Дерхан взялась за рычаг. Тот поддавался, слава богам, легко. Она чувствовала, как в металлической коробке соприкасались, сцеплялись покрытые маслом шестеренки, руку защипало от тока, приводящего в действие эзотерический механизм. Умма Бальсум положила на стол секундомер. Теперь она держала в правой руке «Буйного Бродягу», читала вслух, вернее, едва слышным шепотом статью Бенджамина; губы быстро шевелились; левая рука была чуть приподнята, пальцы отплясывали мудреную кадриль, чертили в воздухе магические знаки.

Когда добралась до конца статьи, начала снова, а потом – еще раз...

А ток бежал по замкнутому контуру. И Умму Бальсум заметно трясло, несколько секунд ее голова вибрировала. Коммуникатрикс выронила газету, продолжая наизусть бубнить слова Бенджамина.

Медленно повернулась – глаза совершенно пустые – и зашаркала. Когда поворачивалась, трубка на шлеме в течение секунды смотрела прямо на Дерхан. Какое-то мгновение Дерхан чувствовала мозгом пульсацию чужих сверхъестественных эфирно-психических волн. Слегка закружилась голова, но Дерхан не прекращала крутить стартер, и вскоре она почувствовала, как из мотора пошла уже другая, самостоятельная сила, и медленно убрала руку, – оставалось уже только смотреть. Умма Бальсум двигалась, пока не повернулась лицом к северо-западу: именно там, в центре города, находился невидимый отсюда Штырь.

Дерхан еще раз посмотрела на аккумулятор и на динамо-машину, убедилась, что все работает как надо.

Умма Бальсум закрыла глаза. У нее шевелились губы. Казалось, воздух в комнате звенит – как винный бокал от щелчка ногтем по краю.

А потом она вдруг всем телом очень сильно вздрогнула. Глаза резко раскрылись.

Опешив, Дерхан смотрела на коммуникатрикс. Жидкие волосы Уммы Бальсум извивались, как накопанные для рыбалки черви. Сползли со лба и потянулись вверх, и Дерхан вспомнила, как Бенджамин, когда не работал, часто заглаживал их назад ладонью. По телу Уммы Бальсум прошла рябь – от пяток и до шеи. Как будто атмосферное электричество пронизывало ее подкожный жир, слегка изменяя тот по мере своего продвижения. Когда добралось до волосяной короны на голове, изменилось все ее тело. Коммуникатрикс не стала толще или тоньше, но перераспределились ткани, и фигура сделалась чуть иной. В плечах пошире. Нижняя челюсть выдалась вперед, второй и третий подбородки уменьшились.

На лице проявились синяки. Через секунду она резко упала на четвереньки. Дерхан взвизгнула от страха, но тотчас взяла себя в руки. Глаза Уммы Бальсум были открыты, взор ясен.

Умма Бальсум вдруг села, раскинув ноги, прислонившись спиной к дивану. Глазные яблоки медленно двигались, на лице отражалось абсолютное непонимание. Она смотрела на Дерхан, а та, в свою очередь, пожирала ее глазами. Рот Уммы Бальсум (отвердевший, с утончившимися губами) открылся, словно в крайнем удивлении.

– Ди? – спросила она чужим голосом, вызвавшим слабое эхо.

Дерхан, как последняя идиотка, таращилась на Умму Бальсум.

– Бен?

– Как ты здесь очутилась? – быстро поднимаясь, прошептала Умма Бальсум. И тут же ее лицо исказилось ужасом. – Я вижу сквозь тебя...

– Бен, выслушай. – Дерхан поняла, что придется его успокаивать. – Не двигайся, ты меня видишь через коммуникатрикс, она под тебя подстроилась. Сейчас она в абсолютно пассивном состоянии, в режиме приема-передачи, и я могу говорить с тобой напрямую. Понимаешь?

Умма Бальсум, то есть Бен, быстро кивнула. И снова изменила позу – встала на колени.

– Где ты находишься? – прошептала она.

– В Барсучьей топи, возле Малой петли. Бен, у нас времени в обрез. Ты где? Что произошло? Тебя что, били? – с дрожью в голосе спросила Дерхан, на грани обморока от нервного истощения и отчаяния.

Бен, находившийся в двух милях, жалко покачал головой, и Дерхан это увидела перед собой.

– Еще нет, – шепотом ответил Бен. – Меня держат в одиночке. Пока.

– Как они узнали, где ты был? – спросила Дерхан.

– Ди, не будь наивной! Они же все всегда узнают! Тут недавно был Рудгуттер, так этот гад... смеялся надо мной! Сказал, им всегда было известно, где печатается «Бэ-Бэ», просто недосуг было заняться нами.

– Забастовка, вот в чем дело, – пролепетала Дерхан. – Власти решили, что мы слишком далеко зашли.

– Нет, причина другая.

Дерхан вскинула голову. Голос Бена, вернее подражающей ему Уммы Бальсум, был тверд и ясен. Устремленный на Дерхан взгляд – решителен. Требователен.

– Нет, Ди, забастовка ни при чем. Черт возьми, да я просто счастлив был бы, если бы наша акция стала для них чувствительным ударом. Нет, это из-за статьи, чтоб ее...

– Из-за какой?.. – робко попыталась переспросить Дерхан, но Бен перебил:

– Расскажу, что знаю. Сижу я тут, и вдруг входит Рудгуттер и машет мне номером «Бэ-Бэ!». И тычет пальцем в статейку, в ту самую, что мы на пробу шлепнули, на втором развороте. «Слухи о прибыльной сделке с воротилами преступного мира». Мне кое-кто слил информацию, что городские власти кое-что сбыли, один лопнувший научный проект, преступникам. А фактов – ноль! Недоказуемо! Мы просто воду