— Там у вас что, подземелье? Поруб? — крикнула Сияна, издалека заглядывая в раскрытые двери алтаря. — Кого вы туда засадили?

Зайке стало так любопытно, что она забыла о запрете, подбежала к Иоанну и встала на колени рядом с болгарином.

— Поди отсюда! Сказал же — нельзя! — рассердился было Иоанн, но махнул рукой и добавил потише: — Не шуми ты, ради Христа. Никого мы туда не засаживали. И не поруб это вовсе…

— Как же не засаживали, когда там человек? Что же это тогда? — допытывалась Зайка.

Теперь она разглядела, что стоит на крышке лаза из дубовых досок, тесно окованной железными полосами. Запирал ее огромный замок на толстых железных петлях. Это было очень похоже на большущий погреб или, пожалуй, на поруб — она видела его на заднем дворе воеводских хором.

Подтверждая ее мысли, из-под крышки снова раздался неясный человеческий голос.

— Кто там? — закричала Зайка, склоняясь к самой крышке. — Отзовись!

Из-под крышки послышались неразборчивые звуки, словно кто-то выкрикивал свое имя, но не мог докричаться через дуб и железо.

— Постой. — Иоанн обернулся к Сияне. — Как звать сынка у замочникового старосты, что от печенежки родился?

— Галченя, — тут же доложила Зайка. Сияна удивленно посмотрела на священника.

— Вроде и я про такого слыхала. Добыча недавно из-за него приходил к отцу судиться с кем-то. А он-то здесь к чему?

— Видать, он и есть. — Иоанн показал глазами на крышку. Он не знал, что и подумать. То ли Галченя передумал оставаться в печенежском стане и вернулся — а один ли он вернулся? Но не мог же он знать, что боярышня пойдет ставить свечку и его стук будет услышан! А может, у него не было другого пути… Или он вовсе не собирался оставаться у печенегов. Пронырливые купцы с хитровато-скрытными лицами не внушали Иоанну доверия, и сейчас он был в растерянности.

— Галченя! — повторила Зайка и села на пол. — Как он туда попал? Кто его туда запер? Да и за что?

— Как же так? — изумленно подхватила Сияна.

— Подземный лаз за стены здесь начинается, — с досадой, что приходится раскрывать девице такую важную тайну, пояснил Иоанн. — Давеча два купца надумали сходить к печенегам, к ханскому сыну, что с Явором бился, дары ему предложить, чтобы он сговорил отца от Белгорода отступиться. А Галченю вашего просили с собой толмачом. Вчера вечером он да купец ушли в печенежский стан, а назад купец один воротился. Сказал, что Галчене там по нраву пришлось, его ханский сын в свою дружину берет и назад он ворочаться не желает. Видно, налгал купец…

— Так… так надо же выпустить его! — в один голос воскликнули Сияна и Зайка в едином порыве испуга и сострадания. — Отопри, чего же ты сидишь!

— Да не могу я отпереть! — Иоанн в досаде ударил ладонью по крышке. — Нету у меня ключа от лаза. Первый ключ у тысяцкого, второй Добыча для купцов отковал, а более ни у кого нету. Ночью купец воротился, запер за собою лаз и ключ унес.

Неожиданный оборот и удивил, и раздосадовал священника. Он не знал, на что теперь решиться, как поступить и с Галченей, и с обеими девицами, сказать ли епископу, искать ли купцов. Не в добрый час он сегодня зашел в церковь!

— Что же делать? Галченя, это ты? — изо всех сил закричала Зайка, склонившись к крышке. Легче легкого ей было представить себя саму сидящей взаперти под землей, она дрожала от волнения и нетерпения хоть как-то помочь.

Сияна подошла вплотную к запретному порогу алтаря, тянула шею, держась за литую решетку двери, изо всех сил стараясь хоть что-то расслышать.

— Я… да… — почудилось им в неясных ответных звуках.

Человек под крышкой лаза кричал что-то еще, но ничего нельзя было разобрать. Слабый голос, заглушённый деревом и железом, усилил беспокойство Сияны. Подумать только — живой человек уже невесть сколько сидит в подземной яме под дубовой крышкой! Как ему там темно, душно, жутко! Живой пропадает в могиле, а они ничем не могут помочь! Не только девушка или священник, но и пять сильных кметей не смогли бы сломать этот замок. И какое чудовище могло его запереть, зная, что внизу живой человек? Это не укладывалось в голове, в это с трудом верилось, но вот ведь они — дубовая крышка в полу и человеческий голос под ней!

— Ах, Мати-Макоши! — Зайка вскочила на ноги. Ей хотелось бежать неведомо куда, искать помощи неведомо где, только поскорее. — Как он там сидит, бедный! Надо же его вытащить оттуда!

— А Добыча-то хоть знает, что сын его под землей пропадает? — спросила Сияна.

— Не знает, и знать ему не должно! — строго ответил Иоанн. — Лаз сей в великой тайне хранится.

— А в лазу Галченя — тоже в тайне? — возмущенно воскликнула Зайка. — Ты бы сам там посидел, под землей!

Сорвавшись с места, она со всех ног бросилась из алтаря, боясь промедлить лишний миг.

— Постой, куда ты? — кричал ей вслед Иоанн, но Зайка его не слышала. Торопливо пробравшись через темную церковь, она спустилась с крыльца и оказалась во дворе детинца. Она готова была кричать во весь голос, звать на помощь всякого, кто услышит, — ведь вокруг, за каждыми воротами, живет полным-полно добрых людей. К счастью, перед воротами Добычи, которые видны были прямо от церковного крыльца, Зайка заметила Радчу и с ним двух каких-то парней. Обрадовавшись, она побежала туда. Радча был ее лучшим другом, в трудный час она всегда устремлялась к нему.

— Ой, чего деется! — закричала Зайка. Парни обернулись на ее голос. Даже спокойный Радча удивился, увидев возбужденное лицо своей маленькой подружки, с пылающими щеками и большими круглыми глазами. Даже ее веснушки, казалось, кричали: случилось нечто неслыханное!

— Что с тобою? — удивленно-встревоженно спросил он, шагнув за ворота. — Вроде ваш двор покуда не горит.

— Что горит! — бессвязно выкрикивала Зайка, от волнения и спешки не находя слов. Подбежав, она вцепилась в Радчин рукав и бешено дергала, словно так он скорее поймет. — Там Галченя под землей сидит, в лазу подземном! Он с купцами к печенегам ходил ночью! Он там запертый! Надо же вытащить его! Он же там задохнется! Скорее надо сделать что-нибудь!

Нелегко было понять ее, Громча и Сполох только разинули рты. Но Радча понял — не зря Добыча гордился рассудительностью третьего сына. Однако и Радча был сильно озадачен.

— Да ну! — Рука Радчи потянулась к затылку, но тут же опустилась. — А я с утра гляжу, куда парень подевался? А купцы — не Ярун ли с Борятой?

— Не знаю…

Зайка выдохлась, обессиленная волнением, и замолчала, прижимаясь лбом к Радчиному локтю. Рассказав обо всем своему старшему умному другу, она почти успокоилась, — уж Радча придумает, как помочь беде.

К ним торопливо подошел Иоанн, на ходу цепляя к поясу ключ, которым запер церковь. За ним спешила испуганная и растерянная Сияна. Ей тоже очень хотелось рассказать обо всем отцу, но, видя суровое лицо Иоанна, она не решалась.

— Что за купцы-то? — сразу спросил Радча у священника. — Ярун с Борятой?

— Они, — подтвердил священник, видя, что главное Зайка уже успела сказать. Он тоже был озабочен участью Галчени, но не меньше его волновала необходимость сохранить тайну. — Вы, людие, уймите девчонку да сами молчите. Про лаз подземный никому знать нельзя.

— Да ведь я сам для них ключ ковал! — сообразив вдруг, воскликнул Радча и вцепился в волосы на затылке. — Сам ковал! — восклицал он, недоумевая, как это раньше не понял, что к чему, и досадуя, что невольно принимал участие в таком сомнительном деле. — Отец сказал, купцы ключ от амбара потеряли, и слепок мне дал. Я еще подумал, больно велик замок для амбара-то…

— А где теперь этот ключ? — спросил Иоанн. Наиболее хладнокровный из всех, он сразу подумал о самом главном.

— Откуда мне знать? — Радча удивленно посмотрел на него. — Я сделал да отцу отдал, третьего еще дня…