считала, что, по крайней мере, заслуживает, чтобы с ней вели честную игру. Дурацкие иллюзии!
Фелисити мельком взглянула на часы, затем снова перевела взгляд на мужа. Он весь взмок и изо всех сил старался показать, что ничего не произошло. Что-то недоброе висело в воздухе.
И это «недоброе», видимо, имело какое-то отношение к Чейзу. Проходя мимо его кабинета, она краем глаза взглянула на него. Он тут же изобразил улыбку — впервые после пожара,— от которой у нее сердце ушло в пятки.
— Ты уверен, что не произошло ничего такого, о чем мне следовало бы знать?— Она многозначительно посмотрела в коридор, туда, где виднелась открытая настежь дверь в кабинет Чейза.
— Да что с тобой, Фелисити? Послушай, я занят. Если хочешь, о чем-то поговорить…
С нарочитой невозмутимостью он посмотрел на часы и закурил. Но Фелисити и не думала отступать.
— Я хотела бы поговорить с тобой об Эн-джеле.
— Здесь? Сейчас? На работе?
— Она отказывается ехать в Портленд. Хочет остаться здесь — и все из-за своего ухажера.
— Какого еще ухажера?
— Его зовут Джереми Катлер. Ничтожный прыщавый юнец, который… Постой-ка! Какого черта она здесь делает? — От ее взгляда не ускользнуло, что в этот самый момент в кабинет Чейза зашла Кэссиди, а с ней еще один репортер — здоровенный громила, некто Билл Ласло, которого она пару раз встречала в клубе атлетической гимнастики.
Деррик посмотрел в ту же сторону и устало изрек:
— Кэссиди жена Чейза. К тому же она Бьюкенен и имеет такое же право находиться здесь, как и ты.
Фелисити зыркнула на него так, словно хотела обратить в соляной столб.
— А при чем здесь репортер? Говорю тебе — здесь что-то не так. Они что-то затевают. И я собираюсь выяснить — что. Если хочешь, идем вместе, поскольку это может иметь отношение к истории с пожаром.
— А я-то здесь при чем?
Она решительно подошла к двери кабинета, захлопнула ее и встала, прислонившись к ней спиной.
— Нам обоим известно, что в ночь пожара тебя дома не было, и как мне кажется, ни ты, ни я не хотим, чтобы помощнику шерифа Уил-сону дали понять, что ты, возможно, находился на лесопилке.
— Меня там не было!
— Тогда где же ты был, дружок, а? — Фелисити сложила руки на груди. — И где ты пропадал— позволь спросить — той ночью, когда сгорела мельница, когда погибла Энджи? Все подумали, что ты был с мной. Выходит, мне дважды пришлось тебя покрывать. — Фелисити демонстративно отогнула два пальца, отчаянно пытаясь сдержать кипевшую в ней ярость, но годы лжи и бесконечная вереница тревожных дней и ночей, когда в ней все еще теплилась надежда, что ее непутевый муж все-таки образумится, взяли свое. Она была вне себя — а тут еще проблема с Анджелой.— Я никогда не спрашивала тебя, где ты был той ночью семнадцать лет назад; просто покорно лгала, хотя и знала, что ты путаешься со своей сестрой.
— Что? Я… Ты с ума сошла!
— Не разыгрывай из себя оскорбленную невинность. Неужели ты думаешь, я не знаю, от кого Энджи забеременела?
— Не понимаю, о чем ты.— Деррик изобразил искреннее изумление. Видит Бог, в искусстве обмана он поднаторел не меньше Фелисити.
— Я видела тебя с ней, Деррик! Я знаю, что ты трахался со своей сестрой. И тем не менее я подтвердила твое алиби на ту ночь, когда она погибла в огне пожара.
—И ты думаешь, это сделал я? Что это я сжег ее?
— Не думаю, а знаю, дорогой. Чего я не могу взять в толк, так это зачем тебе несколько месяцев назад понадобилось поджигать лесопилку. Разве что предположить, что ты приревновал и Кэссиди к Чейзу…
— Ты свихнулась!
— Хочешь убедить меня, что ты не спал со своей сестрой? Что не чувствовал к ней влечения?
— Не понимаю, как тебе могло прийти такое в голову. Бред какой-то! — Деррик недоумевающе развел руками, однако глаза выдавали его. Он был таким же порочным, как и его отец. Раньше она надеялась, что смерть Энджи изменит его. Куда там!
— Возьми себя в руки,— приказала она, хотя сама готова была провалиться сквозь землю. Никогда еще она не позволяла себе говорить с мужем в таком тоне и никогда еще так остро не чувствовала, что вся их жизнь висит на волоске.— Поговорим об этом позже. Сейчас мы должны быть в курсе того, что скажет твой зять, чтобы потом не вляпаться.
— Но я не…
— Заткнись! У нас больше нет времени лгать друг другу.
— Чейзу почти ничего не известно,— пробормотал он.
— Надеюсь, что так. Но учитывая твой богатый послужной список, лучше мне убедиться в этом самой.
Мрак окутал лес. Только осколок месяца да пригоршня рассыпанных по небу звезд роняли тусклый свет в реку Бродячей собаки, журчащую на дне каньона. Санни закрыла глаза, каждой клеточкой ощутив, как ночь обволакивает ее. Ветер трепал ее седые волосы, шумел в ветвях деревьев и вздымал мелкую пыль вдоль каменистого берега реки. Одинокий филин ухал в ночи, и были явственно слышны мягкие шаги, словно вышли на промысел ночные обитатели леса. Но это не были люди или собаки… Однажды она уже позволила себе беспечность и едва не поплатилась за это — ее заметили дети, которые сообщили о ней в полицию, и по ее следу пустили собак. Глупые создания. Для нее не составляло труда сбить их со следа…
Посещавшие ее видения становились все отчетливее, и она понимала, что пришла пора явить миру истину, какой бы неприглядной и страшной она ни оказалась. От этого зависела судьба ее сыновей, и у нее не оставалось другого выбора. Пора разорвать порочный круг лжи. Собирая в сложенный из камней очаг сухие сучья и листья, она услышала, как по земле прокатился гул — приближалась гроза. Из складок широкой юбки она извлекла коробок спичек и первую страницу «Тайме» за прошлый день с заголовком «Крупный лесопромышленник с Аляски не кто иной, как Бриг Маккензи». Ниже приводились фотографии юного Брига и Машалла Болдуина и была помещена статья, в которой проводилась параллель между пожаром семнадцатилетней давности и недавним, в котором погиб Бриг. Но она знала, что в пожаре погиб Чейз.
Санни глухо застонала, скорбя о сыне. Она ясно видела лица всех троих своих сыновей — но было среди них и другое, в котором она безошибочным чутьем угадала лицо убийцы.
— Смерть тебе и всем тем, кого ты любишь,— прошептала она, чиркнула спичкой, и в ночном воздухе заплясали языки пламени, отбрасывая вокруг красноватые блики.
Больше не слышно было стонов филина, смолкли в подлеске шаги ночных обитателей, мерно потрескивал костер. Санни подбрасывала в огонь сухие сучья и загадочно улыбалась чему-то.
Глава 24
— Я не могу больше существовать в атмосфере лжи!
Кэссиди стояла у двери с чемоданом в руке, сжимая в кулаке ключи от джипа. Пресс-конференция показалась ей сущим адом. Ее все время мучило сознание того, что она говорит неправду. О Бриге. О
