл которых был непонятен Чейзу, но он все равно смеялся, стараясь по­нравиться старшему другу. И вдруг боковым зрением Чейз заметил, что Бадди ступил в быстрое течение у самой плотины.

— Эй ты, не смей!..

Бадди сделал еще один неуверенный шажок и оказался в воде по колено.

— Бадди, иди домой! — Но глупый маль­чишка продолжал барахтаться в воде.— Мама тебя выпорет, а если не она, так я сам! — закричал Чейз, используя любимую формули­ровку отца, чтобы произвести впечатление на Энди.

— Я хочу вам помочь,— сказал Бадди, однако поскользнулся на камнях, потерял рав­новесие и с визгом свалился в воду.

Чейза охватил ужас. Разбрасывая камни, он вскарабкался на плотину. Бадди появился на поверхности, отчаянно крича, но тут же его голова скрылась под водой.

— Нет! — Чейз побежал вдоль бурного по­тока, Энди бросился за ним следом, пытаясь схватить мальчика, которого несло течени­ем.— Бадди! Держись! Бадди!..

— Чейз! — Услышал он свое имя, несмот­ря на ветер, и увидел мать, стоявшую в отдале­нии с ребенком на руках.— Бадди с то…

— Мама! На помощь!

— О Боже! — Санни в ужасе закричала и бросилась к реке, прижимая к груди мла­денца. Ее черные волосы развевались на ветру — Держите его, держите его! — Младенец заплакал.

Бадди вновь показался из воды. Течение становилось все быстрее. Чейз уже не раз по­скользнулся, наглотался воды, но продолжал бежать вдоль реки. Энди мчался вдоль другого берега, тоже намереваясь перехватить тонуще­го мальчика.

Но было слишком поздно. Бадди несло те­чением до тех пор, пока он не наткнулся на металлическую решетку, сооруженную поперек Реки для сбора мусора. Маленькое тельце Бадди ударилось о металлическую решетку, и только тогда Энди, плача, вытащил его из кучи мусора, листьев и ветвей, застрявших здесь.

— Бадди, Бадди, мой мальчик! — причита­ла мать. В халате, развевающемся на ветру, она шагнула в воду. По-прежнему прижимая к себе малютку Брига, она одной рукой пере­хватила безжизненное тело Бадди.

— Иди домой! — крикнула она Энди. — Скажи матери, чтобы вызвала «скорую по­мощь»! Зови людей! Быстрей!

Бледный как мел и напуганный до смерти, Энди понесся по берегу как пуля. Чейз рыдал, горько всхлипывая.

— Иди домой и суши одежду. Возьми ре­бенка и положи его в колыбель,— приказала Санни, вкладывая плачущего Брига в одереве­невшие от холода руки Чейза.

— Мама, прости, прости…

— Иди! Кому сказала!

— Бадди!

— Я сама позабочусь о Бадди! — в ярости крикнула Санни. В этот момент Чейз впервые заметил красные потеки у нее на ногах и что ночная сорочка, видная из-под халата, прикле­илась к телу, и что ее губы стали какого-то пунцового, неестественного цвета.

— Ты вся в крови,— сказал он, и подборо­док его задрожал, слезы с новой силой покати лись из глаз.

— Иди же! — повторила она сурово.

Лицо Бадди, лежащего на берегу, приоб­рело голубоватый оттенок, глаза были откры­ты и неподвижны. Я убил его! Я убил своего брата! Чейз испугался, как никогда прежде. Мать склонилась над Бадди, словно хотела поцеловать его в губы, и несколько секунд что есть силы дула ему в рот, затем надавила обеими руками на его маленькую грудь. По­том подняла глаза — они были неестественно спокойными.

— Чейз, помоги мне. Отнеси Брига в дом и сходи на лесопилку, в контору. Скажи управ­ляющему, чтобы отпустил папу домой. Это срочно. Или попроси его сказать Рексу Бьюкенену, что у Маккензи в доме несчастье.

— К-кому?— переспросил Чейз, заикаясь от волнения.

— Управляющему лесопилки. Иди!

Она снова склонилась над Бадди, дуя в его маленький ротик, а Чейз бросился бегом к фургону, спотыкаясь, прижимая ребенка к мокрой груди.

Он убил Бадди. Он знал это. Все равно, что застрелил его из папиного охотничьего ружья. Чейз поднял взор к серым небесам и решил, что Бог покарал его. Ведь миссис Спирс вну­шала ему каждый день, что Бог наказывает плохих мальчиков, которые не слушают стар­ших, а сегодня Чейз нарушил материнский запрет и тем самым прогневил Бога. Как пить дать прогневил!

Чейз больше никогда не видел Бадди. Ма­ма объяснила ему, что Бадди в больнице и ко­гда-нибудь вернется домой. Но он так и не вернулся. Однако Чейз привык думать, что братик не умер, по крайней мере, ему не было известно о его смерти. Он не был на похоро­нах, и мать ни разу не водила его на клад­бище. Когда он спрашивал о Бадди, Санни рассеянно отвечала, что брату хорошо и о нем заботятся.

С годами Чейзу стало казаться, что Бадди, возможно, действительно жив, но парализован или сильно искалечен и не в состоянии сам заботиться о себе, поэтому он находится в ка­ком-то медицинском