— Открой глаза, ради Бога! — Она вырвала у него газету, положила на стол и ткнула пальцем в фотографию Болдуина. — Это Бриг Маккензи, неужели не понятно? А Кэссиди его покрывает.
— Но она не знала…
— Деррик, опомнись! Все она знала. Она была последняя, кто тогда видел его.
— Да, но…
— И он смылся на ее лошади. На ее драгоценном Винчестере. Забыл?
— Реммингтоне,— машинально поправил Деррик.
— Неважно. Теперь он вернулся. И живет с твоей сестрой. Ничего хорошего это не предвещает.— Фелисити вдруг загадочно улыбнулась, словно ей была ведома некая тайна.
Деррик был вынужден признать, что его стерва-жена в очередной раз права. Да, он ненавидел Чейза Маккензи, но тот был достаточно умен и осторожен, чтобы знать свое место. Он мог поступить в престижный колледж, стать юристом, жениться на дочке богатых родителей, мог всеми правдами и не правдами карабкаться вверх по социальной лестнице, и все же на ней оставались ступеньки для него недоступные в силу его убогого происхождения. Но Бриг совсем другое дело. У Деррика даже мурашки побежали по спине. Бриг не признавал никаких правил игры. Ему плевать на привилегии, доставшиеся кому-то по праву крови.
— Ты понимаешь, что это означает? — возбужденно вопрошала Фелисити.
— Нет… я…
— Деррик, он вернулся с одной-единствен-ной целью. Смыть с себя пятно позора.
— Это невозможно? Ведь он убил Энджи,— последние слова Деррик произнес не очень уверенно, хотя повторял их так часто, что сам почти уверовал в это. Почти. В нем проснулась застарелая ревность— ему не давала покоя мысль, что между Энджи и Бригом что-то было. Фелисити — что знала она?
— Все, что от нас требуется, это выдать его полиции.— Фелисити в задумчивости сдвинула брови, из чего Деррик заключил, что она настроена решительно. Он преклонялся перед ее интуицией. Она была гением, если дело касалось его будущего — их будущего. — Ведь он человек, укрывающийся от правосудия.
— Да, если докажут, что Энджи убил действительно он.
— Не только ее, но и ее ребенка!
— Но ты же не станешь утверждать…
— Хочешь сказать, что ребенок мог быть от тебя? Деррик, ты меня недооцениваешь. Я прекрасно понимаю, что отцом мог быть либо Бриг Маккензи, либо твой отец, либо Джед Бейкер, либо ты. Я не могу поручиться на все сто процентов, но, зная тебя, осмелюсь предположить, что это был твой ребенок.
— Ты сошла с ума! Что за вздор ты несешь? Какого же тогда черта Энджи спала с Бригом?
— Ей нравился этот ублюдок, чего скрывать! Но она путалась с ним не без умысла. Я не сразу поняла, но теперь-то мне все ясно.
— Что тебе ясно?
— Ей нужен был какой-нибудь простофиля, козел отпущения. На кого можно было бы все свалить. Однако для этой цели не годился человек одного с ней круга, не говоря, разумеется, о собственном брате или отце. — Гримаса отвращения исказила ее лицо. — Ей нужно было совратить кого-то, чья репутация в глазах общественного мнения и без того была настолько невысокой, что, заяви она во всеуслышание об изнасиловании, ей бы поверили безоговорочно.
Деррик застыл, пораженный.
— По-твоему, она хотела Брига подставить?
— Разумеется, этот сукин сын ей нравился. Самый сексуальный мужчина в городе. Кто же откажется?
— Ты бы тоже не отказалась? — спросил Деррик и тут же пожалел об этом.
До сих пор он привычно полагал, что Бриг, человек, которого он люто ненавидел долгие годы, больше никогда не встанет на его пути. Однако Бриг — или его призрак — все время маячил у него за спиной, и когда Кэссиди вышла замуж за Чейза, Деррик увидел в этом дурное предзнаменование. Но Чейз как-никак знал свое место и… Проклятье, Фелисити права! Неужели Чейз мог позволить себе наброситься на него в своем кабинете? Уже тогда это показалось Деррику странным. Чейз, особенно в последние годы, был немногословен и сдержан. Он привык к цивилизованным формам разрешения споров, предпочитая примитивной драке судебные тяжбы, в ходе которых оттачивалась его злость, являвшая собой куда более грозное оружие, чем грубая физическая сила. Другое дело Бриг. Тот всегда отличался вспыльчивостью и пускал в ход кулаки по поводу и без повода. Деррик словно прозрел. Неужели этот дьявол и впрямь вернулся в Просперити?..
Как сквозь сон, до него долетели слова Фелисити… О чем это она?
— Не отказалась, говоришь? Я? Для меня недостаточно первобытного плотского влечения. Не забывай, дорогой, у меня был ты. Я не путалась ни с Бригом Маккензи, ни с Джедом Бейкером или Бобби Алонсо — ни с кем из тех, кто был бы не прочь переспать со мной. Я всегда была тебе верной женой. И всегда останусь таковой. Потому что я дочь судьи, одного из наиболее уважаемых людей штата.— В этот момент на ее лице особенно явственно проступила печать многолетних страданий. — В отличие от тебя я не животное, чтобы спариваться с кем попало. Это ты всегда изменял мне.
Деррик молчал, не видя смысла спорить с ней.
— Как бы там ни было,— Фелисити с трудом сдерживала слезы, — Энджи, словно одержимая, гонялась за Бригом, чтобы ему отдаться. Не знаю уж, почему она домогалась именно его. Любой юнец в округе с удовольствием употребил бы ее.
— Не смей! — Деррик грубо схватил ее за руку и отшвырнул к стене.— Как ты смеешь так говорить о моей покойной сестре!
— Не прикасайся ко мне!
— Твои слова унизительны и…
— Деррик, неужели ты не в состоянии трезво все оценить? — У Фелисити дрожали губы и срывалось дыхание; воспаленные глаза блестели от слез.— Я просто пытаюсь объяснить тебе, что Энджи нужен был мужчина, которого она могла бы объявить отцом своего ребенка. Если таковым не был сам Бриг.
У Деррика потемнело в глазах, он зажмурился.
— Нет!
— А кто, твой отец?
— Нет… вряд ли. Рекса тянуло к Энджи, но я не думаю, что он решился бы на такое. Нет, он не прикасался к ней… никогда. Хотя и хотел. Он… у него… были другие женщины.
— Значит, это действительно ты? Признайся, Энджи носила твоего ребенка?— чуть слышно прошептала она, втайне надеясь, что он станет отпираться.
— Возможно. — Деррик не узнал собственного голоса. — Энджи была напугана. Страшно напугана. Ребенок… и, словом, что могли подумать. И она ужасно боялась аборта…
Гримаса боли исказила лицо Фелисити, из глаз ее хлынули слезы.
— Так я и знала! — выдохнула она. — Подонок! Мерзкий подонок! Я всю жизнь терпела твои измены; ты надругался над моими чувствами— трахался с собственной сестрой! — Она отшатнулась от него, словно от прокаженного.— Мог бы, по крайней мере, соврать. Обвинить во всем отца! Брига! Кого Угодно!
— Семнадцать лет я только этим и занимался, — огрызнулся он.
Он знал, что ему делать. Не обращая внимания на ее крики, Деррик повернулся и направился вон из кабинета. У него не оставалось ни малейшего сомнения, что делать. Он лишь на минуту замешкался в поисках патронов, затем открыл шкаф и извлек свое любимое ружье — сколько оленей, молодых и не очень, самцов и самок, завалил он из этого ружья!
— Нет! — услышал он истошный крик Фелисити, которая следовала за ним по пятам и теперь увидела в его руках винчестер.— Не смей!..
— У меня нет выбора.
